Мото-сталкер: по зоне отчуждения Чернобыля на мотоцЫкле (ФОТООТЧЕТ). Сталкер на мотоцикле
Два дня на мотоцикле в Чернобыльской Зоне | Чернобыль
Чем дальше, тем более дикими становились края. Всё чаще торчали развалины из пожухлой травы. У последней на трассе заправки я остановился, чтобы залить полный бак, потому что дальше цивилизация кончалась. Угрюмые обитатели безымянной обшарпанной бензоколонки напоминали рэднеков из «Беспечного ездока».
К середине дня я приблизился к границе Зоны. Сверившись с картой, я свернул в лес и запетлял тайными тропами. Грунтовка вывела в поле, уперлась в колючую проволоку, и раздвоилась, огибая Зону вокруг.
Пощупав плотные ряды колючки, я двинулся вдоль границы. Иногда встречались прорехи для пешеходов, но мотоцикл протиснуть было негде. Зорко высматривая патрули, я ехал километр за километром.
Наконец попался удачный подкоп, прикрытый небрежно накрученной проволокой. Спрятав мотоцикл в кустах, я принялся распутывать петли. Отдалённый гул привлёк моё внимание.
Далеко в поле поднимала шлейф пыли машина, и двигалась прямо на меня. Пригнувшись, я перебежал к мотоциклу. Шум становлися всё громче, всё ближе, и вдруг совсем уже рядом скрипнул тормоз, и всё затихло. Кровь стучала в ушах.
Хлопнула дверь. «Идти сдаваться или насладиться последними секундами свободы?», – задавался я вопросом. Шаги незнакомца шуршали по песку.
Дверь хлопнула ещё раз. Зажужжал стартер, взревел двигатель, и звук начал удаляться. В широком просвете между деревьями проехала старая «Нива». Если бы мужик за рулём повернул голову, он увидел бы меня, скорчившегося за мотоциклом. Когда затих шум автомобиля, я выдохнул. Мой час ещё не пришёл.
Я распутал оставшиеся витки проволоки, подвёл мотоцикл к периметру, нырнул под колючкой и выскочил на той стороне.
Внутри Зоны и небо оказалось голубее, и травка сочнее – как в «Сталкере» Тарковского. В десятке метров за забором начинался лес. Судя по карте, в этом месте вглубь Зоны должна была уходить дорога. И действительно – среди деревьев виднелась замшелая колея. Я изолентой примотал к рулю радиометр и углубился в чащу.
Сверяясь с картой, я ломился прямо через чащу к ближайшему селу. Мой план был прост: там должны были сохраниться остатки дорог, по ним я доеду до следующей деревни, и так далее.
Действительно, я выскочил сначала на песчаную просеку, затем на настоящую лесную дорогу и весело затарахтел вперёд. На пути ещё встречались упавшие деревья, но их я перескакивал или объезжал с ходу. Вдоль дороги тянулся ряд трухлявых стобов линии электропередач, радиационный фон был ниже киевского.
Лес расступился, и я оказался в деревне. Из зарослей вздымались кособокие хаты и поредевшие заборы. Внутри домов царило разорение – даже дощатые полы были сорваны и сломаны. Уже вечерело, пора было искать место для ночлега. Ночёвка в тоскливом доме с привидениями не привлекала, поэтому я отправился дальше.
Проезжая по просеке, я увидел впереди огромного кабана. Кабан поднял от земли рыло и уставился свирепо и с недоумением. «Сейчас он должен испугаться и убежать», – подумал я. Кабан никуда не спешил. «Стоп. Может, это я должен испугаться и убежать?», – усомнился я. Кабан развернулся и вприпрыжку скрылся в чаще. Отлегло.
Я тоже углубился в лес, натянул гамак, перекусил и стал укладываться. Сквозь сетчатый верх гамака светило невероятное количество звёзд – столько я видел только в детстве, и то в планетарии. Часто сверкали метеоры… И только нехорошие мысли отвлекали от этой прекрасной картины: я слыхал, будто в Зоне водится масса волков. Воображение рисовало картину: я мирно соплю в гамаке, а вокруг бесшумно смыкают кольцо серые тени, и слышно только как капает слюна из зловонных пастей… С этими мыслями я уснул.
