Читать онлайн "Слово о полку Игореве (2 перевода)" - RuLit - Страница 11. Ты можешь волгу веслами расплескать или дон вычерпать шлемами
По литературе, 9 класс Напишите монолог святослава из слово о полку игореве, пожалуйста
"Золотое слово Святослава" А Святослав смутный сон видел в Киеве на горах. «Этой ночью с вечера одевают меня,— говорит,— черным покрывалом на кровати тисовой; черпают мне синее вино, с горем смешанное; сыплют мне из пустых колчанов поганых иноземцев крупный жемчуг на грудь и нежат меня. Уже доски без князька в моем тереме златоверхом. Всю ночь с вечера серые вороны каркают у Плесеньска, в предградье стоял лес Кияни, понесли меня вороны к синему морю». И сказали бояре князю: «Уже, князь, горе ум полонило; это ведь два сокола слетели с отчего престола злата добыть града Тмутороканя, а либо испить шлемом Дона. Уже соколам крйльца подсекли сабли поганых, а самих опутали в путы железные». Темно было в третий день: два солнца померкли, оба багряные столба погасли, и с ними два молодых месяца — Олег и Святослав — тьмою заволоклись и в море погрузились, и великую смелость возбудили в хиновах. На реке на Каяле тьма свет покрыла — по Русской земле простерлись половцы, точно выводок гепардов. Уже пал позор на славу; уже ударило насилие на свободу; уже бросился див на землю. И вот готские красные девы запели на берегу синего моря: звеня русским золотом, воспевают время Бусово, лелеют месть за Шарукана. А мы уже, дружина, лишились веселья! Тогда великий Святослав изронил злато слово, со слезами смешано, и сказал: «О мои дети, Игорь и Всеволод! Рано начали вы Половецкой земле мечами обиду творить, а себе славы искать. Но не с честью вы одолели, не с честью кровь поганую пролили. Ваши храбрые сердца из крепкого булата скованы и в смелости закалены. Что же сотворили вы моей серебряной седине? Уже не вижу власти сильного, и богатого, и обильного воинами брата моего Ярослава, с черниговскими боярами, с воеводами, и с татранами, и с шельбирами, и с топчаками, и с ревугами, и с ольбёрами. Те ведь без щитов, с засапожными ножами кликом полки побеждают, звоня в прадедовскую славу. Но сказали вы: «Помужествуем сами: прошлую славу себе похитим, а будущую сами поделим!» А разве дивно, братья, старому помолодеть? Когда сокол линяет, высоко птиц взбивает: не даст гнезда своего в обиду. Но вот зло — князья мне не помогают: худо времена обернулись. Вот у Римова кричат под саблями половецким! а Владимир под ранами. Горе и тоска сыну Глебову!» Великий князь Всеволод! Неужели и мысленно тебе не прилететь издалека отчий златой стол поблюсти? Ты ведь можешь Волгу веслами расплескать, а Дон шлемами вычерпать! Если бы ты был здесь, то была бы раба по ногйте, а раб по резани. Ты ведь можешь посуху живые копья метать — удалых сыновей Глебовых. Ты, буйный Рюрик, и Давыд! Не ваши ли воины злачеными шлемами по крови плавали? Не ваша ли храбрая дружина рыкает, как туры, раненные саблями калеными на пбле незнаемом? Вступите же, господа, в златые стремена за обиду сего времени, за землю Русскую, за раны Игоревы, буйного Святославича! Галицкий Осмомысл Ярослав! Высоко сидишь ты на своем златокованом престоле, подпер горы Венгерские своими железными полками, заступив королю путь, затворив Дунаю ворота, меча тяжести через облака, суды творя до Дуная. Грозы твои по землям текут, отворяешь Киеву врата, стреляешь с отчего златого престола салтанов за землями. Стреляй же, господин, в Кончака, поганого раба, за землю Русскую, за раны Игоревы, буйного Святославича! А ты, буйный Роман, и Мстислав! Храбрая мысль влечет ваш ум на подвиг. Высоко взмываешь на подвиг в отваге, точно сокол на ветрах паря, стремясь птицу храбро одолеть. Есть ведь у вас железные подвязи под шлемами латинскими. От них дрогнула земля, и многие страны — Хйнова, Литва, Ятвяги, Деремёла, и половцы копья свои повергли, а головы свои подклонили под те мечи булатные. Но уже, о князь Игорь, померк солнца свет, а дерево не к добру листву сронило: по Рбси и по Сулё города поделили. А Игорева храброго
touch.otvet.mail.ru
помогите найти текст "золотого слова ярослава"
вообще то... золотое слово сказал не Ярослав, а Святослав....) ) Тогда великий Святослав изронил золотое слово, со слезами смешанное, и сказал: "О сыны мои, Игорь и Всеволод! Рано начали вы Половецкую землю мечами кровавить, а себе славы искать: без чести для себя ведь вы одолели, без чести для себя кровь поганую пролили. Храбрые сердца ваши из харалуга крепкого скованы, в отваге закалены. Что же сотворили вы моей серебряной седине! Уже не вижу я силы могучего и богатого и воинами обильного брата моего Ярослава с черниговскими былями, с могутами и с татранами, с шельбирами, топчаками, ревугами и ольберами: те ведь без щитов, с одними ножами засапожными, кликом полки побеждают, звеня прадедовской славой. Вы сказали: "Помужаемся сами, и прошлую славу себе возьмем, и нынешнюю поделим! " Но не диво, братья, и старому помолодеть! Когда сокол перья роняет, высоко птиц взбивает, не даст гнезда своего в обиду. Одна беда: князья мне не в помощь - худая пора настала. Вот у Римова кричат под саблями половецкими, а Владимир - под ранами. Горе и тоска сыну Глебову! Великий князь Всеволод! Разве и мысли нет у тебя прилететь издалёка отчий золотой стол посторожить? Ты ведь можешь Волгу веслами расплескать, а Дон шеломами вычерпать. Здесь был бы ты, невольница была бы по ногате, а раб по резане. Ты ведь можешь и посуху живыми копьями метать - удалыми сынами Глебовыми. Ты, храбрый Рюрик, и ты, Давыд! Ваши воины в золоченых шлемах - не они ли по крови плавали? Не ваша ли храбрая дружина рык издает, словно туры, раненные саблями калеными, в поле незнаемом! Вступите, князья, в золотое стремя за обиду нашего времени, за землю Русскую, за раны Игоря, храброго Святославича! Галицкий Осмомысл Ярослав! Высоко сидишь ты на своем златокованом