Ретро картинки или интересная история. Тиговские шлемы
Сухумская операция "Альфы".: mshurutov
Камеру № 7, в которой находились смертники, открыли для влажной уборки. Обычная процедура, она делается каждый день самими заключенными. По инструкции, «писаной кровью», дверь должен открывать дежурный офицер, однако жизнь, как всегда, вносит свои коррективы. Контролер Козмава был один — чего там, привычное дело!На этот раз уголовники, отрепетировав свои действия, бросились на контролера. Не прошло и нескольких минут, как тот лежал на полу, обезоруженный и избитый в кровь. Кто командовал в ту минуту — рецидивист Павел Прунчак, его сокамерник Мирон Дзидзария или еще кто из паханов, сказать трудно. Слишком много времени прошло. Война в Абхазии заслонила многое, что было до этого. Почти все.
Во главе бунта стояли два матерых волка. Павел Прунчак, хитрый и жестокий бандит. Несколько лет его разыскивали лучшие сыщики Абхазии. Наконец, его удалось выследить в Очамчирском районе республики. Прунчак, почувствовав засаду, первым открыл огонь и убил из охотничьего ружья двух сотрудников милиции. Сам был тяжело ранен, но врачи спасли рецидивиста, причем кровь для срочного переливания ему дал один из оперативников…Убийца был приговорен к расстрелу, в ИВС он ожидал отправки на этап к месту казни. Таким же смертником был и Мирон Дзидзария. Терять им было уже нечего. Что так, что эдак — «вышка»!
Вспоминает Виктор Лутцев, майор запаса: " ... Наша тройка зашла в административное здание и через него проникла в трансформаторную будку, которая выходила дверцей прямо внутрь двора. Будочка была маленькой, тесной (два на три метра) и раскаленной на солнце. Там мы провели полтора часа. Это были, наверное, самые длинные часы в жизни.Внутри было жарко, душно, воды у нас не было. Горела лампа дежурного света. Стояли, потели, как в сауне. Вести себя нужно было очень тихо, так что и кашлянуть боялись. Говорили между собой и по связи только шепотом.С дверью, которая нас выводила во внутренний двор тюрьмы из этой будочки, вышла целая морока. Открывалась она наружу. Долго искали, чем ее подвязать. Отыскали кусок проволоки и им закрепили ее с тем расчетом, чтобы быстро скинуть ногой.
С Саней Михайловым мы договорились: поскольку вокруг «Рафика» будут только свои, оружие — пистолеты не доставать и не открывать огонь, чтобы случайно не задеть кого-то. Разыскали подручные средства. Мне достался большой молоток. Первушин взял здоровенный ключ на тридцать восемь. Вот этими железяками наша тройка, облаченная в бронежилеты и «тиговские» шлемы, микроавтобус и штурмовала."
Шок для АбхазииВ это утро ответственный дежурный по ИВС лейтенант Тимур Шикирба находился на своем посту. Неожиданно сработала сигнализация, и офицер поспешил к месту ЧП. Войдя в коридор, он моментально оценил ситуацию и приказал подоспевшему сержанту Фёдору Векуа запереть дверь камерного блока, а сам бросился к избиваемому контролеру. Единственный шанс предотвратить захват изолятора — выбросить ключи от камер на улицу. Но окна были надежно забраны решетками, и связка предательски повисла на стальных прутьях.
Семь голодных «волков» ворвались в служебные помещения. В считанные минуты в их руках оказались офицер, сержант и рядовой милиционер. Так уголовники стали террористами. Вскоре все обитатели изолятора покинули свои камеры. Уголовники ломали все подряд. Пульт дежурного разбили с особой ненавистью. Сожгли личные дела. Крепко досталось пленникам и подсадным «уткам», которых выявили по найденным в канцелярии спискам. Избитых людей новые тюремщики развели по камерам.Вдруг раздался истошный крик:— Лови его! Бей! Стреляй!По коридору к выходу бежал что есть сил сержант Фёдор Векуа, вырвавшийся из рук бандитов. Раздался выстрел, другой, третий… Но мужественный милиционер все же успел захлопнуть за собой стальную решетку, ограждавшую камерный блок, и устремился к выходу. Группа зэков бросилась в погоню. Решетка не выдержала их яростного напора и обрушилась, однако этого времени сержанту хватило, чтобы захлопнуть входную дверь и навесить на нее замок. Путь к свободе бунтовщикам был отрезан!Сержант Векуа поднимает тревогу. Здание изолятора окружают автоматчиками и бронетранспортерами. Примерно через час начинаются переговоры. Террористы требуют предоставить им бронетранспортер, чтобы уйти в горы. В случае невыполнения выдвинутых требований они угрожают расправиться с заложниками.
Ситуация осложняется тем, что по Сухуми и его окрестностям быстро разнесся слух о случившемся. На прилегающих к зданию улицах, несмотря на оцепление, собралась возбужденная толпа. Были тут и близкие заложников и тех, кто в свое время погиб от рук преступников, захвативших изолятор, и родственники бандитов. Естественно, они переживали за судьбу своих родичей, пытались их увещевать — все тщетно! Не исключался вариант вооруженного прорыва со стороны уголовников.
У кризиса вокруг ИВС имелось и еще одно измерение — политическое. К тому времени отношения между Грузией, взявшей курс на выход из Советского Союза, и ее автономией, не желавшего такого развития событий, заметно накалились. Поэтому последствия от захвата ИВС наверняка расценили бы в Тбилиси как неспособность местных властей предотвратить трагедию и эскалацию насилия. А ведь всего через две недели, если отсчитывать от начала вооруженного бунта, 25 августа 1990 года на Х сессии Верховного Совета Абхазской ССР большинством голосов будет принята Декларация о государственном суверенитете республики.
…Здание изолятора находилось в центре столицы Абхазии. Рядом — площадь Ленина, оживленные городские улицы, вокруг жилые дома. Словом, в центре города собралась толпа возбужденных людей. Начались стычки. Одни кричали, что преступников нужно отпустить (были и такие), другие требовали сурового наказания.
Сборная спецназаБурные сцены вокруг изолятора продолжались до 13 августа, когда из Москвы на личном самолете Председателя КГБ прилетели два отряда. Группу «А», численностью двадцать два человека, возглавлял Герой Советского Союза полковник Виктор Карпухин, участник штурма дворца Амина. Под командой подполковника Сергея Лысюка находилось двадцать семь бойцов Учебного батальона специального назначения — будущий «Витязь».
В Сухуми вылетела сборная Группы «А». Так получилось, что на момент поступления в подразделение «горячей» информации 1-е отделение уже сменилось, однако десять его сотрудников находились поблизости и смогли быстро вернуться на базу. Две пятерки были отобраны из 4-го и 5-го отделений.
Список сотрудников Группы «А», вылетавших в Сухуми:Герой Советского Союза В. Ф. Карпухин — руководитель операции,М. П. Ананков, В. А. Башилов, В. В. Елисеев, Н. А. Калиткин,И. И. Калабухов, М. Я. Картофельников, В. А. Кузнецов, А. А. Курасов,В. А. Лутцев, М. П. Максимов, А. В. Михайлов, И. В. Орехов, Е. С. Первушин,С. В. Придиус, В. А. Прокофьев, А. В. Пятницкий, С. В. Рулев, А. И. Руденко,А. В. Сергеев, Д. Г. Хамидуллин и А. В. Юрин.
К решению о применении вместе с Группой «А» подразделения спецназа МВД специального назначения подтолкнули два обстоятельства. Во-первых, «альфовцы» и «дзержинцы» уже имели опыт совместных действий — освобождение школьников, захваченных в Сарапуле двумя вооруженными дезертирами. С «Альфой» и «Вымпелом» УчБСн работал в Нахичевани, где объединенные силы спецназа провели ряд операций по задержанию лидеров Народного фронта Азербайджана, оказывали помощь пограничникам в предотвращении несанкционированного перехода границы, арестовывали, по имеющейся информации, экстремистов во время передачи оружия и его выкупа у военнослужащих местных частей.Во-вторых, в 1989 году бойцы УчбСпН успешно провели спецоперации по освобождению заложников в СИЗО города Кизела Пермской области и исправительно-трудовой колонии, расположенной в поселке Лесное Кировской области. Так что профильный опыт у «краповых беретов» уже имелся.
Вице-президент Международной Ассоциации ветеранов спецподразделения «Альфа» Владимир Елисеев так описывает обстановку тех дней: "... Город «стоит на ушах»: родственники, друзья тех, кто засел в изоляторе, местные руководители, журналисты — все ждут команды из Москвы. На месте, ясное дело, решения никто принять не может. В итоге воля и вера в нас Виктора Фёдоровича Карпухина дала возможность разработать детальный план комбинированного штурма, в этом приняли участие наши сотрудники Александр Михайлов, Виктор Лутцев и Михаил Максимов, и достойно провести заключительную фазу операции. Осечки не произошло, вооруженные бандиты не разбежались по мирной Абхазии".
После взрыва в «Рафике» нам пришлось бежать за ним лишние двадцать метров, чтобы вытряхнуть из него этих подонков. Согласно договоренности с Михайловым о неприменении оружия рядом с микроавтобусом, мы набрали подручных средств — чтобы выбить стекла. Кто-то взял кувалду, кто-то молоток, а я — чугунную ножку от скамейки. Литая такая, «с лапой». Сама в руку ложится.Надеялись, что оружие не придется применять, но — пришлось. Саша Михайлов стрелял по колесам, чтобы «Рафик» остановить, я — уже когда высадил стекла со своей стороны. Народу в салоне набилось неимоверно. Когда я распахнул пассажирскую дверь, то первый сидевший просто вывалился мне под ноги. Я через него переступил и шагнул в салон.
Павла Прунчака я узнал сразу — показывали его фотографию и давали описание, и нам было известно, что он — инвалид. У него была повреждена кисть правой руки. Сидел он со скрюченной «клешней», а в левой руке держал ТТ. Оружия в салоне — куча! Уже потом, когда всех зачистили, выгребли из «Рафика» пистолеты, винтовки, охотничьи ружья. Прятали они стволы кто куда. Один додумался пистолет в носок засунуть.
Когда я залетел в салон, сразу увидел два ствола, нацеленные на меня в упор — пришлось стрелять. Потому что или ты, или они… Все это было мгновенно. Я помню хлопки своих и чужих выстрелов, вопли раненых, мат своих и чужих. Потом стал вытаскивать пассажиров из салона, засунув пистолет под бронежилет. Наручники я лично никому не надевал. Просто укладывал преступников на асфальт."
Звонок главе КГБК вечеру 13-го спецназовцы разместились на турбазе, выставили охранение. Командиры провели рекогносцировку. Затем отправились в штаб операции, находившийся в здании местного КГБ. Информацию собирали буквально по крупицам. После, когда ситуация немного прояснилась, началась работа над планом предстоящего штурма. А то, что это будет именно штурм, офицеры не сомневались.
Корпели над планом шестеро: от «Альфы» — Александр Михайлов, Михаил Максимов и Виктор Лутцев, от «краповых беретов» — Сергей Лысюк, Виктор Путилов и Сергей Житихин. Извели они, по собственному признанию, кипу бумаги, но с толком.Родился замысел: выманить главарей бунта из здания. Для этого нужно было убедить их отказаться от БТРа. И действительно — зачем, а? Дескать, далеко не уедешь, особенно в горах. Иное дело — автобус. Работать по нему наметили одновременно тремя группами. Первая берет штурмом транспортное средство, вторая и третья, действуя с первого и четвертого этажей, врываются в здание и обезоруживают находящихся там бандитов. Ну, а в деталях — дело техники.