Чем дальше от границы, тем более нетронутыми были дома, избежавшие рук мародеров. Есть разница между заброшенными домами, в которых, вывезя всё нужное, просто перестали жить, и домами спешно покинутыми, как здесь, в Зоне. В рамах блестят целые стёкла, в домах стоит мебель, висят вещи на крючках. И самое жуткое – фотографии. На полу, на стенах, в рамках, в альбомах – всюду раскиданные снимки. Пробирали мурашки, когда я представлял себе людей, бежавших в такой спешке, что позади осталось даже это.
Я двигался дальше – в десятикилометровую зону.
Просека вывела на свежий асфальт. Недалеко виднелась бетонная ограда с аккуратно навитой по верху колючкой, а за ней – большая территория с комплексом зданий. Я осторожно приблизился.
По карте в этом месте значился «объект «Вектор» – предприятие по переработке радиоактивных отходов. Фонари, следовая полоса, лес вырублен на несколько десятков метров вокруг забора – я не хотел стать героем, поэтому тихо повернулся и скрылся между деревьев.
Избегая асфальтированной дороги, я двинулся дальше. Широкая, покрытая сыпучим песком просека вела между плотными еловыми стенами, пока на открывшейся поляне не показался жёлтый бронетранспортёр – я приехал на могильник зараженной техники.
Водители будто стремились оторваться по-полной перед тем, как бросить технику. Снесённые столбы, раздавленные брюхом бронетранспортёров автобусы, вскарабкавшиеся по груде металлолома грузовики – это отдавало далёким эхом нездорового разудалого веселья людей, которым всё уже по-барабану.
Радиометр щёлкал слишком часто – фон переваливал за 1 микрозиверт. Задерживаться надолго здесь не хотелось, поэтому я в темпе пролез под колючкой и бегом углубился в улочки между расставленной техникой.
Отснимав диковинные механизмы, я вернулся к мотоциклу. Что-то было не так, чувствовалась смутная тревога. В замке торчал ключ – оказывается, я оставил зажигание включенным, и фара сожрала аккумулятор без остатка. Кнопка стартера бессильно щёлкала.
Зловеще скрипела на ветру перекошенная дверь соседнего грузовика.
Я выдвинул рычаг кикстартера, и приступил. Технология заключается в том, чтобы взгромоздиться на мотоцикл и лягнуть кик со всей дури, всей массой тела. Через полчаса, когда я стал уставать и отчаиваться, двигатель неожиданно взревел. Отлегло.
Вообще-то, в Зоне есть сеть сравнительно ухоженных дорог – они соединяют Чернобыль и Припять с приграничными КПП. Движение на этих трассах не назовёшь оживлённым, но шанс попасться есть, поэтому их я старательно избегал.
Многие часы ползания по непролазным дебрям убеждают в величии природы. Если человечество внезапно исчезнет, через 20 лет его следы удастся отыскать не без труда.
Судя по карте, я приближался к КПП, расположенному в заброшенной деревне в пределах Зоны. Я объехал деревню окраинными улочками, выскочил на трассу и обернулся. Далеко позади виднелся красно-белый шлагбаум. Радостно ухмыляясь, я дал газу и помчался вперёд – до границы оставалось несколько километров.
У самого выезда путь преградила баррикада из железного лома. Выехать было можно, следовало только раскидать завалы ржавой проволоки. Я приступил к работе, спокойно и размеренно. Я был абсолютно уверен, что все опасности позади, и мне ничего не угрожает.
Не тут то было.
Смеркалось. Из глубины Зоны прижужжал на скутере милиционер. Молодой лейтенант сразу принялся строить крутого парня. Поорал на меня, поорал на пограничника, обшарил мои вещи.
При виде зеркалки с тремя объективами лейтенант издал радостный возглас. «Да ты журналист!» Я честно признался, что нет, но не убедил. Лейтенант грозил мне суровыми карами, обещал вызвать СБУ и качал головой. «Неправильную ты себе выбрал цель для статьи, ой лучше б тебе не быть журналистом!», – сокрушался он о моей судьбе.