столе, подпираешь горы угорские своими железными полками, королю загораживаешь путь, затворяешь Дунаю ворота, клади бросая через облака, суды рядя до Дуная. Грозы твоей земли страшатся; Киеву отворяешь ворота, за дальними странами в салтанов стреляешь с отчего золотого стола. Стреляй же, господине, и в Кончака, поганого раба, за землю Русскую, за раны Игоря, храброго Святославича! А ты, славный Роман, и ты, Мстислав! Храбрая дума на подвиг вас зовет. Высоко взлетаешь ты на подвиг ратный в отваге, словно сокол, на ветрах парящий, что птицу в ярости хочет одолеть. У вас железные кольчуги под шлемами латинскими: от них дрогнула земля, и многие страны - Хинова, Литва, Ятвяги, Деремела и Половцы - сулицы свои побросали и головы свои склонили под те мечи харалужные. Но уже, князь, потемнел для Игоря солнца свет, а деревья не к добру листья обронили - по Руси и Суле города поделили. А Игорева храброго полку уже не воскресить. Дон тебя, князь, кличет, зовет князей на победу. Олеговичи, храбрые князья, уже ведь приспели на брань. Ингварь и Всеволод и вы, три Мстиславича не худого гнезда соколы-шестокрыльцы! Не по жребию побед вы себе волости расхватали! Где же ваши золотые шеломы, и сулицы лядские, и щиты! Загородите степи ворота своими острыми стрелами за землю Русскую, за раны Игоря, храброго Святославича! Уже ведь Сула не течет серебряными струями для города Переяславля, и Двина у тех грозных полочан мутно течет под кликом поганых. Один Изяслав, сын Васильков, позвенел своими острыми мечами о шлемы литовские, побил славу деда своего Всеслава, а сам под червлеными щитами на кровавой траве побит был мечами литовскими и так сказал: "Дружину твою, князь, птицы крыльями приодели, звери кровь полизали". И не было тут брата Брячислава, ни другого - Всеволода. Одиноко изронил он жемчужную душу из храброго тела сквозь золотое ожерелье. Приуныли голоса, веселье поникло, трубы трубят городенские. Ярослав и все внуки Всеславовы! Уже склоните стяги свои, вложите в ножны мечи свои зазубренные - уже выпали вы из дедовской славы. Вы своими крамолами начали наводить поганых на землю Русскую, на достояние Всеславово. Из-за усобицы ведь стало насилие от земли Половецкой.
Читать онлайн "Слово о походе Игоревом" - RuLit
Тогда великий Святослав изронил золотое слово, со слезами смешанное, и сказал: "О сыны мои, Игорь и Всеволод! Рано начали вы Половецкую землю мечами кровавить, а себе славы искать: без чести для себя ведь вы одолели, без чести для себя кровь поганую пролили. Храбрые сердца ваши из харалуга крепкого скованы, в отваге закалены. Что же сотворили вы моей серебряной седине!
Уже не вижу я силы могучего и богатого и воинами обильного брата моего Ярослава с черниговскими былями, с могутами и с татранами, с шельбирами, топчаками, ревугами и ольберами: те ведь без щитов, с одними ножами засапожными, кликом полки побеждают, звеня прадедовской славой.
Вы сказали: "Помужаемся сами, и прошлую славу себе возьмем, и нынешнюю поделим!" Но не диво, братья, и старому помолодеть! Когда сокол перья роняет, высоко птиц взбивает, не даст гнезда своего в обиду. Одна беда: князья мне не в помощь - худая пора настала. Вот у Римова кричат под саблями половецкими, а Владимир - под ранами. Горе и тоска сыну Глебову!
Великий князь Всеволод! Разве и мысли нет у тебя прилететь издал°ка отчий золотой стол посторожить? Ты ведь можешь Волгу веслами расплескать, а Дон шеломами вычерпать. Здесь был бы ты, невольница была бы по ногате, а раб по резане. Ты ведь можешь и посуху живыми копьями метать удалыми сынами Глебовыми.
Ты, храбрый Рюрик, и ты, Давыд! Ваши воины в золоченых шлемах - не они ли по крови плавали? Не ваша ли храбрая дружина рык издает, словно туры, раненные саблями калеными, в поле незнаемом! Вступите, князья, в золотое стремя за обиду нашего времени, за землю Русскую, за раны Игоря, храброго Святославича!
Галицкий Осмомысл Ярослав! Высоко сидишь ты на своем златокованом столе, подпираешь горы угорские своими железными полками, королю загораживаешь путь, затворяешь Дунаю ворота, клади бросая через облака, суды рядя до Дуная. Грозы твоей земли страшатся; Киеву отворяешь ворота, за дальними странами в салтанов стреляешь с отчего золотого стола. Стреляй же, господине, и в Кончака, поганого раба, за землю Русскую, за раны Игоря, храброго Святославича!
А ты, славный Роман, и ты, Мстислав! Храбрая дума на подвиг вас зовет. Высоко взлетаешь ты на подвиг ратный в отваге, словно сокол, на ветрах парящий, что птицу в ярости хочет одолеть. У вас железные кольчуги под шлемами латинскими: от них дрогнула земля, и многие страны - Хинова, Литва, Ятвяги, Деремела и Половцы - сулицы свои побросали и головы свои склонили под те мечи харалужные. Но уже, князь, потемнел для Игоря солнца свет, а деревья не к добру листья обронили - по Руси и Суле города поделили. А Игорева храброго полку уже не воскресить. Дон тебя, князь, кличет, зовет князей на победу. Олеговичи, храбрые князья, уже ведь приспели на брань.
Ингварь и Всеволод и вы, три Мстиславича не худого гнезда соколы-шестокрыльцы! Не по жребию побед вы себе волости расхватали! Где же ваши золотые шеломы, и сулицы лядские, и щиты! Загородите степи ворота своими острыми стрелами за землю Русскую, за раны Игоря, храброго Святославича!
Уже ведь Сула не течет серебряными струями для города Переяславля, и Двина у тех грозных полочан мутно течет под кликом поганых. Один Изяслав, сын Васильков, позвенел своими острыми мечами о шлемы литовские, побил славу деда своего Всеслава, а сам под червлеными щитами на кровавой траве побит был мечами литовскими и так сказал: "Дружину твою, князь, птицы крыльями приодели, звери кровь полизали". И не было тут брата Брячислава, ни другого - Всеволода. Одиноко изронил он жемчужную душу из храброго тела сквозь золотое ожерелье. Приуныли голоса, веселье поникло, трубы трубят городенские.