Офицеры чертили схемы, отрабатывали разные варианты… Наконец, все было готово. На чистовике оставили место для утвердительной визы начальства и прокурора. Впрочем, прокурора так и не нашли."... Он все время находился рядом, а когда пришло время подписывать план операции, то он куда-то свинтил, — вспоминает полковник Лысюк.Генерала Старикова из штаба Внутренних войск план операции расстроил. Он сразу ответил жестким отказом: — Вы не знаете, что такое тюрьма, сколько там камер? Народу у вас мало. Вместе на две группы «полтинник» бойцов получается. Будут жертвы. Ведь будут?!. А как поведет себя толпа? К тому же тринадцатое число…
Решили подумать, как постараться локализовать ситуацию и обойтись без стрельбы. Руководитель МВД Грузинской ССР еще раз вступил в переговоры с преступниками. В ответ услышал голос Мирона Дзидзария: "Пошел ты… давай автобус и вертолет".Так прошло двое суток... А потом было так, — вспоминает полковник Сергей Лысюк. — Мы «перегорали». Как кони топтали землю, фыркали… Все были готовы к штурму. Все. Ожидание было изнуряющим. И в какой-то момент ситуация вокруг изолятора стала выходить из-под контроля. Уголовники постоянно стреляли в воздух, демонстрируя, видимо, что оружия у них невпроворот. Потом они стали выбрасывать оружие из окон, а его в изоляторе хранилось до чертовой матери. С утра до вечера стояла толпа. Жестами и по устному телеграфу бандитов оповещали о наших перемещениях.Положение спас командир Группы «А». Убедившись, что с республиканскими начальниками каши не сваришь, взял инициативу в свои руки — связался по ВЧ с председателем КГБ страны. Я был рядом с Карпухиным и слышал весь разговор по телефону. «В любой момент обстановка может выйти из-под контроля, — сказал Виктор Фёдорович. — Мы должны идти на штурм». Крючков тут же по селектору доложил Горбачёву о сложившейся ситуации. Генсек дал добро: «Действуйте по своему усмотрению».Да, Карпухин рисковал. Но он верил в своих людей, а те верили в свою звезду.
Таким образом, группы, штурмовавшие само здание, зажимали бунтовщиков с двух сторон, действуя одновременно сверху и снизу. Но главное — выманить террористов из здания изолятора. Осечки быть не должно, иначе вся операция пойдет насмарку. Поэтому на территорию милицейского батальона подогнали еще один автобус, и бойцы спецназа проводили тренировку в «полевой лаборатории».- Нечего туда соваться, — стоял на своем генерал Стариков. — Группа «А» получила «добро» от своего начальства? Вот пусть они и проводят операцию. Я своих сотрудников на эту авантюру не пущу.«Краповым беретам» было запрещено участвовать в штурме. Лысюк ответил: «Есть, товарищ генерал!» и стал действовать по плану, разработанному совместно с офицерами «Альфы». Рисковый мужик Сергей Иванович!Но и тогда штурм не начался. Как вариант, главарей хотели уничтожить снайперским огнем. Ну, а потом — штурм изолятора, и, стало быть, «Рафик» подрывать не надо. Однако «альфовцы» понимали, что вряд ли матерые преступники не подставятся. Собственно, так и получилось.
Одним из героев операции стал капитан Игорь Орехов.Вспоминает полковник Александр Михайлов: "... В Сухуми, по прилете, Виктор Фёдорович сформировал группу штаба, в которую Игоречек, к сожалению, не попал — он, как снайпер, занимался другими проблемами. Было несколько вариантов нейтрализации бандитов. Один из них — уничтожение главаря во время переговоров, с тридцати метров. Когда мы прорабатывали этот сценарий, то стали думать: а как Игорю сказать, что он не идет в боевых порядках? Орехов считался одним из лучших снайперов. Грамотный, выдержанный, тот, у кого рука действительно не дрогнет, чтобы уничтожить бандита.Когда с Виктором Лутцевым мы пришли к нему в домик на турбазе, чтобы ввести в курс дела, то понимали: просто так он не согласится. И не ошиблись. Зашли: «Игорек, на тебя возложена такая вот ответственная задача». — «Нет, ребята, так дело не пойдет, — ответил он. — А если этот Прунчак не придет на переговоры, что тогда — так и буду с винтовкой лежать? Я пойду вместе с вами, я не подведу». Мы вняли его доводам, взяв в группу захвата, а замену ему нашли в лице Андрея Руденко. А Игорь во время штурма выполнил свою задачу на 120 %".…Прунчака вызвали на переговоры. Руденко занял позицию, готовый в любой момент нажать на спусковой крючок. Но бандит почуял опасность, а потому сам в боковом окошке не появился, спрятавшись за спины «шестерок», которых использовал в качестве живого мегафона. Его лицо так и не мелькнуло в прицеле винтовки. План со снайпером не увенчался успехом, операция стала развиваться по первоначальной схеме.
Перед броскомНакануне развязки бандиты потребовали микроавтобус марки «РАФ-2203». Пришлось спешно вносить коррективы в план проведения спецоперации. Подобрали машину, специалисты из МВД «мазнули» пластитом внутри салона, спереди и сзади. Как только «Рафик» тронется и доедет до заранее определенного места, последует радиосигнал и — взрыв, взрыв! Убить не убьет, но шок вызовет.
Учитывая, что опытные бандиты, нутром почувствовав подвох, могут в последний момент забраковать первую машину, решено было подстраховаться. В итоге к «часу Х» снарядили два «Рафика», подготовленные к достойному приему террористов. Несколько сотрудников КГБ, привлеченных в качестве «независимых экспертов», протестировали обе машины, пытаясь обнаружить взрывчатку. Нет, ничего не нашли! Это вселяло оптимизм.
…Скрытно, под носом у преступников, спецназовцы вышли на исходные позиции. Сотрудники «Альфы» находились внутри Автозака, который «привез еду». Автомобиль остановился вплотную у стены изолятора, и бунтовщики не могли видеть, как спецназовцы, один за другим, покинули кузов и спрятались в полуподвальном помещении.Группа Максимова проникла на крышу четвертого этажа, где Лысюк уже подготовил люк для подрыва. Карпухин дал команду уменьшить заряд вдвое, а потом сам снял еще одну толовую шашку. Причина такой осторожности заключалась в следующем. Незадолго до штурма стало известно, что при сооружении изолятора строители безбожно воровали цемент и поэтому, в случае взрыва, крыша могла просто обвалиться вместе со штурмовой группой.В итоге взрывчатки не хватило. Петли снесло, а замок остался, его пришлось выбивать ломиком…
За четыре часа до начала штурма заместитель Лысюка Виктор Путилов вместе с сапером подобрался к торцевой двери на первом этаже. И это несмотря на то, что основные подходы просматривались. Определили, где примерно находятся петли — и установили кило двести тротила, а потом три с половиной часа дожидались подхода своей группы, с ней — еще два часа напряженного ожидания.
Для координации действий «краповым беретам» был придан сотрудник «Альфы» Михаил Ананков. У него была рация и «шайтан-труба» — гранатомет РГС-50, стреляющий резиновой шрапнелью. Это изделие в опытных руках очень пригодилось внутри изолятора.Томительное, изнурительное ожидание… Террористы решали, кто из них отправится в «путешествие», а кто останется в изоляторе. Наконец, открылась дверь здания и на пороге нарисовались двое бандитов. Они тщательно осмотрели салон, багажное отделение и двигатель автомобиля, проверили заправку топливом. Затем завели мотор и опробовали «Рафик» на ходу. Потребовали, чтобы окна завесили плотными шторками.Сотрудники «Альфы» находились в нескольких метрах от них. Мучила жара, хотелось пить. Но они, словно изваяния, застыли на своих местах. И даже шторы прикололи кнопками — не дай Бог, если они шевельнутся под дуновением ветерка.
Наконец бандиты сообщили, что в «Рафике» поедут тринадцать человек, из них двое — заложники. Если что, то они будут растерзаны уголовниками.
Прилетел вертолет, покружил над изолятором и сел на площади. Вскоре террористы вышли во двор — Прунчак, Дзидзария, Петухов, Ахвледиани, Малов, Бигвава… У каждого по два-три пистолета. Кроме того, они прихватили большое количество длинных стволов и мешок боеприпасов.Все были в масках, сделанных из чулок и тряпья. К рукам заложников уголовники скотчем прилепили пистолеты. Где бандиты, а где заложники? Казалось, черт его разберет! Впрочем, спецназовцы разобрались.
Секунда капитана ОреховаВ 17 часов 15 минут за руль уселся зек в противогазе, и «Рафик» тронулся с места. Сильный грохот, ошеломляющая вспышка. Микроавтобус катится дальше… Во дворе гремят отвлекающие взрывы. БТР перекрывает арку, отрезая террористам путь к бегству. Такова была общая картинка того, что происходило.
Несмотря на внезапность случившегося, самые матерые бандиты успели опомниться и начали с остервенением палить с двух рук. «Альфовцы», действуя с разных сторон, принялись высаживать окна — кто молотком, кто зубилом."... По условленному взрыву мы выскочили из своих замаскированных позиций и увидели, что «Рафик» движется в сторону ворот изолятора, — рассказывает Александр Михайлов. — Нам пришлось бежать за ним. Расстояние? Далековато уже было. Как оказалось, не сработало взрывное устройство спереди машины, водитель нажал на газ. Увидев нас, террористы открыли огонь. Но они не ожидали, что атаковать их будут с разных сторон".Евгений Первушин рывком открыл водительскую дверь и буквально выдернул бандита с его места. Воспользовавшись этим обстоятельством, Игорь Орехов первым ворвался в микроавтобус и в прыжке, через кресло водителя, накрыл собой двух стрелявших бандитов.
Алексей Сергеев откатил дверь салона и внутрь «Рафика» бросился Владимир Елисеев. Прежде, чем все было закончено, главарь террористов навел пистолет на майора Картофельникова… Выстрелить ему помешал Владимир Кузнецов, крутанувший руку главаря. Так получилось, что Прунчак сам продырявил себе грудь.
Капитан Орехов получил ранение в шею на двадцатой секунде операции. Позднее он вспоминал: "... Картина такая получается: одного держу ногами, на другого хрена навалился всем телом. Он упал, а я не могу дотянуться до его пистолета. У меня самого в одной руке пистолет, в другой молоток. Вот этим молотком-то стал я его долбить по руке, пока пальцы не разжались. Наши уже стекла бьют… Стал я подниматься на руках. Вижу, бандит с заднего сиденья целится в меня. Я это вижу, но сделать ничего не могу, т. к. на руке с пистолетом отжимаюсь. Упал. А когда чуть приподнялся, то в меня выстрелил «пассажир», сидевший через двигатель. Он развернулся и выстрелил в упор. Меня спасло то, что в правой руке у него был ТТ, а в левой — мелкокалиберный пистолет Марголина.
Садануло… будто шпалой по шее. Пуля попала между сферой и бронежилетом и, не задев жизненно важных органов, застряла возле позвонков. Но сознание не потерял. Каска тяжелая… и одна мысль: подниму я голову или нет? Потом ребята, когда нейтрализовали бандитов, стали кричать: «Игорь ранен, Игорь ранен!» Меня стали вытаскивать за ноги. А я вижу, что голову могу поднять, и стал отпихиваться: «Я сам!»
Вспоминает Александр Пятницкий, капитан запаса: "... Поскольку я не входил в число тех, кто «ваял» план операции, подробности мне не были известны. Знал то, что положено знать и спокойно готовился к предстоящей ответственной работе. Наступило время «Ч». На хлебовозке вместе с тройкой Михайлова нас «подбросили» к нашей исходной позиции. Это была какая-то подсобка, примыкавшая к зданию самой тюрьмы — там мы и спрятались. В нашу группу входили: М. Картофельников (старший), В. Кузнецов и я.Вместе с нами внутрь залезло несколько местных оперов. Они жутко волновались, что когда преступники окажутся во дворе, то смогут нас обнаружить, заглянув к нам, и заперли дверь изнутри на ключ. Сидим, волнуемся… жара плюс тридцать пять. Бронежилет на мне был легкий — всего десять килограммов, но за три часа он потяжелел.