Сувениров из зоны в моих вещах не нашлось, журналистского удостоверения тоже, поэтому 3 года за мародёрство и репортёрство мне не грозило – только 400 гривен административного штрафа.
Лейтенант сел за мной пассажиром, и мы отправились на КПП, мимо которого я так лихо проскочил. Стали оформлять административный протокол, разговорились. «На патрулировании, бывает, стаи волков видим по 40 голов!», – пугал меня лейтенант. Когда он начал вспоминать «А вот зимой взяли группу сталкеров в маскхалатах…», я окончательно расслабился. Это для них такая игра – «сталкеры» убегают, милиционеры ловят, и всем весело.
Мне вручили бумагу о моём нарушении, показали прямую дорогу, и я поехал в ночь. На очередных КПП я потрясал бумагой, и объяснял, что я уже пойман и заклеймён. В 4 утра я был в Киеве.
При поддержке: Если вы любитель гоночных игры, то готовьтесь к головокружительным заездам на трассах со всего мира. Скачать игру Need For Speed Shift можно на этом сайте. Need For Speed Shift - это новая часть популярных гонок от Electronic Arts.
stalker-gsc.ru
Мото-сталкер: по зоне отчуждения Чернобыля на мотоцЫкле (ФОТООТЧЕТ)
Внутри Зоны и небо голубее, и травка сочнее — как в «Сталкере». Лес оказался совсем недружелюбным. Следы дороги быстро рассосались и я оказался в глухих дебрях, заваленных валежником. Я переползал с бревна на бревно на первой передаче, объезжал крупные поваленные стволы, пару раз падал. Сверяясь с картой, я ломился прямо через чащу к ближайшему селу. Мой план был прост: там должны были сохраниться остатки дорог, по ним я доеду до следующей деревни, и так далее. Вдоль дороги тянулся ряд трухлявых стобов линии электропередач, радиационный фон был ниже киевского. В Зоне часто встречаются пожарные пруды. Фон рядом с ними в 2 раза выше допустимой нормы — радиометр показывает 0,6 микрозивертов в час. Рано утром я отправился дальше, вглубь Зоны. Одну за другой я миновал несколько заброшенных деревень. Тишина, глухие заросли, распахнутые двери, груды бревен и битых кирпичей. Это было как в фильмах про мир после ядерной войны, только без надуманных мутантов и людоедов — просто природа, стирающая следы человека…
Выше — вырезки из рассказа мотоцЫклиста о путешествии в Чернобыль на мотоцЫкле. Ниже — самое интересное из его повести. Полная версия — в его ЖЖ. Читаем, вдумываемся и забываем о том, что происходит сейчас вокруг нас.
Природа давала о себе знать очень непосредственно — всё чаще приходилось объезжать громадные кучи лосиного помета. На окраине одного из сёл я спугнул и самого лося — крупная туша ломанулась через заросли.
Чем дальше от границы, тем более нетронутыми были дома, избежавшие рук мародеров. Есть разница между заброшенными домами, в которых, вывезя всё нужное, просто перестали жить, и домами спешно покинутыми, как здесь, в Зоне. В рамах блестят целые стёкла, в домах стоит мебель, висят вещи на крючках. И самое жуткое — фотографии. На полу, на стенах, в рамках, в альбомах — всюду раскиданные снимки. Пробирали мурашки, когда я представлял себе людей, бежавших в такой спешке, что позади осталось даже это.
Говорят, в Зоне живут люди. Не видел ни одного, хотя может быть. Но не в десятикилометровой зоне — зоне безусловного отселения. Когда-то она была ограждена и охранялась. Сейчас остались только поваленные столбы, ржавая колючка на земле и пустые бетонные домики КПП.
На подъезде к границе десятикилометровой зоны я увидел вздымающиеся над лесом огромные решетки заброшенной радиолокационной станции «Чернобыль — 2». Я огибал лес полем, и чувствовал себя на открытом пространстве очень неуютно — будто кто-то наблюдает очень пристально, и записывает в блокнот. Поэтому я с облегчением свернул в чащу по ближайшей просеке. Путь уходил в сторону от РЛС, а мой бензобак изрядно полегчал, так что я, скрепя сердце, отказался от поисков обходных троп к «Чернобылю — 2», и поехал, куда вела дорога.