Ярослав и все внуки Всеславовы! Уже склоните стяги свои, вложите в ножны мечи свои зазубренные - уже выпали вы из дедовской славы. Вы своими крамолами начали наводить поганых на землю Русскую, на достояние Всеславово. Из-за усобицы ведь стало насилие от земли Половецкой.
На седьмом веке Трояновом бросил Всеслав жребий о девице, ему любой. Изловчился, сел на коня, поскакал к городу Киеву, коснулся копьем золотого стола Киевского. Из Белгорода в полночь поскакал лютым зверем, завесившись синей мглой, утром отворил ворота Новугороду, расшиб славу Ярославову, поскакал волком от Дудуток до Немиги. На Немиге снопы стелют из голов, молотят цепами харалужными, на току жизнь кладут, веют душу от тела. У Немиги кровавые берега не добром были засеяны - засеяны костьми русских сынов. Всеслав князь людям суд правил, князьям города рядил, а сам ночью волком рыскал; из Киева до петухов, великому Хорсу волком путь перебегая, в Тмутаракань добирался. Ему в Полоцке звонили заутреню рано у святой Софии в колокола, а он звон тот в Киеве слышал. Хоть и вещая душа была в отважном теле, но часто он беды терпел. Ему вещий Боян такую припевку, мудрый, сложил: "Ни хитрому, ни умному, ни ведуну разумному суда божьего не миновать".
О, стонать Русской земле, поминая прежнее время и прежних князей! Того старого Владимира нельзя было пригвоздить к горам киевским. Стали стяги его ныне Рюриковы, а другие Давыдовы, но врозь они веют, несогласно копья поют.
На Дунае Ярославны голос слышится чайкою неведомой утром рано стонет: "Полечу я чайкою по Дунаю, омочу рукав я белый во Каяле-реке, утру князю кровавые раны на могучем его теле".
Ярославна утром плачет в Путивле на стене, причитая: "О ветр, ветрило! Зачем, господине, так сильно веешь! Зачем мчишь вражьи стрелы на своих легких крыльях на воинов моей лады? Или мало тебе высоко под облаками веять, лелея корабли на синем море! Зачем, господине, мое веселье по ковылю развеял?"
Ярославна рано утром плачет на стене Путивля-города, причитая: "О Днепр Словутич! Ты пробил каменные горы сквозь землю Половецкую. Ты лелеял на себе Святославовы челны до полку Кобякова. Прилелей же, господине, мою ладу ко мне, чтобы не слала я к нему слез на море рано!"
Ярославна рано плачет на стене в Путивле, причитая: "Светлое и тресветлое солнце! Всем ты красно и тепло. Зачем, господине, простерло ты горячие лучи свои на воинов лады? В степи безводной жаждою согнуло им луки, тоскою замкнуло колчаны?"
Вспенилось море в полуночи; смерчи идут туманами. Игорю князю бог путь кажет из земли Половецкой на землю Русскую, к отчему столу золотому. Погасли вечером зори. Игорь спит, Игорь не спит, Игорь мыслию степь мерит от великого Дону до малого Донца. В полночь Овлур свистнул коня за рекою; Велит князю не дремать. Кликнул; стукнула земля, зашумела трава, ежи половецкие задвигались. А Игорь князь поскакал горностаем к камышу, пал белым гоголем на воду. Кинулся на борзого коня и соскочил с него серым волком. И побежал к лугу Донца, и полетел соколом под туманами, избивая гусей и лебедей к обеду, и полднику, и ужину. Когда Игорь соколом полетел, тогда Овлур волком побежал, труся собою студеную росу; надорвали они своих борзых коней.
Донец сказал: "Князь Игорь! Не мало тебе славы, а Кончаку нелюбия, а Русской земле веселия!" Игорь сказал: "О Донец! Не мало тебе славы, что лелеял князя на волнах, стлал ему зеленую траву на своих серебряных берегах, одевал его теплыми туманами под сенью зеленого дерева, стерег его гоголем на воде, чайками на волнах, утками на ветрах". Не такова, сказал, река Стугна; мелкую струю имея, поглотила она чужие ручьи и потоки, потопила в омуте у темного берега юношу князя Ростислава. Плачет мать Ростиславова по юном князе Ростиславе. Приуныли цветы от жалости, и деревья в горе к земле склонились.
То не сороки застрекотали - по следу Игореву едут Гзак с Кончаком. Тогда вороны не граяли, галки примолкли, сороки не стрекотали, ползали змеи-полозы только. Дятлы стуком путь к реке кажут, соловьи веселыми песнями рассвет вещают. Молвит Гзак Кончаку: "Коли сокол к гнезду летит, соколенка расстреляем своими золочеными стрелами". Сказал Кончак Гзе: "Коли сокол к гнезду летит, а мы соколенка опутаем красною девицею". И сказал Гзак Кончаку: "Коли опутаем его красною девицею, не будет у нас ни соколенка, ни красной девицы, а начнут нас птицы бить в степи Половецкой".
Сказал Боян, песнотворец старого времени, Ярославова и Олегова: "Тяжко голове без плеч, беда и телу без головы". Так и Русской земле без Игоря. Солнце светит на небе - Игорь князь в Русской земле. Девицы поют на Дунае, вьются голоса через море до Киева. Игорь едет по Боричеву ко святой богородице Пирогощей. Страны рады, города веселы.
Воспев славу старым князьям, а потом молодых величать будем. Слава Игорю Святославичу, буй-туру Всеволоду, Владимиру Игоревичу! Да здравы будут князья и дружина, поборая за христиан против поганых полков. Князьям слава и дружине! Аминь.