Проезжает «Рафик». Рвануло! Пора и нам приступать к делу. И что вы думаете? Оперативники ключа не могут найти! От волнения позабыли, куда засунули. Так что потеряли несколько драгоценных секунд. Хорошо, что дверь не бронированная была, «сама» открылась с помощью волшебного слова и удара ноги. Бежим. У меня в руке чугунная ножка от скамейки.
Тройка Вити Лутцева, когда высаживала окна со своей стороны, нам помогла: распахнула заднюю дверь пассажирского салона. Очень грамотно поступили: распахнули и ушли в сторону, чтобы открыть нам пространство. Я этим воспользовался незамедлительно. Бандиты сидели спинами ко мне. Смотрю, достают «волыны». Огрел одного-второго по башке, а потом уже выдернул за шкирку и уложил на асфальт…
Потом залез в салон. Вот дальше нечетко помню — настолько все было там спрессовано во времени и пространстве. Похоже, в меня все-таки успели шмальнуть из Марголина. Когда бронежилет стащил, на теле обнаружил огромный синячище. А может, сам ударился… Там было тесно, кругом углы, стволы и злые рожи."
Комбинированный штурмОдновременно с захватом микроавтобуса грянули взрывы у торцевой двери здания и на люке, служившим входом на четвертый этаж. Сергей Лысюк возглавил группу, прорывавшуюся в изолятор через запасной вход с торца здания. Когда мощные взрывы сорвали с петель входную дверь, за ней оказалась еще одна — решетчатая. За ней вздыбилась полутораметровая баррикада из мебели.
Вынужденную заминку при проникновении в здание компенсировали после подрыва решетчатой двери мощностью и стремительностью продвижения.
Под лестницей засели вооруженные бандиты. Бойцы спецназа закидали их светозвуковыми гранатами. Ну, а дальше пошла, как говорят профи, конкретная работа. В полный контакт. Те «альфовцы», которые успешно отработали по микроавтобусу, по приказу Карпухина рванули на помощь своим товарищам из группы Максимова, в том числе раненый Орехов, и вместе с ними зачищали здание.Наверху был взорван люк, ведущий с крыши на четвертый этаж. Бандиты открыли огонь, ранение в ногу получил сержант Лебедь. Но это не остановило наступательного порыва атакующих.
Бунтовщики основательно подготовились к штурму. У окон были расставлены стволы, на каждой позиции находился запас патронов. Но спецназовцы прошли коридор первого этажа на одном дыхании, обезоруживая и обыскивая преступников. Затолкали зеков в камеры и в таком же темпе отработали по второму этажу.
Комбинированная атака, предпринятая с двух сторон, была столь решительной, что уголовники быстро сломались. Очевидно, что бойцы спецназа не могли контролировать такую массу народа, поэтому последовала жесткая команда: «На пол, ползком!»Во дворе изолятора Лысюк встретил счастливого генерала Старикова.
Жители Сухуми и отдыхающие при каждом удобном случае выказывали бойцам спецназа знаки внимания: бурно приветствовали, дарили цветы, угощали фруктами и сигаретами. Люди были искренне рады, что все благополучно закончилось.
Эталон действийВ конце марта 1991 года в Советский Союз со специальной миссией прилетел Ричард Никсон. К нему прикрепили двух «альфовцев», участвовавших в штурме сухумского изолятора. Михаил Максимов вспоминает разговор, состоявшийся у него с личным телохранителем экс-президента США. Михаэль, так звали охранника, проявил осведомленность. По его словам, в Америке специалисты в сфере безопасности наслышаны о Группе «А» и очень высоко оценивают профессионализм ее сотрудников.В ответ Максимов рассказал о последней операции подразделения. Американец внимательно выслушал своего русского собеседника, потом сказал:" — Я очень тебя уважаю, но ты врешь вне всякой меры. Такого просто не может быть. Даже в Голливуде не придумали бы такой фигни. Сколько ты говоришь, вас было против сотен «стволов»?.. Если это так, то вы — смертники. Вас перестреляли бы как куропаток. Но я тебе не верю."
Операция в Сухуми, за которую В. Ф. Карпухину было присвоено звание генерал-майора, причем на ступень выше занимаемой штатной должности, признана эталоном действий спецназа и вошла в «учебники» спецслужб.
Вспоминая те дни и часы, полковник Александр Михайлов высказался четко и определенно: "... Кто знает, если бы в Сухуми Виктор Фёдорович (в который раз!) не взял всю ответственность за последствия выполнения поставленной задачи на себя, состоялся бы этот штурм вообще? Из нашего отделения Орехов получил ранение — тяжелое, замечу, ранение. Судьба его тогда спасла, пуля из ТТ разнесла бы всю шею. Честно говоря, наш товарищ был достоин звания Героя или ордена Ленина, но что говорить, в советское время такие награды давали очень скупо. Но жизнь есть жизнь, она на этом не останавливается.
На каждом этапе все участники операции действовали слаженно, на высоком профессиональном уровне. Политическое руководство страны доверяло специалистам в сфере безопасности. Оно дало им возможность самим выбрать наиболее эффективный вариант и не пожалело об этом. К сожалению, в дальнейшем власти демонстрировали принципиально иной подход, навязывая спецназу, что и как следует делать. Примеры тому — Будённовск, Первомайский… Во главу угла ставилась политика."«Сухумская операция наглядно продемонстрировала, чего могут добиться представители двух силовых ведомств при условии слаженной работы, — отмечает Геннадий Николаевич Зайцев. — К сожалению, ведомственная разобщенность, которую мы наблюдали в дальнейшем, особенно в период первой «чеченской» кампании, отрицательно сказывалась на борьбе с терроризмом.
Автор: Павел ЕВДОКИМОВ
</div>Скопировано отсюда.
mshurutov.livejournal.com
Сухумская операция "АЛЬФЫ" - Ретро картинки или интересная история.
Матёрые волкиЗа последние двадцать лет на территории нашей страны было столько криминальных сюжетов, жестоких и кровавых, что события двадцатилетней давности как-то вытерлись из общественного сознания. А зря, ибо операция в Сухуми, по словам Героя Советского Союза Г. Н. Зайцева, «по праву считается классикой», и он «не сомневается, что на ее примере будут учиться многие поколения российского спецназа».Сегодня эксперты по вопросам антитеррора утверждают, что эта операция не имеет аналогов в отечественной, да и, пожалуй, в мировой практике применения подразделений спецназа для освобождения захваченных бандитами заложников в учреждениях уголовно-исполнительной системы.В материалах, опубликованных по горячим следам событий, журналисты не жалели громких слов: «В августе 1990-го Группа «А» КГБ СССР и спецназовцы дивизии имени Ф. Э. Дзержинского внутренних войск МВД вписали поистине уникальные строки в боевую летопись сил правопорядка и госбезопасности». На момент описываемых событий Геннадий Николаевич оставил свой пост командира Группы «А» и являлся заместителем начальника Седьмого управления КГБ СССР. Благодаря его бережному отношению к документам, мы можем ознакомиться с текстом шифровки, направленной в Москву.
Вот ее содержание: «11 августа в городе Сухуми семь арестованных преступников, находившихся в изоляторе временного содержания (ИВС) МВД Абхазской АССР, захватили в качестве заложников трех работников охраны. Овладев ключами, они выпустили из камер 68 подследственных и осужденных. В дальнейшем бандиты заняли три этажа здания изолятора, в том числе и помещения, где хранилось свыше 3 тысяч стволов нарезного и гладкоствольного оружия, более двадцати тысяч единиц боеприпасов, изъятых у населения и организаций республики.Среди 75 содержавшихся в изоляторе 73 совершили уголовные преступления. 15 из них арестованы за убийство, 8 — за разбой, 1 — за угон самолета.Инспиратор этой акции — трижды судимый матерый преступник П. Прунчак, взятый под стражу за убийство трех человек, двое из которых сотрудники милиции.
11 августа, Сухуми, ИВС»
.Камеру № 7, в которой находились смертники, открыли для влажной уборки. Обычная процедура, она делается каждый день самими заключенными. По инструкции, «писаной кровью», дверь должен открывать дежурный офицер, однако жизнь, как всегда, вносит свои коррективы. Контролер Козмава был один — чего там, привычное дело!На этот раз уголовники, отрепетировав свои действия, бросились на контролера. Не прошло и нескольких минут, как тот лежал на полу, обезоруженный и избитый в кровь. Кто командовал в ту минуту — рецидивист Павел Прунчак, его сокамерник Мирон Дзидзария или еще кто из паханов, сказать трудно. Слишком много времени прошло. Война в Абхазии заслонила многое, что было до этого. Почти все.
Во главе бунта стояли два матерых волка. Павел Прунчак, хитрый и жестокий бандит. Несколько лет его разыскивали лучшие сыщики Абхазии. Наконец, его удалось выследить в Очамчирском районе республики. Прунчак, почувствовав засаду, первым открыл огонь и убил из охотничьего ружья двух сотрудников милиции. Сам был тяжело ранен, но врачи спасли рецидивиста, причем кровь для срочного переливания ему дал один из оперативников…Убийца был приговорен к расстрелу, в ИВС он ожидал отправки на этап к месту казни. Таким же смертником был и Мирон Дзидзария. Терять им было уже нечего. Что так, что эдак — «вышка»!
Вспоминает Виктор Лутцев, майор запаса: " ... Наша тройка зашла в административное здание и через него проникла в трансформаторную будку, которая выходила дверцей прямо внутрь двора. Будочка была маленькой, тесной (два на три метра) и раскаленной на солнце. Там мы провели полтора часа. Это были, наверное, самые длинные часы в жизни.
Внутри было жарко, душно, воды у нас не было. Горела лампа дежурного света. Стояли, потели, как в сауне. Вести себя нужно было очень тихо, так что и кашлянуть боялись. Говорили между собой и по связи только шепотом.
С дверью, которая нас выводила во внутренний двор тюрьмы из этой будочки, вышла целая морока. Открывалась она наружу. Долго искали, чем ее подвязать. Отыскали кусок проволоки и им закрепили ее с тем расчетом, чтобы быстро скинуть ногой.
С Саней Михайловым мы договорились: поскольку вокруг «Рафика» будут только свои, оружие — пистолеты не доставать и не открывать огонь, чтобы случайно не задеть кого-то. Разыскали подручные средства. Мне достался большой молоток. Первушин взял здоровенный ключ на тридцать восемь. Вот этими железяками наша тройка, облаченная в бронежилеты и «тиговские» шлемы, микроавтобус и штурмовала."
Шок для АбхазииВ это утро ответственный дежурный по ИВС лейтенант Тимур Шикирба находился на своем посту. Неожиданно сработала сигнализация, и офицер поспешил к месту ЧП. Войдя в коридор, он моментально оценил ситуацию и приказал подоспевшему сержанту Фёдору Векуа запереть дверь камерного блока, а сам бросился к избиваемому контролеру. Единственный шанс предотвратить захват изолятора — выбросить ключи от камер на улицу. Но окна были надежно забраны решетками, и связка предательски повисла на стальных прутьях.