Просека вывела на свежий асфальт. Недалеко виднелась бетонная ограда с аккуратно навитой по верху колючкой, а за ней — большая территория с комплексом зданий. Я осторожно приблизился. По карте в этом месте значился «объект «Вектор» — предприятие по переработке радиоактивных отходов. Фонари, следовая полоса, лес вырублен на несколько десятков метров вокруг забора — я не хотел стать героем, поэтому тихо повернулся и скрылся между деревьев.
Избегая асфальтированной дороги я двинулся дальше. Широкая, покрытая сыпучим песком просека вела между плотными еловыми стенами, пока на открывшейся поляне не показался жёлтый бронетранспортёр — я приехал на могильник зараженной техники.
Основная масса техники аккуратно стояла на огражденной колючкой бетонной площадке, но вокруг забора царил хаос. Покорёженные грузовики, пожарные машины, бронетранспортёры валялись вмятые друг в друга, как жертвы последней решительной битвы. Водители будто стремились оторваться по-полной перед тем, как бросить технику. Снесённые столбы, раздавленные брюхом бронетранспортёров автобусы, вскарабкавшиеся по груде металлолома грузовики — это отдавало далёким эхом нездорового разудалого веселья людей, которым всё уже по-барабану.
Радиометр щёлкал слишком часто — фон переваливал за 1 микрозиверт. Задерживаться надолго здесь не хотелось, поэтому я в темпе пролез под колючкой и бегом углубился в улочки между расставленной техникой.
Я двинулся к границе Зоны в стороне от места, где я в неё проник. Путь лежал через заросшие дороги, едва заметные тропы под линиями электропередач, брошенные деревни и дачные посёлки. Завалы упавших деревьев приходилось объезжать прямо через лес. Вообще-то, в Зоне есть сеть сравнительно ухоженных дорог — они соединяют Чернобыль и Припять с приграничными КПП. Движение на этих трассах не назовёшь оживлённым, но шанс попасться есть, поэтому их я старательно избегал.
Многие часы ползания по непролазным дебрям убеждают в величии природы. Если человечество внезапно исчезнет, через 20 лет его следы удастся отыскать не без труда.
Судя по карте, я приближался к КПП, расположенному в заброшенной деревне в пределах Зоны. Я объехал деревню окраинными улочками, выскочил на трассу и обернулся. Далеко позади виднелся красно-белый шлагбаум. Радостно ухмыляясь, я дал газу и помчался вперёд — до границы оставалось несколько километров.
У самого выезда путь преградила баррикада из железного лома. Выехать было можно, следовало только раскидать завалы ржавой проволоки. Я приступил к работе, спокойно и размеренно. Я был абсолютно уверен, что все опасности позади, и мне ничего не угрожает. Не тут то было.
Я поднял охапку ржавой проволоки, которая преграждала выезд из Зоны, и увидел перед собой человека в камуфляже. «Христос воскрес!», — сказал пограничник, и положил свой велосипед на асфальт. Была Пасха. Расслабившись, я забыл, что граница с Белоруссией организована по периметру Зоны, так что внутри Зону охраняет милиция, а снаружи — армия.
Я покосился на пистолет на поясе пограничника и вообразил себе картину: я гоню на мотоцикле, за мной на велосипеде пограничник, и пули свищут. Представив это, я решил сдаться и начал правдивый рассказ: «Ехал-ехал, наслаждался природой… Сам не знаю как сюда попал, нелепая случайность». Пограничника я убедил — ментов он вызвал с самым искренним прискорбием.
Смеркалось. Из глубины Зоны прижужжал на скутере милиционер. Молодой лейтенант сразу принялся строить крутого парня. Поорал на меня, поорал на пограничника, обшарил мои вещи. При виде зеркалки с тремя объективами лейтенант издал радостный возглас. «Да ты журналист!» Я честно признался, что нет, но не убедил. Лейтенант грозил мне суровыми карами, обещал вызвать СБУ и качал головой. «Неправильную ты себе выбрал цель для статьи, ой лучше б тебе не быть журналистом!», — сокрушался он о моей судьбе. Сувениров из зоны в моих вещах не нашлось, журналистского удостоверения тоже, поэтому 3 года за мародёрство и репортёрство мне не грозило — только 400 гривен административного штрафа.