СЛОВО О ПОЛКУ ИГОРЕВЕ
Перевод В. А. Жуковского
Не прилично ли будет нам, братия, Начать древним складом Печальную повесть о битвах Игоря, Игоря Святославича! Начаться же сей песни По былинам сего времени, А не вымыслам Бояновым. Вещий Боян, Если песнь кому сотворить хотел, Растекался мыслию по древу, Серым волком по земли, Сизым орлом под облаками. Вам памятно, как пели о бранях первых времен: Тогда пускались десять соколов на стадо лебедей; Чей сокол долетал, тот первую песнь пел: Старому ли Ярославу, храброму ли Мстиславу, Сразившему Редедю перед полками касожскими, Красному ли Роману Святославичу. Боян же, братия, не десять соколов на стадо лебедей пускал, Он вещие персты свои на живые струны вскладывал, И сами они славу князьям рокотали. Начнем же, братия, повесть сию От старого Владимира до нынешнего Игоря. Натянул он ум свой крепостию, Изострил он мужеством сердце, Ратным духом исполнился И навел храбрые полки свои На землю Половецкую за землю Русскую. Тогда Игорь воззрел на светлое солнце, Увидел он воев своих, тьмою от него прикрытых, И рек Игорь дружине своей: "Братия и дружина! Лучше нам быть порубленным, чем даться в полон. Сядем же, друга, на борзых коней Да посмотрим синего Дона". Вспала князю на ум охота, Знаменье заступило ему желание Отведать Дона великого. "Хочу, - он рек, - преломить копье Конец поля Половецкого с вами, люди русские! Хочу положить свою голову Или испить шеломом Дона". О Боян, соловей старого времени! Как бы воспел ты битвы сии, Скача соловьем по мысленну древ, Взлетая умом под облаки, Свивая все славы сего времени, Рыща тропою Трояновой через поля на горы! Тебе бы песнь гласить Игорю, того Олега внуку! Не буря соколов занесла чрез поля широкие Галки стадами бегут к Дону великому! Тебе бы петь, вещий Боян, внук Велесов! Ржут кони за Сулою, Звенит слава в Киеве, Трубы трубят в Новеграде, Стоят знамена в Путивле, Игорь ждет милого брата Всеволода. И рек ему буй-тур Всеволод: "Один мне брат, один свет светлый ты, Игорь! Оба мы Святославичи! Седлай, брат, борзых коней своих, А мои тебе готовы, Оседланы перед Курском. А куряне мои - бодрые кмети, Под трубами повиты, Под шеломами взлелеяны, Концом копья вскормлены, Пути им все ведомы, Овраги им знаемы, Луки у них натянуты, Тулы отворены, Сабли отпущены, Сами скачут, как серые волки в поле, Ища себе чести, а князю славы". Тогда вступил князь Игорь в златое стремя И поехал по чистому полю. Солнце дорогу ему тьмой заступило; Ночь, грозой шумя на него, птиц пробудила; Рев в стадах звериных; Див кличет на верху древа, Велит прислушать земле незнаемой, Волге, Поморию, и Посулию, И Сурожу, и Корсуню, И тебе, истукан Тмутороканский! И половцы неготовыми дорогами побежали к Дону великому: Кричат в полночь телеги, словно распущенны лебеди. Игорь ратных к Дону ведет. Уже беда его птиц окликает, И волки угрозою воют по оврагам, Клектом орлы на кости зверей зовут, Лисицы брешут на червленые щиты.... О Русская земля! Уж ты за горами Далеко! Ночь меркнет, Свет-заря запала, Мгла поля покрыла, Щекот соловьиный заснул, Галичий говор затих Русские поле великое червлеными щитами огородили, Ища себе чести, а князю славы. В пятницу на заре потоптали они нечестивые полки половецкие И, рассеясь стрелами по полю, помчали красных дев половецких, А с ними и злато, и паволоки, и драгие оксамиты; Ортмами, епанчицами, и мехами, и разными узорочьями половецкими По болотам и грязным местам начали мосты мостить. А стяг червленый с белой хоругвию, А челка червленая со древком серебряным Храброму Святославичу! Дремлет в поле Олегово храброе гнездо Далеко залетело! Не родилось оно на обиду Ни соколу, ни кречету, Ни тебе, черный ворон, неверный половчанин! Гзак бежит серым волком, А Кончак ему след прокладывает к Дону великому. И рано на другой день кровавые зори свет поведают; Черные тучи с моря идут, Хотят прикрыть четыре солнца, И в них трепещут синие молнии. Быть грому великому! Идти дождю стрелами с Дону великого! Ту-то копьям поломаться, Ту-то саблям притупиться О шеломы половецкие На реке на Каяле, у Дона великого! О Русская земля, далеко уж ты за горами! Уж ветры, Стрибоговы внуки, Веют с моря стрелами На храбрые полки Игоревы. Земля гремит, Реки текут мутно, Прахи поля покрывают, Стяги глаголют; Половцы идут от Дона, и от моря, и от всех стран. Русские полки отступили. Бесовы дети кликом поля прегородили, А храбрые русичи щитами червлеными. Ярый тур Всеволод! Стоишь на обороне, Прыщешь на ратных стрелами, Гремишь по шеломам мечом харалужным! Где ты, тур, ни проскачешь, шеломом златым посвечивая, Там лежат нечестивые головы половецкие! Порублены калеными саблями шлемы аварские От тебя, ярый тур Всеволод! Какою раною подорожит он, братья, Он, позабывший о жизни и почесгях, О граде Чернигове, златом престоле родительском, О красной Глебовне, милом своем желании, свычае и обычае? Были сечи Трояновы, Миновали лета Ярославовы: Были походы Олеговы, Олега Святославича. Тот Олег мечом крамолу ковал, И стрелы он по земле сеял. Ступал он в златое стремя в граде Тмуторокани., Молву об нем слышал давний великий Ярослав, сын Всеволодов, А князь Владимир всякое утро уши затыкал в Чернигове. Бориса же Вячеславича слава на суд привела И на конскую зеленую попону положила За обиду Олега, храброго юного князя. С той же Каялы Святополк после сечи взял отца своего Меж угорскою конницей ко святой Софии в Киев. Тогда при Олеге Гориславиче сеялось и вырастало междоусобием, Погибала жизнь Дажьбожиих внуков, В крамолах княжеских век человеческий сокращался, Тогда по Русской земле редко оратаи распевали, Но часто враны кричали, Трупы деля меж собою; А галки речь свою говорили, Сбираясь лететь на обед. То было в тех ратях и тех походах, Но битвы такой и не слыхано! От утра до вечера, От вечера до света Летают стрелы каленые, Гремят мечи о шеломы, Трещат харалужные копья В поле незнаемом Среди земли Половецкия. Черна земля под копытами Костьми была посеяна, Полита была кровию, И по Русской земле взошло бедой. Что мне шумит, Что мне звенит Так задолго рано перед зарею? Игорь полки заворачивает: Жаль ему милого брата Всеволода. Билися день, Бились другой, На третий день к полдню Пали знамена Игоревы. Тут разлучилися братья на бреге быстрой Каялы; Тут кровавого вина недостало; Тут пир докончили храбрые воины русские: Сватов попоили, А сами легли за Русскую землю. Поникает трава от