Семь голодных «волков» ворвались в служебные помещения. В считанные минуты в их руках оказались офицер, сержант и рядовой милиционер. Так уголовники стали террористами. Вскоре все обитатели изолятора покинули свои камеры. Уголовники ломали все подряд. Пульт дежурного разбили с особой ненавистью. Сожгли личные дела. Крепко досталось пленникам и подсадным «уткам», которых выявили по найденным в канцелярии спискам. Избитых людей новые тюремщики развели по камерам.Вдруг раздался истошный крик:— Лови его! Бей! Стреляй!По коридору к выходу бежал что есть сил сержант Фёдор Векуа, вырвавшийся из рук бандитов. Раздался выстрел, другой, третий… Но мужественный милиционер все же успел захлопнуть за собой стальную решетку, ограждавшую камерный блок, и устремился к выходу. Группа зэков бросилась в погоню. Решетка не выдержала их яростного напора и обрушилась, однако этого времени сержанту хватило, чтобы захлопнуть входную дверь и навесить на нее замок. Путь к свободе бунтовщикам был отрезан!Сержант Векуа поднимает тревогу. Здание изолятора окружают автоматчиками и бронетранспортерами. Примерно через час начинаются переговоры. Террористы требуют предоставить им бронетранспортер, чтобы уйти в горы. В случае невыполнения выдвинутых требований они угрожают расправиться с заложниками.
Ситуация осложняется тем, что по Сухуми и его окрестностям быстро разнесся слух о случившемся. На прилегающих к зданию улицах, несмотря на оцепление, собралась возбужденная толпа. Были тут и близкие заложников и тех, кто в свое время погиб от рук преступников, захвативших изолятор, и родственники бандитов. Естественно, они переживали за судьбу своих родичей, пытались их увещевать — все тщетно! Не исключался вариант вооруженного прорыва со стороны уголовников.
У кризиса вокруг ИВС имелось и еще одно измерение — политическое. К тому времени отношения между Грузией, взявшей курс на выход из Советского Союза, и ее автономией, не желавшего такого развития событий, заметно накалились. Поэтому последствия от захвата ИВС наверняка расценили бы в Тбилиси как неспособность местных властей предотвратить трагедию и эскалацию насилия. А ведь всего через две недели, если отсчитывать от начала вооруженного бунта, 25 августа 1990 года на Х сессии Верховного Совета Абхазской ССР большинством голосов будет принята Декларация о государственном суверенитете республики.
…Здание изолятора находилось в центре столицы Абхазии. Рядом — площадь Ленина, оживленные городские улицы, вокруг жилые дома. Словом, в центре города собралась толпа возбужденных людей. Начались стычки. Одни кричали, что преступников нужно отпустить (были и такие), другие требовали сурового наказания.
Сборная спецназаБурные сцены вокруг изолятора продолжались до 13 августа, когда из Москвы на личном самолете Председателя КГБ прилетели два отряда. Группу «А», численностью двадцать два человека, возглавлял Герой Советского Союза полковник Виктор Карпухин, участник штурма дворца Амина. Под командой подполковника Сергея Лысюка находилось двадцать семь бойцов Учебного батальона специального назначения — будущий «Витязь».
В Сухуми вылетела сборная Группы «А». Так получилось, что на момент поступления в подразделение «горячей» информации 1-е отделение уже сменилось, однако десять его сотрудников находились поблизости и смогли быстро вернуться на базу. Две пятерки были отобраны из 4-го и 5-го отделений.Список сотрудников Группы «А», вылетавших в Сухуми:Герой Советского Союза В. Ф. Карпухин — руководитель операции,М. П. Ананков, В. А. Башилов, В. В. Елисеев, Н. А. Калиткин, И. И. Калабухов, М. Я. Картофельников, В. А. Кузнецов, А. А. Курасов, В. А. Лутцев, М. П. Максимов, А. В. Михайлов, И. В. Орехов, Е. С. Первушин, С. В. Придиус, В. А. Прокофьев, А. В. Пятницкий, С. В. Рулев, А. И. Руденко, А. В. Сергеев, Д. Г. Хамидуллин и А. В. Юрин.
К решению о применении вместе с Группой «А» подразделения спецназа МВД специального назначения подтолкнули два обстоятельства. Во-первых, «альфовцы» и «дзержинцы» уже имели опыт совместных действий — освобождение школьников, захваченных в Сарапуле двумя вооруженными дезертирами. С «Альфой» и «Вымпелом» УчБСн работал в Нахичевани, где объединенные силы спецназа провели ряд операций по задержанию лидеров Народного фронта Азербайджана, оказывали помощь пограничникам в предотвращении несанкционированного перехода границы, арестовывали, по имеющейся информации, экстремистов во время передачи оружия и его выкупа у военнослужащих местных частей. Во-вторых, в 1989 году бойцы УчбСпН успешно провели спецоперации по освобождению заложников в СИЗО города Кизела Пермской области и исправительно-трудовой колонии, расположенной в поселке Лесное Кировской области. Так что профильный опыт у «краповых беретов» уже имелся.
Вице-президент Международной Ассоциации ветеранов спецподразделения «Альфа» Владимир Елисеев так описывает обстановку тех дней: "... Город «стоит на ушах»: родственники, друзья тех, кто засел в изоляторе, местные руководители, журналисты — все ждут команды из Москвы. На месте, ясное дело, решения никто принять не может. В итоге воля и вера в нас Виктора Фёдоровича Карпухина дала возможность разработать детальный план комбинированного штурма, в этом приняли участие наши сотрудники Александр Михайлов, Виктор Лутцев и Михаил Максимов, и достойно провести заключительную фазу операции. Осечки не произошло, вооруженные бандиты не разбежались по мирной Абхазии".
После взрыва в «Рафике» нам пришлось бежать за ним лишние двадцать метров, чтобы вытряхнуть из него этих подонков. Согласно договоренности с Михайловым о неприменении оружия рядом с микроавтобусом, мы набрали подручных средств — чтобы выбить стекла. Кто-то взял кувалду, кто-то молоток, а я — чугунную ножку от скамейки. Литая такая, «с лапой». Сама в руку ложится.Надеялись, что оружие не придется применять, но — пришлось. Саша Михайлов стрелял по колесам, чтобы «Рафик» остановить, я — уже когда высадил стекла со своей стороны. Народу в салоне набилось неимоверно. Когда я распахнул пассажирскую дверь, то первый сидевший просто вывалился мне под ноги. Я через него переступил и шагнул в салон.
Павла Прунчака я узнал сразу — показывали его фотографию и давали описание, и нам было известно, что он — инвалид. У него была повреждена кисть правой руки. Сидел он со скрюченной «клешней», а в левой руке держал ТТ. Оружия в салоне — куча! Уже потом, когда всех зачистили, выгребли из «Рафика» пистолеты, винтовки, охотничьи ружья. Прятали они стволы кто куда. Один додумался пистолет в носок засунуть.
Когда я залетел в салон, сразу увидел два ствола, нацеленные на меня в упор — пришлось стрелять. Потому что или ты, или они… Все это было мгновенно. Я помню хлопки своих и чужих выстрелов, вопли раненых, мат своих и чужих. Потом стал вытаскивать пассажиров из салона, засунув пистолет под бронежилет. Наручники я лично никому не надевал. Просто укладывал преступников на асфальт."
Звонок главе КГБК вечеру 13-го спецназовцы разместились на турбазе, выставили охранение. Командиры провели рекогносцировку. Затем отправились в штаб операции, находившийся в здании местного КГБ. Информацию собирали буквально по крупицам. После, когда ситуация немного прояснилась, началась работа над планом предстоящего штурма. А то, что это будет именно штурм, офицеры не сомневались.
Корпели над планом шестеро: от «Альфы» — Александр Михайлов, Михаил Максимов и Виктор Лутцев, от «краповых беретов» — Сергей Лысюк, Виктор Путилов и Сергей Житихин. Извели они, по собственному признанию, кипу бумаги, но с толком.Родился замысел: выманить главарей бунта из здания. Для этого нужно было убедить их отказаться от БТРа. И действительно — зачем, а? Дескать, далеко не уедешь, особенно в горах. Иное дело — автобус. Работать по нему наметили одновременно тремя группами. Первая берет штурмом транспортное средство, вторая и третья, действуя с первого и четвертого этажей, врываются в здание и обезоруживают находящихся там бандитов. Ну, а в деталях — дело техники.
Офицеры чертили схемы, отрабатывали разные варианты… Наконец, все было готово. На чистовике оставили место для утвердительной визы начальства и прокурора. Впрочем, прокурора так и не нашли."... Он все время находился рядом, а когда пришло время подписывать план операции, то он куда-то свинтил, — вспоминает полковник Лысюк.Генерала Старикова из штаба Внутренних войск план операции расстроил. Он сразу ответил жестким отказом: — Вы не знаете, что такое тюрьма, сколько там камер? Народу у вас мало. Вместе на две группы «полтинник» бойцов получается. Будут жертвы. Ведь будут?!. А как поведет себя толпа? К тому же тринадцатое число…
Решили подумать, как постараться локализовать ситуацию и обойтись без стрельбы. Руководитель МВД Грузинской ССР еще раз вступил в переговоры с преступниками. В ответ услышал голос Мирона Дзидзария: "Пошел ты… давай автобус и вертолет".Так прошло двое суток... А потом было так, — вспоминает полковник Сергей Лысюк. — Мы «перегорали». Как кони топтали землю, фыркали… Все были готовы к штурму. Все. Ожидание было изнуряющим. И в какой-то момент ситуация вокруг изолятора стала выходить из-под контроля. Уголовники постоянно стреляли в воздух, демонстрируя, видимо, что оружия у них невпроворот. Потом они стали выбрасывать оружие из окон, а его в изоляторе хранилось до чертовой матери. С утра до вечера стояла толпа. Жестами и по устному телеграфу бандитов оповещали о наших перемещениях.Положение спас командир Группы «А». Убедившись, что с республиканскими начальниками каши не сваришь, взял инициативу в свои руки — связался по ВЧ с председателем КГБ страны. Я был рядом с Карпухиным и слышал весь разговор по телефону. «В любой момент обстановка может выйти из-под контроля, — сказал Виктор Фёдорович. — Мы должны идти на штурм». Крючков тут же по селектору доложил Горбачёву о сложившейся ситуации. Генсек дал добро: «Действуйте по своему усмотрению».Да, Карпухин рисковал. Но он верил в своих людей, а те верили в свою звезду.
Таким образом, группы, штурмовавшие само здание, зажимали бунтовщиков с двух сторон, действуя одновременно сверху и снизу. Но главное — выманить террористов из здания изолятора. Осечки быть не должно, иначе вся операция пойдет насмарку. Поэтому на территорию милицейского батальона подогнали еще один автобус, и бойцы спецназа проводили тренировку в «полевой лаборатории».- Нечего туда соваться, — стоял на своем генерал Стариков. — Группа «А» получила «добро» от своего начальства? Вот пусть они и проводят операцию. Я своих сотрудников на эту авантюру не пущу.«Краповым беретам» было запрещено участвовать в штурме. Лысюк ответил: «Есть, товарищ генерал!» и стал действовать по плану, разработанному совместно с офицерами «Альфы». Рисковый мужик Сергей Иванович!Но и тогда штурм не начался. Как вариант, главарей хотели уничтожить снайперским огнем. Ну, а потом — штурм изолятора, и, стало быть, «Рафик» подрывать не надо. Однако «альфовцы» понимали, что вряд ли матерые преступники не подставятся. Собственно, так и получилось.