Лейтенант сел за мной пассажиром, и мы отправились на КПП, мимо которого я так лихо проскочил. Стали оформлять административный протокол, разговорились. «На патрулировании, бывает, стаи волков видим по 40 голов!», — пугал меня лейтенант. Когда он начал вспоминать «А вот зимой взяли группу сталкеров в маскхалатах…», я окончательно расслабился. Это для них такая игра — «сталкеры» убегают, милиционеры ловят, и всем весело.
Мне вручили бумагу о моём нарушении, показали прямую дорогу, и я поехал в ночь. На очередных КПП я потрясал бумагой, и объяснял, что я уже пойман и заклеймён. В 4 утра я был в Киеве.
ТЖ
topgir.com.ua
Два дня на мотоцикле в Чернобыльской Зоне ЧАСТЬ 1 - Обзоры - Все для игр - Каталог статей
Чем дальше, тем более дикими становились края. Всё чаще торчали развалины из пожухлой травы. У последней на трассе заправки я остановился, чтобы залить полный бак, потому что дальше цивилизация кончалась. Угрюмые обитатели безымянной обшарпанной бензоколонки напоминали рэднеков из «Беспечного ездока».
К середине дня я приблизился к границе Зоны. Сверившись с картой, я свернул в лес и запетлял тайными тропами. Грунтовка вывела в поле, уперлась в колючую проволоку, и раздвоилась, огибая Зону вокруг.
Пощупав плотные ряды колючки, я двинулся вдоль границы. Иногда встречались прорехи для пешеходов, но мотоцикл протиснуть было негде. Зорко высматривая патрули, я ехал километр за километром.
Наконец попался удачный подкоп, прикрытый небрежно накрученной проволокой. Спрятав мотоцикл в кустах, я принялся распутывать петли. Отдалённый гул привлёк моё внимание.
Далеко в поле поднимала шлейф пыли машина, и двигалась прямо на меня. Пригнувшись, я перебежал к мотоциклу. Шум становлися всё громче, всё ближе, и вдруг совсем уже рядом скрипнул тормоз, и всё затихло. Кровь стучала в ушах.
Хлопнула дверь. «Идти сдаваться или насладиться последними секундами свободы?», – задавался я вопросом. Шаги незнакомца шуршали по песку.
Дверь хлопнула ещё раз. Зажужжал стартер, взревел двигатель, и звук начал удаляться. В широком просвете между деревьями проехала старая «Нива». Если бы мужик за рулём повернул голову, он увидел бы меня, скорчившегося за мотоциклом. Когда затих шум автомобиля, я выдохнул. Мой час ещё не пришёл.
Я распутал оставшиеся витки проволоки, подвёл мотоцикл к периметру, нырнул под колючкой и выскочил на той стороне.
Сверяясь с картой, я ломился прямо через чащу к ближайшему селу. Мой план был прост: там должны были сохраниться остатки дорог, по ним я доеду до следующей деревни, и так далее.
Действительно, я выскочил сначала на песчаную просеку, затем на настоящую лесную дорогу и весело затарахтел вперёд. На пути ещё встречались упавшие деревья, но их я перескакивал или объезжал с ходу. Вдоль дороги тянулся ряд трухлявых стобов линии электропередач, радиационный фон был ниже киевского.
Лес расступился, и я оказался в деревне. Из зарослей вздымались кособокие хаты и поредевшие заборы. Внутри домов царило разорение – даже дощатые полы были сорваны и сломаны. Уже вечерело, пора было искать место для ночлега. Ночёвка в тоскливом доме с привидениями не привлекала, поэтому я отправился дальше.
Проезжая по просеке, я увидел впереди огромного кабана. Кабан поднял от земли рыло и уставился свирепо и с недоумением. «Сейчас он должен испугаться и убежать», – подумал я. Кабан никуда не спешил. «Стоп. Может, это я должен испугаться и убежать?», – усомнился я. Кабан развернулся и вприпрыжку скрылся в чаще. Отлегло.