жалости, А древо печалию К земле приклонилось. Уже невеселое время, братья, настало: Уже пустыня силу прикрыла; И встала обида в силах Дажьбожиих внуков, Девой ступя на Троянову землю, Встрепенула крыльями лебедиными, На синем море у Дону плескаяся. Прошли времена благоденствия, Миновалися брани князей на неверных. Брат сказал брату: то мое, а это мое же! И стали князи про малое спорить, как бы про великое, II сами на себя крамолу ковать, А неверные со всех стран набежали с победами на землю Pyccкую! О! далеко залетел ты, сокол, сбивая птиц к морю! А бесстрашному полку Игореву уже не воскреснуть! Вслед за ним крикнули Карна и Жля и по Русской земле поскакали, Мча разорение в пламенном роге. Жены русские всплакали, приговаривая: "Уж нам своих милых лад Ни мыслию смыслить, Ни думою сдумать, Ни очами сглядеть, А злата-сребра много потратить!" И застонал, друзья, Киев печалию, Чернигов напастию, Тоска разлилася по Русской земле, Обильна печаль потекла среди земли Русской. Князи сами на себя крамолу ковали, А неверные сами с победами врывались в землю Русскую, Дань собирали по белке с двора. Так-то сии два храбрые Святославича, Игорь и Всеволод, пробудили коварство, Едва усыпил его мощный отец их, Святослав грозный, великий князь Киевский. Гроза Святослав! Притрепетал он врагов своими сильными ратями И мечами булатными; Наступил он на землю Половецкую, Притоптал холмы и овраги, Возмутил озера и реки, Иссушил потоки-болота; А Кобяка неверного из луки моря От железных великих полков половецких Вихрем исторгнул, И Кобяк очутился в городе Киеве, В гриднице Святославовой, Немцы и венеды, Греки и моравы Славу поют Святославову, Кают Игоря-князя, Погрузившего силу на дне Каялы, реки половецкия, Насыпав ее золотом русским. Там Игорь-князь из златого седла пересел в седло кощеево; Унылы в градах забралы, И веселие поникло. И Святославу мутный сон привиделся: "В Киеве на горах в ночь сию с вечера Одевали меня, - рек он, - черным покровом на кровати тесовой; Черпали мне синее вино, с горечью смешанное; Сыпали мне пустыми колчанами Жемчуг великий в нечистых раковинах на лоно И меня нежили. А кровля без князя была на тереме моем златоверхом. И с вечера целую ночь граяли враны зловещие, Слетевшись на склон у Пленьска в дебри Кисановой... Уж не послать ли мне к синему морю?" И бояре князю в ответ рекли: "Печаль нам, князь, умы полонила; Слетели два сокола с золотого престола отцовского, Поискать города Тмутороканя Иль выпить шеломом из Дону. Уж соколам и крылья неверных саблями подрублены, Сами ж запутаны в железных опутинах". В третий день тьма наступила. Два солнца померкли, Два багряных столпа угасли, А с ними и два молодые месяца, Олег и Святослав, Тьмою подернулись. На реке на Каяле свет темнотою покрылся. Гнездом леопардов простерлись половцы по Русской земле И в море ее погрузили, И в хана вселилось буйство великое. Нашла хула на хвалу, Неволя ударила на волю, Вергнулся Див на зем
www.rulit.me
История русского языка Битва за Киевскую Русь: nikitich
Я в целом согласен с академиком. Поспорию только о происхождении слова «Русь». Можно конечно изощряться и производить «Русь» от варягов (викингов, норманов) и их финского прозвища «руотси» - гребцы. Но это что? Самоназвание такое? Могут люди сами себя называть гребцами и представляться в Византии «мы - гребцы»? Смешно. Финны конечно могли дразнить шведов как угодно, но в Византии-то этого не знали. Воины-варяги сами себя называли этим совсем негероическим прозвищем? - Невероятно. Морские разбойники, держащие в страхе всю Европу, представились бы: «мы - вампиздец» или «мы - всехебём» :-)
Давно есть объяснение происхождению слова «Русь» проще и хотя бы поэтому правдоподобнее. Его, кстати, Ломоносов дал.
Река Рось была южной границей Древней Руси. Южнее были печенеги. Рось уходила в древлянские земли откуда по этой реке поставлялись лодки-корабли для ежегодного морского каравана в Константинополь (это доказанный факт). Слияние Роси и Днепра - место формирование этого каравана или эскадры русичей. В одиночку проходить низовья Днепра - верная смерть или рабство. Там печенеги, блин. А раньше-позже - мадьяры, хазары, половцы и т.п. Причерноморье - проходной двор воинственных кочевников, живших грабежом. Торговый караван состоял конечно не только из киевлян, а собирался со всей территории русского протогосударства. Византия была главным торговым контрагентом Руси. В Константинополе на вопрос: «Вы кто и откуда, ребята?» Следовал ответ: «Мы с Роси».
Так появился народ рос или рус, как переделали греки. А заблуждения императора по поводу двуязычного название порогов не аргумент. Конечно среди русов были варяги - наёмники - воины и мореплаватели, союзники, торговые партнёры и даже князья, избранные городами за воинские заслуги (князь на Руси ещё долго не был монархом в европейском понимании). И пороги на Днепре могли иметь названия на двух языках. Но и академик отмечает, что варяги на Руси удивительно быстро ассимилировались - начинали говорить и думать на славянском языке. Ингвар (Игорь) и Хельга (Ольга) назвали своего сына и наследника славянским именем Святослав (второго - Улеб). Это о чём-то говорит? - Варяги не были поработителями русских, скорее наоборот.
Ну с название Русь разобрались. Во всяком случае в моей версии.А вот всё остальное в лекции академика вызывает жёсткое неприятие у украинцев из категории «вышевата».
- «Как так-то? Мы истинная Киевская Русь. А Московия вообще не Русь и никогда Русью даже не называлась и московиты не русские - финно-угры, татары, но не русские. Наследники древней Руси только украинцы» - знакомо? :-)
Хронология событий такова:Киевское княжество и соседние с ним Южно-русские (исключая может быть только Галицкое) пришли в упадок ещё до монгольского нашествия. Причина - постоянные междоусобицы и нашествия кочевников из Дикого поля. В это время княжества Северо-Восточной Руси, укрытые лесами от степных орд, набирали силу. Неверующих отсылаю к «Слову о полку Игореве» - там всё это хорошо и красочно описывается с призывом к к южно-русским князьям прекратить наконец междоусобицы и сплотиться против общего врага.
И застонал, братья, Киев от горя,а Чернигов от напастей.Тоска разлилась по Русской земле,печаль обильная потекла среди земли Русской.А князья сами на себя крамолу ковали,а поганые,победами нарыскивая на Русскую землю,сами брали дань по белке со двора.