Одним из героев операции стал капитан Игорь Орехов. Вспоминает полковник Александр Михайлов: "... В Сухуми, по прилете, Виктор Фёдорович сформировал группу штаба, в которую Игоречек, к сожалению, не попал — он, как снайпер, занимался другими проблемами. Было несколько вариантов нейтрализации бандитов. Один из них — уничтожение главаря во время переговоров, с тридцати метров. Когда мы прорабатывали этот сценарий, то стали думать: а как Игорю сказать, что он не идет в боевых порядках? Орехов считался одним из лучших снайперов. Грамотный, выдержанный, тот, у кого рука действительно не дрогнет, чтобы уничтожить бандита.Когда с Виктором Лутцевым мы пришли к нему в домик на турбазе, чтобы ввести в курс дела, то понимали: просто так он не согласится. И не ошиблись. Зашли: «Игорек, на тебя возложена такая вот ответственная задача». — «Нет, ребята, так дело не пойдет, — ответил он. — А если этот Прунчак не придет на переговоры, что тогда — так и буду с винтовкой лежать? Я пойду вместе с вами, я не подведу». Мы вняли его доводам, взяв в группу захвата, а замену ему нашли в лице Андрея Руденко. А Игорь во время штурма выполнил свою задачу на 120 %".…Прунчака вызвали на переговоры. Руденко занял позицию, готовый в любой момент нажать на спусковой крючок. Но бандит почуял опасность, а потому сам в боковом окошке не появился, спрятавшись за спины «шестерок», которых использовал в качестве живого мегафона. Его лицо так и не мелькнуло в прицеле винтовки. План со снайпером не увенчался успехом, операция стала развиваться по первоначальной схеме.
Перед броскомНакануне развязки бандиты потребовали микроавтобус марки «РАФ-2203». Пришлось спешно вносить коррективы в план проведения спецоперации. Подобрали машину, специалисты из МВД «мазнули» пластитом внутри салона, спереди и сзади. Как только «Рафик» тронется и доедет до заранее определенного места, последует радиосигнал и — взрыв, взрыв! Убить не убьет, но шок вызовет.
Учитывая, что опытные бандиты, нутром почувствовав подвох, могут в последний момент забраковать первую машину, решено было подстраховаться. В итоге к «часу Х» снарядили два «Рафика», подготовленные к достойному приему террористов. Несколько сотрудников КГБ, привлеченных в качестве «независимых экспертов», протестировали обе машины, пытаясь обнаружить взрывчатку. Нет, ничего не нашли! Это вселяло оптимизм.
…Скрытно, под носом у преступников, спецназовцы вышли на исходные позиции. Сотрудники «Альфы» находились внутри Автозака, который «привез еду». Автомобиль остановился вплотную у стены изолятора, и бунтовщики не могли видеть, как спецназовцы, один за другим, покинули кузов и спрятались в полуподвальном помещении.Группа Максимова проникла на крышу четвертого этажа, где Лысюк уже подготовил люк для подрыва. Карпухин дал команду уменьшить заряд вдвое, а потом сам снял еще одну толовую шашку. Причина такой осторожности заключалась в следующем. Незадолго до штурма стало известно, что при сооружении изолятора строители безбожно воровали цемент и поэтому, в случае взрыва, крыша могла просто обвалиться вместе со штурмовой группой.В итоге взрывчатки не хватило. Петли снесло, а замок остался, его пришлось выбивать ломиком…
За четыре часа до начала штурма заместитель Лысюка Виктор Путилов вместе с сапером подобрался к торцевой двери на первом этаже. И это несмотря на то, что основные подходы просматривались. Определили, где примерно находятся петли — и установили кило двести тротила, а потом три с половиной часа дожидались подхода своей группы, с ней — еще два часа напряженного ожидания.
Для координации действий «краповым беретам» был придан сотрудник «Альфы» Михаил Ананков. У него была рация и «шайтан-труба» — гранатомет РГС-50, стреляющий резиновой шрапнелью. Это изделие в опытных руках очень пригодилось внутри изолятора.Томительное, изнурительное ожидание… Террористы решали, кто из них отправится в «путешествие», а кто останется в изоляторе. Наконец, открылась дверь здания и на пороге нарисовались двое бандитов. Они тщательно осмотрели салон, багажное отделение и двигатель автомобиля, проверили заправку топливом. Затем завели мотор и опробовали «Рафик» на ходу. Потребовали, чтобы окна завесили плотными шторками.Сотрудники «Альфы» находились в нескольких метрах от них. Мучила жара, хотелось пить. Но они, словно изваяния, застыли на своих местах. И даже шторы прикололи кнопками — не дай Бог, если они шевельнутся под дуновением ветерка.
Наконец бандиты сообщили, что в «Рафике» поедут тринадцать человек, из них двое — заложники. Если что, то они будут растерзаны уголовниками.
Прилетел вертолет, покружил над изолятором и сел на площади. Вскоре террористы вышли во двор — Прунчак, Дзидзария, Петухов, Ахвледиани, Малов, Бигвава… У каждого по два-три пистолета. Кроме того, они прихватили большое количество длинных стволов и мешок боеприпасов.Все были в масках, сделанных из чулок и тряпья. К рукам заложников уголовники скотчем прилепили пистолеты. Где бандиты, а где заложники? Казалось, черт его разберет! Впрочем, спецназовцы разобрались.
Секунда капитана ОреховаВ 17 часов 15 минут за руль уселся зек в противогазе, и «Рафик» тронулся с места. Сильный грохот, ошеломляющая вспышка. Микроавтобус катится дальше… Во дворе гремят отвлекающие взрывы. БТР перекрывает арку, отрезая террористам путь к бегству. Такова была общая картинка того, что происходило.
Несмотря на внезапность случившегося, самые матерые бандиты успели опомниться и начали с остервенением палить с двух рук. «Альфовцы», действуя с разных сторон, принялись высаживать окна — кто молотком, кто зубилом."... По условленному взрыву мы выскочили из своих замаскированных позиций и увидели, что «Рафик» движется в сторону ворот изолятора, — рассказывает Александр Михайлов. — Нам пришлось бежать за ним. Расстояние? Далековато уже было. Как оказалось, не сработало взрывное устройство спереди машины, водитель нажал на газ. Увидев нас, террористы открыли огонь. Но они не ожидали, что атаковать их будут с разных сторон".Евгений Первушин рывком открыл водительскую дверь и буквально выдернул бандита с его места. Воспользовавшись этим обстоятельством, Игорь Орехов первым ворвался в микроавтобус и в прыжке, через кресло водителя, накрыл собой двух стрелявших бандитов.
Алексей Сергеев откатил дверь салона и внутрь «Рафика» бросился Владимир Елисеев. Прежде, чем все было закончено, главарь террористов навел пистолет на майора Картофельникова… Выстрелить ему помешал Владимир Кузнецов, крутанувший руку главаря. Так получилось, что Прунчак сам продырявил себе грудь.
Капитан Орехов получил ранение в шею на двадцатой секунде операции. Позднее он вспоминал: "... Картина такая получается: одного держу ногами, на другого хрена навалился всем телом. Он упал, а я не могу дотянуться до его пистолета. У меня самого в одной руке пистолет, в другой молоток. Вот этим молотком-то стал я его долбить по руке, пока пальцы не разжались. Наши уже стекла бьют… Стал я подниматься на руках. Вижу, бандит с заднего сиденья целится в меня. Я это вижу, но сделать ничего не могу, т. к. на руке с пистолетом отжимаюсь. Упал. А когда чуть приподнялся, то в меня выстрелил «пассажир», сидевший через двигатель. Он развернулся и выстрелил в упор. Меня спасло то, что в правой руке у него был ТТ, а в левой — мелкокалиберный пистолет Марголина.
Садануло… будто шпалой по шее. Пуля попала между сферой и бронежилетом и, не задев жизненно важных органов, застряла возле позвонков. Но сознание не потерял. Каска тяжелая… и одна мысль: подниму я голову или нет? Потом ребята, когда нейтрализовали бандитов, стали кричать: «Игорь ранен, Игорь ранен!» Меня стали вытаскивать за ноги. А я вижу, что голову могу поднять, и стал отпихиваться: «Я сам!»
Вспоминает Александр Пятницкий, капитан запаса: "... Поскольку я не входил в число тех, кто «ваял» план операции, подробности мне не были известны. Знал то, что положено знать и спокойно готовился к предстоящей ответственной работе. Наступило время «Ч». На хлебовозке вместе с тройкой Михайлова нас «подбросили» к нашей исходной позиции. Это была какая-то подсобка, примыкавшая к зданию самой тюрьмы — там мы и спрятались. В нашу группу входили: М. Картофельников (старший), В. Кузнецов и я.Вместе с нами внутрь залезло несколько местных оперов. Они жутко волновались, что когда преступники окажутся во дворе, то смогут нас обнаружить, заглянув к нам, и заперли дверь изнутри на ключ. Сидим, волнуемся… жара плюс тридцать пять. Бронежилет на мне был легкий — всего десять килограммов, но за три часа он потяжелел.
Проезжает «Рафик». Рвануло! Пора и нам приступать к делу. И что вы думаете? Оперативники ключа не могут найти! От волнения позабыли, куда засунули. Так что потеряли несколько драгоценных секунд. Хорошо, что дверь не бронированная была, «сама» открылась с помощью волшебного слова и удара ноги. Бежим. У меня в руке чугунная ножка от скамейки.
Тройка Вити Лутцева, когда высаживала окна со своей стороны, нам помогла: распахнула заднюю дверь пассажирского салона. Очень грамотно поступили: распахнули и ушли в сторону, чтобы открыть нам пространство. Я этим воспользовался незамедлительно. Бандиты сидели спинами ко мне. Смотрю, достают «волыны». Огрел одного-второго по башке, а потом уже выдернул за шкирку и уложил на асфальт…
Потом залез в салон. Вот дальше нечетко помню — настолько все было там спрессовано во времени и пространстве. Похоже, в меня все-таки успели шмальнуть из Марголина. Когда бронежилет стащил, на теле обнаружил огромный синячище. А может, сам ударился… Там было тесно, кругом углы, стволы и злые рожи."
Комбинированный штурмОдновременно с захватом микроавтобуса грянули взрывы у торцевой двери здания и на люке, служившим входом на четвертый этаж. Сергей Лысюк возглавил группу, прорывавшуюся в изолятор через запасной вход с торца здания. Когда мощные взрывы сорвали с петель входную дверь, за ней оказалась еще одна — решетчатая. За ней вздыбилась полутораметровая баррикада из мебели.
Вынужденную заминку при проникновении в здание компенсировали после подрыва решетчатой двери мощностью и стремительностью продвижения.
Под лестницей засели вооруженные бандиты. Бойцы спецназа закидали их светозвуковыми гранатами. Ну, а дальше пошла, как говорят профи, конкретная работа. В полный контакт. Те «альфовцы», которые успешно отработали по микроавтобусу, по приказу Карпухина рванули на помощь своим товарищам из группы Максимова, в том числе раненый Орехов, и вместе с ними зачищали здание.Наверху был взорван люк, ведущий с крыши на четвертый этаж. Бандиты открыли огонь, ранение в ногу получил сержант Лебедь. Но это не остановило наступательного порыва атакующих.
Бунтовщики основательно подготовились к штурму. У окон были расставлены стволы, на каждой позиции находился запас патронов. Но спецназовцы прошли коридор первого этажа на одном дыхании, обезоруживая и обыскивая преступников. Затолкали зеков в камеры и в таком же темпе отработали по второму этажу.
Комбинированная атака, предпринятая с двух сторон, была столь решительной, что уголовники быстро сломались. Очевидно, что бойцы спецназа не могли контролировать такую массу народа, поэтому последовала жесткая команда: «На пол, ползком!»Во дворе изолятора Лысюк встретил счастливого генерала Старикова.
Жители Сухуми и отдыхающие при каждом удобном случае выказывали бойцам спецназа знаки внимания: бурно приветствовали, дарили цветы, угощали фруктами и сигаретами. Люди были искренне рады, что все благополучно закончилось.