Я тоже углубился в лес, натянул гамак, перекусил и стал укладываться. Сквозь сетчатый верх гамака светило невероятное количество звёзд – столько я видел только в детстве, и то в планетарии. Часто сверкали метеоры… И только нехорошие мысли отвлекали от этой прекрасной картины: я слыхал, будто в Зоне водится масса волков. Воображение рисовало картину: я мирно соплю в гамаке, а вокруг бесшумно смыкают кольцо серые тени, и слышно только как капает слюна из зловонных пастей… С этими мыслями я уснул.
Чем дальше от границы, тем более нетронутыми были дома, избежавшие рук мародеров. Есть разница между заброшенными домами, в которых, вывезя всё нужное, просто перестали жить, и домами спешно покинутыми, как здесь, в Зоне. В рамах блестят целые стёкла, в домах стоит мебель, висят вещи на крючках. И самое жуткое – фотографии. На полу, на стенах, в рамках, в альбомах – всюду раскиданные снимки. Пробирали мурашки, когда я представлял себе людей, бежавших в такой спешке, что позади осталось даже это.
Я двигался дальше – в десятикилометровую зону.
thebest-studio.ucoz.ru
| Мотоцикл Мотоци́кл — двухколёсное транспортное средство, с коляской или без неё, имеющее максимальную массу не более 400 кг и/или двигатель с объёмом более 50 см³ в случае двигателя внутреннего сгорания (и/или номинальную мощность более 4 кВт в случае электродвигателя. Впрочем, нормы различаются в разных странах.) [1] С 1998 года появились Мотоцикл/скутер, современное решение для города, туризма и спорта. Основное отличие мотоцикла - это крепление двигателя к раме в центре, независимая задняя подвеска с цепным или карданным приводом заднего колеса. Yamaha FZS600 Fazer Изобретение мотоцикла Рекламный плакат немецких мотоциклов ДКВ. 1929 Днём рождения мотоцикла принято считать 29 августа 1885 года (этим днём датируется патент на мотоцикл). Немецкий инженер Готлиб Даймлер получил патент на мотоцикл, который был впервые продемонстрирован в ноябре 1885. Мотоцикл был запатентован как «Повозка для верховой езды с керосиновым двигателем». Американская семейная гоночная мотоциклетка на 4 человека. 1915. Вид спереди Американская семейная мотоциклетка на 4-х человек с зонтом. 1915. Вид сзади Британский военный мотоциклист с почтовыми голубями на фронте. Осень 1916 г. Немецкие инженеры Готлиб Даймлер и его помощник Вильгельм Майбах построили сегодня «машину для верховой езды» — велосипед с деревянной рамой и ремённой передачей, массой 50 кг, с одноцилиндровым бензиновым двигателем рабочим объёмом 264 кубических см, развивающий мощность 0,5 л.с. У заднего колеса с каждой стороны располагалось по одному маленькому подрессоренному выносному колесу (все колёса были с железными ободами и деревянными спицами). Первым решил прокатиться Майбах, и деревянный прадедушка мотоцикла отправился в дорогу со скоростью 12 км/ч. Возвращения Даймлер ждал долго, и вот, наконец, они появились. Майбах заглушил мотор, завёл мотоцикл на место и вздохнул: «Это не машина, Готлиб, это костедробилка. Я вас поздравляю!» Мотоцикл в XX веке и в начале XXI века Изначально мотоцикл представлялся транспортным средством, значительно более дешёвым, чем даже самый дешёвый легковой автомобиль. Первый полноценный двухколёсный мотоцикл классической схемы (двигатель в центре специально сконструированной рамы, а не простой велосипедной конструкции, как это было принято ранее) был создан в 1901 г. выходцами из России братьями М. и Е. Вернерами. Ещё до Первой мировой войны, на которой мотоцикл проявил себя как скоростное средство связи и разведки, некоторое распространение получили дорогие тяжёлые мотоциклы с многоцилиндровыми четырёхтактными двигателями, а также с боковыми колясками. Однако, по мере распространения в развитых странах мира массовой автомобилизации, начавшейся в США в 1920-х, в Западной Европе только в 1950—1960 гг. из-за Второй мировой войны, а в Восточной Европе и Японии в 1970-80 гг., автомобиль стал доступен