А вот так автор обращается к Владимиро-Суздальскому князю Всеволоду Большое Гнездо:
Великий князь Всеволод!Не думаешь ли ты прилететь издалекаотчий золотой престол поблюсти?Ты ведь можешь Волгу вёслами расплескать,а Дон шлемами вычерпать!
Уже тогда самым сильным и населенным русским княжеством было Владимиро-Суздальское. Откуда людишки-то там взялись? - Переселялись с Юга в более защищённые от постоянных войн места.
Довершили разгром южно-русских княжеств монголы. Киевское и другие княжества обезлюдели. Но потом пришли литовцы, побили татар, установили свою власть и территория нынешней Украины начала заселяться вновь. Киевское и Галицкое, как русские княжества, прекратили своё существование к середине XIV века.
В это время и начинает образовываться украинский народ со своим языком - из остатков русского населения и переселенцев из Польши и др., бегущих от расцветающего на Западе феодализма с его крепостной зависимостью крестьян, на освободившиеся земли.
Украинский язык безусловно ближе к языку западных славян и далёк от языка русских летописей. В этом очень легко убедиться на ключевом слове «город, Новый город, Новгород - места откуда, согласно Повести Временных Лет, пришёл Вещий Олег с князем Игорем и где правил Владимир Святой до смерти его отца Святослава. При Святославе Новгород второй по значению город русского государства.Итак «Новый город, Новгород» на разных славянских языках:
Украинский - Нове містоПольский - Nowe MiastoЧешский - Nové MěstoСловацкий - nové MestoСловенский - novo Mesto
Русский - Новый город, Новгород, (форма "град" тоже присутствует даже в современном русском языке)Сербский - Нови ГрадХорватский - Novi gradБолгарский - нов градБелорусский - новы горад
На этом простом примере достаточно очевидно, что русский и украинский язык имеют разное происхождение (Южно-славянские языки близки русскому языку и Западно-славянские языки близки украинскому языку) и что языком древнерусских летописей является всё-таки предок русского языка (церковно-славянский), а не украинского. А то, что в русском и украинском языке много заимствований друг у друга ничего не меняет.
Так что Трезуб князя Владимира на гербе Украины и двуглавый орёл на гербе России это почти равноценные заимствования из чужой истории. Ужас, да? :-)Ну не знал киевский князь Владимир I украинского языка и его дальний потомок Даниил Галицкий тоже не знал. И слова Украина они не знали. Не беда это и не имеет никакого отношения к текущему политическому моменту. Просто позориться с нелепым враньём не нужно. А то враг вас высмеет.
И в заключении про Московию, которая по мнению, распространённому среди вышеваты, никогда Русью даже не называлась.Враньё это ребята, глупое враньё. Титул князей Московский, а затем и царей, звучал так: Великий князь Московский и Всея Руси (потом уже Царь и Великий Князь Московский и Всея Руси). Когда Московские князья стали »Всея Руси» Киевского и Галицкого князей уже просто не существовало.
Украинец мне друг, но истина дороже
nikitich.livejournal.com
Василий Седугин - Всеволод Большое Гнездо. Золотая осень Древней Руси
"Волгу может вёслами расплескать, а Дон шеломами вычерпать", - читаем в "Слове о полку Игореве" о дружине Всеволода Большое Гнездо, последнего великого князя домонгольской Руси. Десятый сын Юрия Долгорукого, ещё в детстве он был изгнан родным братом и семь лет прожил при императорском дворе в Константинополе, познав военное искусство византийской армии, на тот момент лучшей в мире, и тайны непревзойдённой цареградской дипломатии. Все эти навыки пригодились ему по возвращении на Русь - искусный политик и талантливый полководец, Всеволод Большое Гнездо одержал победу в борьбе за власть, усмирив смуту и приведя князей к повиновению. А своё почётное прозвище получил не только за многодетность (у него было восемь сыновей и четыре дочери), но и за отеческую заботу о Русской Земле - именно при нём Владимиро-Суздальская Русь достигла пика своего могущества и процветания.
НОВЫЙ роман от автора бестселлеров "Князь Игорь" и "Владимир Мономах" воздаёт должное одному из величайших властителей в нашей истории, чьё правление, ставшее "золотой осенью" Древней Руси, вспоминают добрым словом спустя многие столетия.
Содержание:
Всеволод Большое Гнездо."Золтая осень" Древней Руси
ВИЗАНТИЯ
I
1162 году князь владимирский Андрей Боголюбский выслал братьев Мстислава, Василька и Всеволода с матерью их Ириной в Византию, а сам утвердился в княжестве самовластцем. Император Мануил, которому Ирина приходилась дальней родственницей, приютил изгнанников. Васильку он дал города на Дунае, Мстиславу подарил волость Отскалану, а восьмилетнего Всеволода оставил жить в Большом дворце.- Ничего, сынок, - говорила Всеволоду мать, - подрастёшь немного, император и тебе выделит в управление какую-нибудь волость. Тогда мы насовсем обоснуемся в Византии. И верно, что мы потеряли на Руси? Как вспомню, какие там холода, какие морозы стоят зимой, меня всю дрожь пробирает!.. То ли дело здесь, и снег редко увидишь, а про мороз народ и понятия не имеет. А какие сады, чего только в них нет: и виноград, и персики, и апельсины... Константинополь - самый красивый город в мире, а Большой дворец не имеет себе равных. Женю тебя на принцессе и будешь ты видным человеком в империи!
- Я никогда не женюсь, - солидно отвечал мальчик. - Я с тобой всю жизнь буду жить, мама!
Большой дворец в Константинополе располагался между Ипподромом и собором Святой Софии. Его земли спускались к прибрежным крепостным стенам города, откуда открывался прекрасный вид на Мраморное море, залив Золотой Рог и дальше на восток, на Босфор и азиатский берег. Он вбирал в себя множество зданий, окружённых крепостной стеной. Помимо семи дворцов, здесь находились резиденция императора Октагон, резиденция императрицы Пантеон, множество церквей и часовен, несчётные здания для прислуги, кладовые, шёлкопрядильни, императорские фабрики и мастерские, где изготовлялись предметы высочайшего качества для самого императора и его двора, конюшни, птичник, арсенал, монетный двор, сокровищница, архивы... Только слуг в Большом дворце проживало около 20 тысяч.