Эталон действийВ конце марта 1991 года в Советский Союз со специальной миссией прилетел Ричард Никсон. К нему прикрепили двух «альфовцев», участвовавших в штурме сухумского изолятора. Михаил Максимов вспоминает разговор, состоявшийся у него с личным телохранителем экс-президента США. Михаэль, так звали охранника, проявил осведомленность. По его словам, в Америке специалисты в сфере безопасности наслышаны о Группе «А» и очень высоко оценивают профессионализм ее сотрудников.В ответ Максимов рассказал о последней операции подразделения. Американец внимательно выслушал своего русского собеседника, потом сказал:" — Я очень тебя уважаю, но ты врешь вне всякой меры. Такого просто не может быть. Даже в Голливуде не придумали бы такой фигни. Сколько ты говоришь, вас было против сотен «стволов»?.. Если это так, то вы — смертники. Вас перестреляли бы как куропаток. Но я тебе не верю."
Операция в Сухуми, за которую В. Ф. Карпухину было присвоено звание генерал-майора, причем на ступень выше занимаемой штатной должности, признана эталоном действий спецназа и вошла в «учебники» спецслужб.
Вспоминая те дни и часы, полковник Александр Михайлов высказался четко и определенно: "... Кто знает, если бы в Сухуми Виктор Фёдорович (в который раз!) не взял всю ответственность за последствия выполнения поставленной задачи на себя, состоялся бы этот штурм вообще? Из нашего отделения Орехов получил ранение — тяжелое, замечу, ранение. Судьба его тогда спасла, пуля из ТТ разнесла бы всю шею. Честно говоря, наш товарищ был достоин звания Героя или ордена Ленина, но что говорить, в советское время такие награды давали очень скупо. Но жизнь есть жизнь, она на этом не останавливается.
На каждом этапе все участники операции действовали слаженно, на высоком профессиональном уровне. Политическое руководство страны доверяло специалистам в сфере безопасности. Оно дало им возможность самим выбрать наиболее эффективный вариант и не пожалело об этом. К сожалению, в дальнейшем власти демонстрировали принципиально иной подход, навязывая спецназу, что и как следует делать. Примеры тому — Будённовск, Первомайский… Во главу угла ставилась политика."«Сухумская операция наглядно продемонстрировала, чего могут добиться представители двух силовых ведомств при условии слаженной работы, — отмечает Геннадий Николаевич Зайцев. — К сожалению, ведомственная разобщенность, которую мы наблюдали в дальнейшем, особенно в период первой «чеченской» кампании, отрицательно сказывалась на борьбе с терроризмом.
picturehistory.livejournal.com
ЗВЁЗДЫ БАЛАШОВА. ОТ ГИБЕЛИ ЕГО СПАС «ТИГОВСКИЙ» ШЛЕМ Автор: Ольга Егорова Полковник Олег Балашов пр...
Полковник Олег Балашов принадлежит к той славной плеяде ветеранов «Альфы», которые закладывали традиции этого легендарного спецподразделения. Он — участник штурма дворца Амина, кавалер двух орденов Красной Звезды, «Почетный сотрудник госбезопасности». В декабре 2015 года ему бы исполнилось семьдесят лет. Родился Олег Александрович в год Великой Победы и в канун Дня чекиста — 18 декабря 1945-го. Коренной москвич. Мама трудилась на оборонном заводе «Знамя революции» фрезеровщицей. Была награждена медалью «За оборону Москвы». Его поколение, которое вступило в жизнь сразу после войны, не успело попасть на фронт. В то же время война была еще свежа в народной памяти. — Мы росли с осознанием того, — рассказывал Олег Александрович, — что каждый из нас должен будет, когда станет взрослым, заступить на стражу нашей Родины и очень хотели быть похожими на героев — и на тех, кого видели в кино, и на тех, кто жил рядом, по соседству. Свой трудовой путь Олег Балашов начал в пятнадцатилетнем возрасте, поступив в 1961 году учеником токаря на завод «Знамя революции». — Поскольку маме было тяжело, а нас было еще двое в семье (брат старший у меня, он стал подводником, капитаном первого ранга), то я пошел на завод. В пятнадцать лет. И там же продолжил учиться в школе рабочей молодежи. С 1964-го по 1967-й год Балашов служил в рядах Советской Армии. Окончил учебное подразделение на ракетном полигоне Капустин Яр — школа по подготовке младших специалистов для ракетных площадок. Затем был направлен в Нижний Тагил. Старший сержант, командир взвода… После демобилизации Олег Александрович вернулся на свой завод. Работал токарем в составе экспериментальной группы, был комсомольским активистом.
«АРТИСТЫ» КГБ В 1967 году Балашова неожиданно вызвали повесткой в военкомат. После обстоятельной и долгой беседы в одном из кабинетов предложили работать в КГБ СССР. Тогда это считалось особой честью. Балашова некоторое время продержали в коридоре, а затем пригласили в кабинет. В нем сидели двое товарищей в штатском. «Олег Александрович, как вам не стыдно?» — «За что стыдно?» — «Такой перспективный молодой человек и закапываете свой талант в землю, работаете на заводе». Не зная, что ответить, Балашов молчал. «А не хотели бы приносить пользу Родине и заниматься интересным делом?» — «Хотел бы». — «Так идите работать к нам, в Комитет государственной безопасности». — О предстоящей работе я не имел представления, — рассказывал потом Олег Александрович в рамках проекта «Живая история «Альфы»», — да и знакомых у меня в КГБ не было. Однако я с детства увлекался фантастикой и приключениями, в том числе литературой о разведчиках. Одним словом, тема эта меня очень интересовала. Поэтому я и дал согласие на работу в Комитете госбезопасности. В течение года Балашов проходил медицинские комиссии, проверки и только после этого был зачислен в Седьмое управление КГБ, занимавшееся наружным наблюдением. — Работа была очень интересная, но специфическая. На тот период нашими основными врагами были американцы. По французам или немцам тоже была своя специфика. С того времени я знаю все гостиницы Москвы и культурные учреждения столицы. Зарубежные туристические группы приезжали недели на две. В программу обязательно включалось посещение Большого театра, Третьяковской галереи и, естественно, статусных ресторанов. В ресторан, как правило, ты идешь с девушкой, чтобы не привлекать внимание объекта. «Туристы» порой встречались с агентами, и эти связи мы отслеживали и фиксировали. С нашей стороны это была игра, как в театре. Идешь за человеком, а тебе надо как-то себя залегендировать — что ты, к примеру, тоже живешь в этом подъезде. Сидит, предположим, бабушка на скамейке, а у нее кошка на руках. Были случаи, подходишь, кошку забираешь и идешь за объектом. Если действуешь с напарницей, то приходилось и целоваться, изображая влюбленную пару. Да многое что приходилось делать! Сотрудник «семерки» должен быть в своем роде артистом, при этом контролировать ситуацию вокруг себя и не создавать у объекта подозрений, что именно ты осуществляешь наружное наблюдение, — говорил Олег Александрович. Следует отметить, что Седьмое управление КГБ, в котором до 1991 года будет действовать Группа «А», по праву считалось оперативно-боевым. Возникавшие нештатные ситуации заставляли «пахарей контрразведки» действовать нестандартно, а зачастую и рисковать своей жизнью. К слову, школу «семерки» прошли многие будущие сотрудники Группы «А».
РАБОТА ПО СОЛЖЕНИЦЫНУ Особо в послужном списке полковника Балашова стоит работа по Александру Солженицыну. До его высылки в 1973 году. Практически он находился под плотным контролем госбезопасности — отслеживались связи, контакты… Короче, все, что могло представлять интерес. Такова специфика наружного наблюдения. Одна из главных задач — установить, где находится архив Солженицына. В процессе плотного наблюдения часто приходится погружаться в личную жизнь другого человека. По словам Олега Александровича, всегда нужно держать дистанцию. Не смаковать подробностей, которые тебе становятся известными по роду службы. Также полковник Балашов принимал участие в аресте Солженицына и высылке его из страны. Поводом для этой акции явился выход за границей книги «Архипелаг ГУЛАГ», в которой содержалось как много правдивой, так и откровенно недостоверной и неточной информации. В руководстве страны были разные суждения… В итоге сажать Солженицына в тюрьму или отправлять в лагерь не стали. Хотя академика Сахарова потом выслали в Нижний Новгород. Но это уже другая история. События развивались в Москве 12 февраля 1973 года в районе улицы Горького — Козицкий переулок, дом два, квартира №169. Жилплощадь тещи и новой жены, Светловых. — Мы знали, что Александр Исаевич приехал из Переделкино в Москву… Светловы жили на первом этаже… цокольный такой этаж, высокий. Один человек направился в квартиру, как сейчас помню — Балашов Николай Петрович, сотрудник третьего отдела. Шел под видом прокурорского работника. Дверь открыла теща, мать Натальи Дмитриевны Солженицыной. Наш сотрудник объяснил, кто он такой — дескать, работник прокуратуры. Так, мол, и так. Теща попыталась захлопнуть дверь, но Николай заклинил дверь ногой, и мы проникли в квартиру. Каждый знал свое место, мы действовали согласно разработанному плану. Нас особо предупредили, что любые попытки совершить суицид должны быть пресечены. Поэтому мы, страхуясь, заблокировали доступ к колюще-режущим инструментам. В коридоре Солженицыну представитель Генеральной прокуратуры СССР зачитал документ о его принудительном приводе. Женщины кричали, а Солженицын, когда понял ситуацию, под нашим контролем ушел в библиотеку и стал собираться. Переоделся полностью в «форму зека», она у него была заранее подготовлена на такой случай — черная шапка, телогрейка и рюкзак со всем необходимым в заключении. Все чистенько, опрятно. Мы ничего не обыскивали, не досматривали. «Вы готовы?» — «Да!» Вышли, усадили его в автомобиль, подогнанный к подъезду. Двое из нас сели с ним, впереди разместился сотрудник Пятого управления КГБ. Ехали двумя машинами. Когда мы начали движение по улицам Москвы и проехали мимо Петровки, то Солженицын говорит: «А прокуратура находится в другом месте. Куда мы едем?» Ему объяснили: «Когда приедете, то увидите, куда вас привезли». Видимо, Москву Александр Исаевич хорошо знал. Когда увидел, что мы едем по Садовому кольцу, потом уходим в Лефортово, то все понял. Там, в Лефортово, ему объявили: «Вы задерживаетесь по таким-то и таким-то причинам». Пришел охранник и проводил его в камеру. Мы же приехали в отдел, доложили все, как было. Нам сказали: «Ребята, готовьтесь, завтра в десять утра вы будете его забирать из «Лефортово» и далее в «Шереметьево» — на вылет». Как и было предписано, утром 13 февраля мы прибыли в «Лефортово». Увидели, что Солженицына переодели в очень красивую, модную и хорошую одежду. Все по размеру. Но переодели еще вечером. А ночевал он в камере в пальто, видимо? Холодно было или что еще, не знаю. Пальто, во всяком случае, у него оказалось в комочках ваты. По пути Солженицын эту вату с себя все время снимал. Когда мы появились в аэропорту «Шереметьево» и погрузились на борт лайнера, тут он только первый вопрос и задал: «Куда меня везут?» — «Александр Исаевич, прилетим — увидите!» Ему уже зачитали решение Президиума Верхового Совета СССР, что он лишается гражданства и выдворяется за пределы Союза. Вел себя Александр Исаевич очень спокойно, тщательно изучал каждого, кто его сопровождал. Нас собственно из группы антитеррора, задействованных в этом непрофильном мероприятии, было четверо. Также были представители Второго и Пятого управлений, врачи, — отмечал полковник Балашов. В книге «Бодался теленок с дубом» Солженицын потом напишет о них так: «Я оглядываю внимательно нового соседа: какой, однако, убийца. Внимательно остальных. Да их тут трое-четверо таких, почти несомненно, что уже убивали, а если какой еще упустил — то готов отличиться сегодня же». Полковник Балашов относился к этой оценке своей персоны с юмором. Да и каждый зачастую видит то, что хочет видеть. — Во время перелета мы дали Солженицыну еду в пластиковой посуде, включая вилку и ножик — чтобы он, не дай-то Бог, с собой что-нибудь не сотворил, не порезался. Перестраховка? Да, но нужно было исключить любую случайность и доставить его к месту в целости и сохранности. Когда Солженицын увидел, что подлетаем, а на здании аэропорта большими буквами написано: «Frankfurt am Main», то Александр Исаевич говорит: «Так у меня ж даже денег нет!» Ему выдали пятьсот марок, хотя он к тому времени был лауреатом Нобелевской премии и имел счета в заграничных банках. Спрашивает: «Кому я буду должен?» — «Никому». Дальше мы, двое сотрудников КГБ, сопроводили Солженицына по трапу и передали на руки принимающей стороне. Кстати, наш самолет, как только он встал на стоянку, тут же был блокирован со всех сторон вооруженными людьми. Видимо, «на всякий случай». Примечательно, но во Франкфурте-на-Майне в тот день была забастовка персонала аэропорта, и летчики сами разгружали чемоданы, другие грузы и так далее. Для нас это было все необычно. Передали Солженицына, и он сел в один из двух черных «Мерседесов». Тогда же подъехали представители нашего МИДа. Они вошли в салон самолета и поблагодарили за то, что все прошло нормально, без эксцессов. В тот же день, ближе к вечеру, мы вылетели в Москву. В «Шереметьево» нас уже встречали руководители Пятого и Седьмого управлений КГБ, — вспоминал Олег Александрович.