широким слоям населения, что неизбежно привело к значительному падению спроса на мотоциклы. Соответственно, большинству существовавших мотоциклетных марок в этих странах пришлось свернуть свою деятельность. Начиная с 1960-х первенство в производстве мотоциклов перешло к японской мотопромышленности, которая сохранила свои ведущие позиции законодателя мод и в начале XXI века. В СССР производство мотоциклов, приобретшее массовый характер в 1950-х, уже с конца 1970-х искусственно поддерживалось на высоком уровне (до 1,4 млн мотоциклов и мопедов в 1990 г. — 2-е место в мире после Японии) ввиду значительного отставания производства и продаж легковых автомобилей, а также завышенных цен на них, вынуждавших многих потребителей (особенно в сельской местности) продолжать покупать мотоциклы (особенно мотоциклы с коляской) как заменители автомобиля. С началом массовой автомобилизации в России, начиная с 1992 года, происходит катастрофическое падение спроса и, соответственно, производства отечественной мототехники. Одновременно в 1990-х годах начинается бурный рост китайского мотопрома, всего за полтора десятилетия увеличившего объём производства (в том числе и за счёт переноса к себе оборудования ряда обанкротившихся европейских марок) с нескольких десятков тысяч до десятков миллионов (в 2008 году, например, произведено 27,5 млн ед. мототехники) и прочно занявшего положение мирового лидера по объёмам выпуска мототехники. При этом большая часть китайской мототехники находится в классах до 250 см³, что позволяет японским маркам до сих пор прочно удерживать свои позиции на мировом рынке в более тяжёлых и престижных классах мотоциклов (т. н. супербайков). В странах Европы на плаву осталось лишь ограниченное число мотоциклетных марок, во многом поддерживаемое (особенно в классах бюджетной малокубатурной мототехники) высокими протекционистскими барьерами и строгими экологическими стандартами. В США ещё с 1930-х сложилась уникальная ситуация при которой на фоне тотальной автомобилизации в мотоциклетной рыночной нише сохранились только две национальные марки Harley-Davidson и Indian (последняя лишь до 1953 г.), а всю вторую половину ХХ века «царил» бренд «Харлей-Дэвидсон», создавший моду на мотоциклы типа чоппер и кастом пользующиеся культовой популярностью в субкультуре байкеров или рокеров. Чопперы отличаются низкой вертикальной посадкой и передней вилкой с большим вылетом, что удобно при длительных переездах. Падение спроса на обычные мотоциклы объективно обусловило (начиная с 1960-х) активную специализацию их типажа, спровоцированную, во многом, различными дисциплинами мотоспорта. Сначала из дорожно-кольцевых мотогонок родились скоростные мотоциклы типа «стрит» (важнейший признак — развитые обтекатели и низкий силуэт), затем внедорожные мотоциклы типа «эндуро» и «триал», пришедшие, соответственно, из дисциплин «шестидневка» и «триал», в дальнейшем дополненные мотоциклами для раллийных супермарафонов. Появление в конце 1960-х арочных шин низкого давления привело к созданию сначала двух- и трёхколёсных, а с 1980-х и четырёхколёсных внедорожных мотоциклов типа АТВ (квадроциклов). В 1970-х появились мотоциклы типа «неоклассик», представлявшие собой дальнейшее развитие традиционного мотоцикла с элементами оформления в стиле ретро. В дальнейшем получили распространение многочисленные подвиды мототехники, основанные на данных основных типах мотоциклов. Отдельную главу в истории мировой мотоциклетной техники составили мотороллеры (в англоязычных странах «скутеры»), представляющие собой полностью закапотированные мотоциклы с вертикальной («стульчатой») посадкой водителя и площадкой без высокой перемычки для его ног. Первые мотоциклы такой схемы появились ещё в начале ХХ века, но относительное распространение получили лишь с конца 1930-х в США, как «внутризаводское» транспортное средство для передвижения по территории крупных производственных