До трёх часов пополудни осуществлялась государственная служба. Затем старший привратник закрывал двери и начиналась частная жизнь царствующего семейства в немыслимой роскоши, замкнутости и обособленности. Тёплыми летними вечерами вкусно ели и развлекались. Мужчины занимались спортом, любимы были стрельбы из лука, метание копья, теннис; собирались наблюдать за поединками боксёров или силачей. Получила распространение гимнопоподия, которая представляла собой вид борьбы, напоминающей бои гладиаторов. С Востока пришли шахматы и шашки, в которые с увлечением играли при дворе. Мужчины увлекались игрой в кости. Из Персии переняли поло, командную игру с деревянным мячом и клюшками; она велась на лошадях, обычно невысоких, специально выезженных, которых называли поло-пони. Поло быстро приобрело популярность в Византии. Матчи часто устраивались на ипподроме Константинополя и в других городах. Когда же погода портилась, к услугам были шуты, карлики, мимы и акробаты, которые развлекали высокое семейство.
Во время пребывания Всеволода в Константинополе жизнь во Дворце была весёлой и беззаботной. Императрицы любили давать балы, организовывать концерты и спектакли с участием мимов; они проводились в загородных усадьбах, неизменно среди прекрасных пейзажей, где правители с давних пор строили охотничьи домики и замки.
...Минуло десять лет. Как-то среди обитателей Большого дворца разнеслась весть, что император Мануил возвращается с войском из похода на Венгрию. Встречать его двинулись многочисленные толпы столичных жителей, из Дворца выехали кортежи с членами императорской семьи и сановниками. Всеволод, редко покидавший Дворец, с любопытством рассматривал людей, шедших по главной улице столицы - Месе через площади Феодосия, Тавра, Аркадии, Анастасии и Константина к западным воротам, где проходили церемониальные шествия. Лавиной двигался простой народ, в большинстве своём босой, в коротких шерстяных туниках, подхваченных поясом. Люди зажиточные были одеты в туники подлиннее, большинство их изготовлялись из шёлка; были дешёвые, шились они без рукавов. Одежда женщин состояла из туники и плаща с боковыми полотнищами достаточной длины, которые набрасывались на плечи и голову. Некоторые плащи шились из льна, другие из шёлка. Одежда состоятельных людей была богато украшена вышивкой и каймой.
В толпе видны были представители различных народов: сирийцы в полосатых коричнево-красных далматиках, киренаики в чёрно-жёлтых одеяниях, перехваченных витыми ремнями, мидийцы в полукафтаньях до колена, евреи в чёрных одеждах и жёлтых развевающихся шарфах, северные народы в опашнях, подвязанных соломенными жгутами, болгары в капюшонах... Вся эта масса говорила, шумела, кричала, смеялась, раздавались крики ослов, ржание коней; над головами в беспорядке мелькали кресты и хоругви, колыхались беспокойные головы верблюдов...
Всеволод подъехал к воротам тогда, когда к ним подходили передовые части императорских войск. Впереди шли музыканты. Гремели бронзовые и железные цимбалы, били арабские барабаны, ревели трубы, пронзительно звенели зурны и восточные карамаджи. За музыкантами следовали знаменосцы, от красоты и пестроты красок развевающихся знамён и хоругвей кружилась голова. На коне, убранном золотой попоной, золотой сбруей и стальными игольчатыми латами на груди, ехал император Мануил, в золотом шлеме, украшенном пышными перьями, в белом длинном плаще, шитом золотыми и серебряными нитями, с мечом у бедра, ножны которого были инкрустированы драгоценными камнями. Его окружала свита полководцев и военачальников в великолепном воинском одеянии.
Следом за ними двигалась тяжёлая кавалерия - катафрактарии, гордость императорского войска. И воины, и кони были закованы в железо, всадники в руках держали длинные толстые пики, в бою на такую пику они могли насадить до двух пехотинцев противника.
За тяжёлой кавалерией шествовала "тагма" - войсковые части, располагавшиеся в Константинополе и ближайших крепостях столицы. Шли гвардейская кавалерия и придворные подразделения, в значительной степени набиравшиеся из иноземцев-наёмников - хазар, печенегов, варягов и русов. За "тагмой" двигались фемные, или территориальные, войска, комплектовавшиеся в провинциях, состояли они преимущественно из кавалерийских частей.
Замыкали шествие пленные, которых было великое множество. Они понуро брели по пыльной дороге, подгоняемые бичами охранников; некоторые были с повязками на ранах; все измождённые, исхудалые, изнурённые. А потом потянулись бесконечные возы с добычей, казалось, им не будет конца. Всё должно было говорить: император одержал новую блестящую победу!
Вечером во Влахернском дворце, стоявшем у северо-восточной стороны городских стен, император устроил торжественный ужин. В центральном зале, облицованном порфиром и отделанном золотом, с высокими потолками и длинными, наверху закруглёнными окнами в форме креста были установлены столы. На перекладине креста был воздвигнут высокий стол, сделанный из золота. За ним в пурпурной мантии, одетой поверх белой туники, восседал император Мануил. По левую руку от него расположилась императрица, рядом с ней - знатные дамы. Гости-мужчины, все с почётными лентами, заняли места на правой стороне этого стола. Раньше было принято восседать на диванах, на римский манер, но теперь стали пользоваться стульями. Позади императора придворный вельможа держал скипетр, а за императрицей, с жезлом в руках, стояла сановная дама.
Гостям были поставлены кушанья в золотых тарелках, с золотыми вилками и ложками. Фрукты подавались в особых золотых чашах, столь огромных и тяжёлых, что их невозможно было поднять. Их спускали с потолка на верёвках, убранных в позолоченные кожаные чехлы и прикреплённых к механическому устройству, с помощью которого чаши передвигались от одного гостя к другому.
Всеволод часто бывал на таких застольях, привык к ним и ничему не удивлялся, для него они были своеобразной повседневностью. Он сидел рядом с сыном столичного градоначальника Алексеем, с которым дружил с детства.
Мечтательный и несколько застенчивый, Алексей привязался к смелому, порывистому Всеволоду, охотно признавал его верховенство. Он оглядел большую залу насмешливым взглядом, наклонился к Всеволоду, сказал тихо:
- Ну, сейчас начнётся канитель...
profilib.org
Читать онлайн "Слово о полку Игореве (2 перевода)" - RuLit
А Святослав темный сон видел в Киеве на горах «Ночью этой с вечера накрывали меня, – сказал, – покровом черным на кровати тисовой; черпали мне светлое вино, с горечью смешанное; сыпали мне из пустых колчанов половецких крупный жемчуг на грудь и величали меня. И кровля уже без князька в моем тереме златоверхом, и всю ночь с вечера серые вороны у Плеснеска на лугу граяли».
И сказали бояре князю: "Кручина, князь, разум твой полонила: ведь два сокола слетели с отчего стола золотого – добыть хотели города Тмутараканя либо испить шеломом из Дону. Но уже соколам крылья подсекли поганых саблями, а самих опутали путами железными.