С РИСКОМ ДЛЯ ЖИЗНИ После трагедии на Мюнхенской Олимпиаде в 1972 году, когда арабские террористы взяли в заложники, а потом убили членов сборной команды Израиля, Олега Александровича включили в группу, созданную на базе 3-го отдела. Группа состояла из десяти человек. Ее готовили к Всемирным играм в Москве, проведенным осенью 1974-го. Готовили, конечно, не как в последующем, но очень серьезно — активная физическая и психологическая подготовка. С сотрудниками занимался Дмитрий Александрович Леденёв. Это был некий прообраз Группы «А». Некоторые из того состава оказались вскоре в составе подразделения — тот же Леденёв или будущий президент Международной Ассоциации ветеранов подразделения антитеррора «Альфа» Сергей Гончаров. В 1976 году Олег Балашов окончил Высшую школу КГБ СССР по специальности «юрист». А через два года был зачислен в Группу «А». Когда стало ясно, что подразделение слишком мало, а теракты в мире происходят все чаще, «Альфа» была увеличена практически в два раза. 22 февраля 1978 года Балашов был зачислен в его состав руководителем одного из отделений. — Произошло это благодаря счастливому стечению обстоятельств — познакомился с командиром Группы «А» Зайцевым Геннадием Николаевичем. Кадровик, деливший со мной кабинет, предложил ему мою кандидатуру. Тщательно изучив личное дело и характеристику, Зайцев принял положительное решение. Особо предупредил, что предстоящая работа будет связана с риском для жизни. Не скрою, к нам, новичкам, старожилы отнеслись настороженно, хотя неплохо знали нас до этого. Ведь в таких командах, как «Альфа», командир отделения и его заместитель, помимо способностей руководителя, должны, как минимум, не уступать своим бойцам по основным видам боевой подготовки. Иначе их просто не будут в должной мере уважать, не рискнут доверить свою жизнь их приказам. И дело тут не в банальном самоутверждении и соперничестве, а в том, что командир отделения в «Альфе» должен одновременно держать под контролем общую обстановку, координировать действия с другими отделениями, управлять подчиненными. Ну, а также нести на себе такую же, если не более тяжелую, боевую работу, какую несут его бойцы. (К его заместителю все это тоже относится.) Так что закрепиться на такой должности, откровенно скажу, мне было не так-то просто. Но когда «ветераны» увидели, что мы практически ни в чем им не уступаем — по крайней мере, в вопросах подготовки, — стали нам доверять. Надеюсь, что я оправдал высокое доверие, оказанное Геннадием Николаевичем, как и доверие со стороны своих боевых товарищей. За весь срок службы ни один из моих бойцов не погиб. Я не пытался соревноваться с Лопановым Александром Михайловичем в гонках на лыжах. Потому что знал, что он сильнее меня. Но что касается стрельбы или плавания — тут я на уровне, а где-то даже выступал лучше ребят. Особенно в споре с Николаем Васильевичем Берлевым, сотрудником моего отделения. Он всегда со мной азартно сражался в стрельбе. На тот период это как-то просто решалось среди нас. Ставим в качестве приза банку томатного или яблочного сока. Естественно, ни о какой водке не могло быть и речи. И начинаем стрелять из пистолета Макарова. Борьба была у нас с Берлевым на равных, но порой я ему никогда не уступал. Естественно, призовая банка делилась на всех, сок разливали, выпивали и радовались жизни. …Все методики и упражнения разрабатывались в Группе «А» с нуля. На тот момент во всем мире вообще не существовало отработанных и доказавших свою эффективность систем подготовки бойцов антитеррора. Образно говоря, в подполье готовить террористов уже научились, а вот методы противодействия им еще пребывали в «младенческом» состоянии. Плюс фактор «железного занавеса». От его существования для бойцов антитеррора была как польза, так и вред. Польза заключалась в том, что терроризм в СССР, вплоть до перестройки, оставался явлением не уникальным, но все-таки достаточно редким. На преступления шли одиночки. Не существовало террористического подполья. А вред был в том, что самим фактом существования «железного занавеса» сотрудники Группы изначально были поставлены в «тепличные» условия по сравнению с западными коллегами. Ну, а о том, чтобы обмениваться опытом, устраивать совместные учения, не могли и мечтать. Поэтому опыт «Альфы» уникален. И Олег Александрович был рад тому, что смог внести в это важное дело свою посильную лепту. — Несмотря на правильный отбор кадров, я считаю чудом, что в нашем подразделении собрались такие замечательные люди, образовавшие уникальный коллектив, — отмечал Олег Александрович. — И те традиции, которые были заложены тогда, сохраняются в «Альфе» и по сей день. Именно благодаря этим традициям и тому духу, подразделение по сей день, несмотря на многократно более тяжелые вызовы времени и жесточайшую конкуренцию, остается одним из лучших в мире.
ЛАВИНА ОГНЯ Считается, что война в Афганистане началась с ввода советских войск в декабре 1979 года. Но ему предшествовал целый ряд драматических событий — свержение и убийство по приказу Амина президента ДРА и главы Народно-демократической партии Тараки, вооруженные выступления против режима. Первая командировка «Альфы» в Афган приходится на весну 1979 года. Небольшая группа была направлена сюда под началом Олега Балашова. Сотрудники спецназа обеспечивали безопасность советского посла А. М. Пузанова и его семьи, представителя КГБ СССР генерал-лейтенанта Б. С. Иванова, а также военных советников в нескольких провинциях ДРА: Гардезе, Мазари-Шарифе, Герате, Джелалабаде и Кандагаре. Особенно пришлось хлебнуть лиха «альфовцам» в провинции Герат...
Окончание читать – тут:
russia-reborn.ru
Звёзды балашова. от гибели его спас «тиговский» шлем
Полковник Олег Балашов принадлежит к той славной плеяде ветеранов «Альфы», которые закладывали традиции этого легендарного спецподразделения. Он — участник штурма дворца Амина, кавалер двух орденов Красной Звезды, «Почетный сотрудник госбезопасности». В декабре 2015 года ему бы исполнилось семьдесят лет. Родился Олег Александрович в год Великой Победы и в канун Дня чекиста — 18 декабря 1945-го. Коренной москвич. Мама трудилась на оборонном заводе «Знамя революции» фрезеровщицей. Была награждена медалью «За оборону Москвы». Его поколение, которое вступило в жизнь сразу после войны, не успело попасть на фронт. В то же время война была еще свежа в народной памяти. — Мы росли с осознанием того, — рассказывал Олег Александрович, — что каждый из нас должен будет, когда станет взрослым, заступить на стражу нашей Родины и очень хотели быть похожими на героев — и на тех, кого видели в кино, и на тех, кто жил рядом, по соседству. Свой трудовой путь Олег Балашов начал в пятнадцатилетнем возрасте, поступив в 1961 году учеником токаря на завод «Знамя революции». — Поскольку маме было тяжело, а нас было еще двое в семье (брат старший у меня, он стал подводником, капитаном первого ранга), то я пошел на завод. В пятнадцать лет. И там же продолжил учиться в школе рабочей молодежи. С 1964-го по 1967-й год Балашов служил в рядах Советской Армии. Окончил учебное подразделение на ракетном полигоне Капустин Яр — школа по подготовке младших специалистов для ракетных площадок. Затем был направлен в Нижний Тагил. Старший сержант, командир взвода… После демобилизации Олег Александрович вернулся на свой завод. Работал токарем в составе экспериментальной группы, был комсомольским активистом.
«АРТИСТЫ» КГБ В 1967 году Балашова неожиданно вызвали повесткой в военкомат. После обстоятельной и долгой беседы в одном из кабинетов предложили работать в КГБ СССР. Тогда это считалось особой честью. Балашова некоторое время продержали в коридоре, а затем пригласили в кабинет. В нем сидели двое товарищей в штатском. «Олег Александрович, как вам не стыдно?» — «За что стыдно?» — «Такой перспективный молодой человек и закапываете свой талант в землю, работаете на заводе». Не зная, что ответить, Балашов молчал. «А не хотели бы приносить пользу Родине и заниматься интересным делом?» — «Хотел бы». — «Так идите работать к нам, в Комитет государственной безопасности». — О предстоящей работе я не имел представления, — рассказывал потом Олег Александрович в рамках проекта «Живая история «Альфы»», — да и знакомых у меня в КГБ не было. Однако я с детства увлекался фантастикой и приключениями, в том числе литературой о разведчиках. Одним словом, тема эта меня очень интересовала. Поэтому я и дал согласие на работу в Комитете госбезопасности. В течение года Балашов проходил медицинские комиссии, проверки и только после этого был зачислен в Седьмое управление КГБ, занимавшееся наружным наблюдением. — Работа была очень интересная, но специфическая. На тот период нашими основными врагами были американцы. По французам или немцам тоже была своя специфика. С того времени я знаю все гостиницы Москвы и культурные учреждения столицы. Зарубежные туристические группы приезжали недели на две. В программу обязательно включалось посещение Большого театра, Третьяковской галереи и, естественно, статусных ресторанов. В ресторан, как правило, ты идешь с девушкой, чтобы не привлекать внимание объекта. «Туристы» порой встречались с агентами, и эти связи мы отслеживали и фиксировали. С нашей стороны это была игра, как в театре. Идешь за человеком, а тебе надо как-то себя залегендировать — что ты, к примеру, тоже живешь в этом подъезде. Сидит, предположим, бабушка на скамейке, а у нее кошка на руках. Были случаи, подходишь, кошку забираешь и идешь за объектом. Если действуешь с напарницей, то приходилось и целоваться, изображая влюбленную пару. Да многое что приходилось делать! Сотрудник «семерки» должен быть в своем роде артистом, при этом контролировать ситуацию вокруг себя и не создавать у объекта подозрений, что именно ты осуществляешь наружное наблюдение, — говорил Олег Александрович. Следует отметить, что Седьмое управление КГБ, в котором до 1991 года будет действовать Группа «А», по праву считалось оперативно-боевым. Возникавшие нештатные ситуации заставляли «пахарей контрразведки» действовать нестандартно, а зачастую и рисковать своей жизнью. К слову, школу «семерки» прошли многие будущие сотрудники Группы «А».
РАБОТА ПО СОЛЖЕНИЦЫНУ Особо в послужном списке полковника Балашова стоит работа по Александру Солженицыну. До его высылки в 1973 году. Практически он находился под плотным контролем госбезопасности — отслеживались связи, контакты… Короче, все, что могло представлять интерес. Такова специфика наружного наблюдения. Одна из главных задач — установить, где находится архив Солженицына. В процессе плотного наблюдения часто приходится погружаться в личную жизнь другого человека. По словам Олега Александровича, всегда нужно держать дистанцию. Не смаковать подробностей, которые тебе становятся известными по роду службы. Также полковник Балашов принимал участие в аресте Солженицына и высылке его из страны. Поводом для этой акции явился выход за границей книги «Архипелаг ГУЛАГ», в которой содержалось как много правдивой, так и откровенно недостоверной и неточной информации. В руководстве страны были разные суждения… В итоге сажать Солженицына в тюрьму или отправлять в лагерь не стали. Хотя академика Сахарова потом выслали в Нижний Новгород. Но это уже другая история. События развивались в Москве 12 февраля 1973 года в районе улицы Горького — Козицкий переулок, дом два, квартира №169. Жилплощадь тещи и новой жены, Светловых. — Мы знали, что Александр Исаевич приехал из Переделкино в Москву… Светловы жили на первом этаже… цокольный такой этаж, высокий. Один человек направился в квартиру, как сейчас помню — Балашов Николай Петрович, сотрудник третьего отдела. Шел под видом прокурорского работника. Дверь открыла теща, мать Натальи Дмитриевны Солженицыной. Наш сотрудник объяснил, кто он такой — дескать, работник прокуратуры. Так, мол, и так. Теща попыталась захлопнуть дверь, но Николай заклинил дверь ногой, и мы проникли в квартиру. Каждый знал свое место, мы действовали согласно разработанному плану. Нас особо предупредили, что любые попытки совершить суицид должны быть пресечены. Поэтому мы, страхуясь, заблокировали доступ к колюще-режущим инструментам. В коридоре Солженицыну представитель Генеральной прокуратуры СССР зачитал документ о его принудительном приводе. Женщины кричали, а Солженицын, когда понял ситуацию, под нашим контролем ушел в библиотеку и стал собираться. Переоделся полностью в «форму зека», она у него была заранее подготовлена на такой случай — черная шапка, телогрейка и рюкзак со всем необходимым в заключении. Все чистенько, опрятно. Мы ничего не обыскивали, не досматривали. «Вы готовы?» — «Да!» Вышли, усадили его в автомобиль, подогнанный к подъезду. Двое из нас сели с ним, впереди разместился сотрудник Пятого управления КГБ. Ехали двумя машинами. Когда мы начали движение по улицам Москвы и проехали мимо Петровки, то Солженицын говорит: «А прокуратура находится в другом месте. Куда мы едем?» Ему объяснили: «Когда приедете, то увидите, куда вас привезли». Видимо, Москву Александр Исаевич хорошо знал. Когда увидел, что мы едем по Садовому кольцу, потом уходим в Лефортово, то все понял. Там, в Лефортово, ему объявили: «Вы задерживаетесь по таким-то и таким-то причинам». Пришел охранник и проводил его в камеру. Мы же приехали в отдел, доложили все, как было. Нам сказали: «Ребята, готовьтесь, завтра в десять утра вы будете его забирать из «Лефортово» и далее в «Шереметьево» — на вылет». Как и было предписано, утром 13 февраля мы прибыли в «Лефортово». Увидели, что Солженицына переодели в очень красивую, модную и хорошую одежду. Все по размеру. Но переодели еще вечером. А ночевал он в камере в пальто, видимо? Холодно было или что еще, не знаю. Пальто, во всяком случае, у него оказалось в комочках ваты. По пути Солженицын эту вату с себя все время снимал. Когда мы появились в аэропорту «Шереметьево» и погрузились на борт лайнера, тут он только первый вопрос и задал: «Куда меня везут?» — «Александр Исаевич, прилетим — увидите!» Ему уже зачитали решение Президиума Верхового Совета СССР, что он лишается гражданства и выдворяется за пределы Союза. Вел себя Александр Исаевич очень спокойно, тщательно изучал каждого, кто его сопровождал. Нас собственно из группы антитеррора, задействованных в этом непрофильном мероприятии, было четверо. Также были представители Второго и Пятого управлений, врачи, — отмечал полковник Балашов. В книге «Бодался теленок с дубом» Солженицын потом напишет о них так: «Я оглядываю внимательно нового соседа: какой, однако, убийца. Внимательно остальных. Да их тут трое-четверо таких, почти несомненно, что уже убивали, а если какой еще упустил — то готов отличиться сегодня же». Полковник Балашов относился к этой оценке своей персоны с юмором. Да и каждый зачастую видит то, что хочет видеть. — Во время перелета мы дали Солженицыну еду в пластиковой посуде, включая вилку и ножик — чтобы он, не дай-то Бог, с собой что-нибудь не сотворил, не порезался. Перестраховка? Да, но нужно было исключить любую случайность и доставить его к месту в целости и сохранности. Когда Солженицын увидел, что подлетаем, а на здании аэропорта большими буквами написано: «Frankfurt am Main», то Александр Исаевич говорит: «Так у меня ж даже денег нет!» Ему выдали пятьсот марок, хотя он к тому времени был лауреатом Нобелевской премии и имел счета в заграничных банках. Спрашивает: «Кому я буду должен?» — «Никому». Дальше мы, двое сотрудников КГБ, сопроводили Солженицына по трапу и передали на руки принимающей стороне. Кстати, наш самолет, как только он встал на стоянку, тут же был блокирован со всех сторон вооруженными людьми. Видимо, «на всякий случай». Примечательно, но во Франкфурте-на-Майне в тот день была забастовка персонала аэропорта, и летчики сами разгружали чемоданы, другие грузы и так далее. Для нас это было все необычно. Передали Солженицына, и он сел в один из двух черных «Мерседесов». Тогда же подъехали представители нашего МИДа. Они вошли в салон самолета и поблагодарили за то, что все прошло нормально, без эксцессов. В тот же день, ближе к вечеру, мы вылетели в Москву. В «Шереметьево» нас уже встречали руководители Пятого и Седьмого управлений КГБ, — вспоминал Олег Александрович.
С РИСКОМ ДЛЯ ЖИЗНИ После трагедии на Мюнхенской Олимпиаде в 1972 году, когда арабские террористы взяли в заложники, а потом убили членов сборной команды Израиля, Олега Александровича включили в группу, созданную на базе 3-го отдела. Группа состояла из десяти человек. Ее готовили к Всемирным играм в Москве, проведенным осенью 1974-го. Готовили, конечно, не как в последующем, но очень серьезно — активная физическая и психологическая подготовка. С сотрудниками занимался Дмитрий Александрович Леденёв. Это был некий прообраз Группы «А». Некоторые из того состава оказались вскоре в составе подразделения — тот же Леденёв или будущий президент Международной Ассоциации ветеранов подразделения антитеррора «Альфа» Сергей Гончаров. В 1976 году Олег Балашов окончил Высшую школу КГБ СССР по специальности «юрист». А через два года был зачислен в Группу «А». Когда стало ясно, что подразделение слишком мало, а теракты в мире происходят все чаще, «Альфа» была увеличена практически в два раза. 22 февраля 1978 года Балашов был зачислен в его состав руководителем одного из отделений. — Произошло это благодаря счастливому стечению обстоятельств — познакомился с командиром Группы «А» Зайцевым Геннадием Николаевичем. Кадровик, деливший со мной кабинет, предложил ему мою кандидатуру. Тщательно изучив личное дело и характеристику, Зайцев принял положительное решение. Особо предупредил, что предстоящая работа будет связана с риском для жизни. Не скрою, к нам, новичкам, старожилы отнеслись настороженно, хотя неплохо знали нас до этого. Ведь в таких командах, как «Альфа», командир отделения и его заместитель, помимо способностей руководителя, должны, как минимум, не уступать своим бойцам по основным видам боевой подготовки. Иначе их просто не будут в должной мере уважать, не рискнут доверить свою жизнь их приказам. И дело тут не в банальном самоутверждении и соперничестве, а в том, что командир отделения в «Альфе» должен одновременно держать под контролем общую обстановку, координировать действия с другими отделениями, управлять подчиненными. Ну, а также нести на себе такую же, если не более тяжелую, боевую работу, какую несут его бойцы. (К его заместителю все это тоже относится.) Так что закрепиться на такой должности, откровенно скажу, мне было не так-то просто. Но когда «ветераны» увидели, что мы практически ни в чем им не уступаем — по крайней мере, в вопросах подготовки, — стали нам доверять. Надеюсь, что я оправдал высокое доверие, оказанное Геннадием Николаевичем, как и доверие со стороны своих боевых товарищей. За весь срок службы ни один из моих бойцов не погиб. Я не пытался соревноваться с Лопановым Александром Михайловичем в гонках на лыжах. Потому что знал, что он сильнее меня. Но что касается стрельбы или плавания — тут я на уровне, а где-то даже выступал лучше ребят. Особенно в споре с Николаем Васильевичем Берлевым, сотрудником моего отделения. Он всегда со мной азартно сражался в стрельбе. На тот период это как-то просто решалось среди нас. Ставим в качестве приза банку томатного или яблочного сока. Естественно, ни о какой водке не могло быть и речи. И начинаем стрелять из пистолета Макарова. Борьба была у нас с Берлевым на равных, но порой я ему никогда не уступал. Естественно, призовая банка делилась на всех, сок разливали, выпивали и радовались жизни. …Все методики и упражнения разрабатывались в Группе «А» с нуля. На тот момент во всем мире вообще не существовало отработанных и доказавших свою эффективность систем подготовки бойцов антитеррора. Образно говоря, в подполье готовить террористов уже научились, а вот методы противодействия им еще пребывали в «младенческом» состоянии. Плюс фактор «железного занавеса». От его существования для бойцов антитеррора была как польза, так и вред. Польза заключалась в том, что терроризм в СССР, вплоть до перестройки, оставался явлением не уникальным, но все-таки достаточно редким. На преступления шли одиночки. Не существовало террористического подполья. А вред был в том, что самим фактом существования «железного занавеса» сотрудники Группы изначально были поставлены в «тепличные» условия по сравнению с западными коллегами. Ну, а о том, чтобы обмениваться опытом, устраивать совместные учения, не могли и мечтать. Поэтому опыт «Альфы» уникален. И Олег Александрович был рад тому, что смог внести в это важное дело свою посильную лепту. — Несмотря на правильный отбор кадров, я считаю чудом, что в нашем подразделении собрались такие замечательные люди, образовавшие уникальный коллектив, — отмечал Олег Александрович. — И те традиции, которые были заложены тогда, сохраняются в «Альфе» и по сей день. Именно благодаря этим традициям и тому духу, подразделение по сей день, несмотря на многократно более тяжелые вызовы времени и жесточайшую конкуренцию, остается одним из лучших в мире.
ЛАВИНА ОГНЯ Считается, что война в Афганистане началась с ввода советских войск в декабре 1979 года. Но ему предшествовал целый ряд драматических событий — свержение и убийство по приказу Амина президента ДРА и главы Народно-демократической партии Тараки, вооруженные выступления против режима. Первая командировка «Альфы» в Афган приходится на весну 1979 года. Небольшая группа была направлена сюда под началом Олега Балашова. Сотрудники спецназа обеспечивали безопасность советского посла А. М. Пузанова и его семьи, представителя КГБ СССР генерал-лейтенанта Б. С. Иванова, а также военных советников в нескольких провинциях ДРА: Гардезе, Мазари-Шарифе, Герате, Джелалабаде и Кандагаре. Особенно пришлось хлебнуть лиха «альфовцам» в провинции Герат...
Окончание читать – тут: http://www.specnaz.ru/articles/231/22/2364.htm
everything.kz