Темно было в третий день: два солнца померкли, оба багряные столпа погасли, и с ними оба молодых месяца, Олег и Святослав, тьмою заволоклись, и в море утонули, и великую дерзость подали поганым. На реке на Каяле тьма свет покрыла: по Русской земле разбрелись половцы, как пардусов выводок. Уже насела хула на хвалу; уже перемогло насилие волю; уже кинулся Див на землю. Вот готские красные девы запели на берегу синего моря, звеня русским золотом; поют они время Бусово, лелеют месть за Шарокана. А мы, дружина, уже живем без веселья".
Тогда великий Святослав изронил золотое слово, со слезами смешанное, и сказал: "О сыны мои, Игорь и Всеволод! Рано начали вы Половецкую землю мечами кровавить, а себе славы искать: без чести для себя ведь вы одолели, без чести для себя кровь поганую пролили. Храбрые сердца ваши из харалуга крепкого скованы, в отваге закалены. Что же сотворили вы моей серебряной седине!
Уже не вижу я силы могучего и богатого и воинами обильного брата моего Ярослава с черниговскими былями, с могутами и с татранами, с шельбирами, топчаками, ревугами и ольберами: те ведь без щитов, с одними ножами засапожными, кликом полки побеждают, звеня прадедовской славой.
Вы сказали: «Помужаемся сами, и прошлую славу себе возьмем, и нынешнюю поделим!» Но не диво, братья, и старому помолодеть! Когда сокол перья роняет, высоко птиц взбивает, не даст гнезда своего в обиду. Одна беда: князья мне не в помощь – худая пора настала. Вот у Римова кричат под саблями половецкими, а Владимир – под ранами. Горе и тоска сыну Глебову!
Великий князь Всеволод! Разве и мысли нет у тебя прилететь издалёка отчий золотой стол посторожить? Ты ведь можешь Волгу веслами расплескать, а Дон шеломами вычерпать. Здесь был бы ты, невольница была бы по ногате, а раб по резане. Ты ведь можешь и посуху живыми копьями метать – удалыми сынами Глебовыми.
Ты, храбрый Рюрик, и ты, Давыд! Ваши воины в золоченых шлемах – не они ли по крови плавали? Не ваша ли храбрая дружина рык издает, словно туры, раненные саблями калеными, в поле незнаемом! Вступите, князья, в золотое стремя за обиду нашего времени, за землю Русскую, за раны Игоря, храброго Святославича!
Галицкий Осмомысл Ярослав! Высоко сидишь ты на своем златокованом столе, подпираешь горы угорские своими железными полками, королю загораживаешь путь, затворяешь Дунаю ворота, клади бросая через облака, суды рядя до Дуная. Грозы твоей земли страшатся; Киеву отворяешь ворота, за дальними странами в салтанов стреляешь с отчего золотого стола. Стреляй же, господине, и в Кончака, поганого раба, за землю Русскую, за раны Игоря, храброго Святославича!
А ты, славный Роман, и ты, Мстислав! Храбрая дума на подвиг вас зовет. Высоко взлетаешь ты на подвиг ратный в отваге, словно сокол, на ветрах парящий, что птицу в ярости хочет одолеть. У вас железные кольчуги под шлемами латинскими: от них дрогнула земля, и многие страны – Хинова, Литва, Ятвяги, Деремела и Половцы – сулицы свои побросали и головы свои склонили под те мечи харалужные. Но уже, князь, потемнел для Игоря солнца свет, а деревья не к добру листья обронили – по Руси и Суле города поделили. А Игорева храброго полку уже не воскресить. Дон тебя, князь, кличет, зовет князей на победу. Олеговичи, храбрые князья, уже ведь приспели на брань.
Ингварь и Всеволод и вы, три Мстиславича не худого гнезда соколы-шестокрыльцы! Не по жребию побед вы себе волости расхватали! Где же ваши золотые шеломы, и сулицы лядские, и щиты! Загородите степи ворота своими острыми стрелами за землю Русскую, за раны Игоря, храброго Святославича!
www.rulit.me
Ответы@Mail.Ru: Домашняя работа по литературе надо найти олицетворение, сравнение, гиперболу в произведении: Слово о полку Игореве
1. Эпитеты : кровавые зори, чистое поле, каленые стрелы. 2. Метафоры : живые струны, ум князя уступил желанию 3. Сравнения : поскакал горностаем к тростнику, соскочил серым волком, соколом полетел, поле битвы в произведении сравнивают с пашней 4. Олицетворения : никнет трава от жалости, черные тучи с моря идут, земля дрогнула, пустыня войско прикрыла. 5. Гиперболы : русичи себе червлеными щитами поля перегородили... "великий князь Всеволод, ты ведь можешь Волгу веслами расплескать, а Дон шлемами вычерпать".
В ранешное время было мало слов. Изъяснялись, главным образом, жестами и разными звуками. А полки уже были и ими надо было командовать. У нас же это любят, командовать. Вот и выискался один, Игорем его звали, по отчеству Пафнутьевич. Шибко любил командовать: как было заорёт на всю площадь "Стройся, быдло немытое, мать таку-то"! Шибко его боялись, больно уж грозный он был, глазами сверкал, яко бычина колхозный, да и матькался также, как сейчас школота. Весь простой люд его знал и слагал про его былины. А когда уж Пушкин народился и появился у него талант, тогда сам Бог ему велел написать про Игоря Слово. Вот он и написал, а чего там накулякано, он и сам не понял. Вам и подавно не понять! Русская земля-она бывает жирная и не очень. На жирной много чего родиться может, а вот на худой нифига, только трава. Христос, когда стал взрослым, пошёл в церкву и долго молился, чтобы в России всегда была жирная земля, а Ирод наоборот, хотел худую. Так в России появилась кое-где иродная природа. Ничего не поделаешь, пришлось Игорю взять свою палку и идти в поход за словом Божьим. Ходил-ходил, так и не нашёл никакого слова, только видел, как по пустыне в Найроби бродит Христос, наверное тоже что-то ищет. Пришёл обратно Игорь в Киевскую Русь и молвил царю-батюшке:" Не гони ты меня, непутёвого, может ещё пригожусь?" Царь говорит:" Иди, руби дрова в лесу, а то китайцы всё вырубят, нам не достанется". И пошёл Игорь со своею дружиною и давай пластать тайгу, токо шшепки полетели. Вот так и стала русская земля с иродной природой! Ваще... Блин... Сам заревел.
touch.otvet.mail.ru