объектов. Но настоящую революцию в конструкции мотороллеров произвела в 1946 году итальянская фирма Piaggio («Пьяджо») создавшая в рамках конверсии на базе складного авиадесантного мотоцикла первый полноценный мотороллер Vespa (Оса) с привлекательным дизайном «кузова» и двигателем сблокированным с задним колесом и подвешенным на маятниковой подвеске. Данная сверхудачная модель стала законодателем мод в своём классе и спровоцировала в 1950-60-х настоящий «мотороллерный бум», утихший лишь с развитием массовой автомобилизации. В 1979 году японская фирма Yamaha, фактически второй раз возродила класс «скутеров», создав модель Passol с пластиковыми наружными панелями, изначально рассчитанный на домохозяек. С этого момента началось возрождение сегмента мотороллеров, приобретших в последние три десятилетия повышенную популярность уже как средство преодоления «пробок» в больших городах. В начале XXI века всё большую популярность приобретают E-bike — аккумуляторные электровелосипеды и электроскутера, лидером по производству которых стал Китай. Мотоциклетный спорт Мотоцикл также является популярным спортивным снарядом; проводится множество соревнований в различных дисциплинах (шоссейно-кольцевые гонки, шоссейно-кольцевые гонки сайдкар (боковые коляски) (СССР: 250 куб.см), мотобол, мотокросс, спидвей, дрэг-рейсинг, триал и т. д.) Рынок мотоциклов В 2006 году в мире было произведено 44,1 млн мотоциклов (в том числе в Китае — 21,4 млн, в Индии — 8,4 млн. На долю японских марок пришлось 46 %. Выпуск мотоциклов быстро растёт — с 2003 года мировое производство увеличилось на 42 %. Основным рынком сбыта мотоциклетной техники являются азиатские страны. В 2006 году в 11 странах Азии было продано 32,9 млн мотоциклов (в Европе — лишь 2,5 млн.).[2] Безопасное вождение и эксплуатация мотоцикла Обычные мотоциклы ограничены в применении незащищённостью водителя и пассажира от погодных условий (необходима специальная одежда) и неустойчивого движения на снежном и ледовом покрове дорог (кроме оборудованных коляской). Мотоциклист, как правило, облачён в экипировку — как минимум в мотоциклетный шлем. В качестве экипировки также часто используются кожаные комбинезон и штаны специального покроя. Их основное отличие от обычной одежды — наличие специальных вставок, которые поглощают энергию ударов, приходящихся на позвоночник, локти и колени. Следует помнить, что экипировка в основном защищает от скольжения по асфальту и предшествующего об него удара, но практически ничем не помогает при прямом столкновении. Езда на мотоцикле более опасна, чем на автомобиле. Причины этого как технические: часто мотоциклы обладают лучшей динамикой разгона, а спортивные и максимальной скоростью (чем легковые автомобили), отсутствует большинство элементов пассивной безопасности присущих автомобилям, так и психологические: вождение мотоцикла требует большей подготовки водителя, его реакции и собранности, также среди мотоциклистов чаще встречаются любители риска и острых ощущений, что ведёт к неосторожности при вождении и частым нарушениям ПДД. Подготовка в базовых мотошколах часто не даёт навыков, необходимых для безопасного вождения в городских условиях и новичкам приходится получать этот опыт методом проб и ошибок на реальных дорогах. Мотоциклы в России В России главными центрами мотостроения являются Ирбит (Ирбитский мотоциклетный завод) с мотоциклами УРАЛ (см. Урал (мотоцикл)), Ижевск (см. Иж (мотоцикл)) , Ковров (Завод им. Дегтярёва), Калининград (Балтмоторс). В 1935—1943 годах Таганрогским Инструментальным Заводом им. Сталина (позднее преобразован в Таганрогский комбайновый завод) выпускались мотоциклы модельного ряда ТИЗ. Наиболее известная модель ТИЗ АМ-600 широко использовалась в РККА во время Второй мировой войны. В 2004 году Калининградской компанией Балтмоторс было запущено первое в России сборочное производство мотоциклов и другой мототехники. В 2007 году производство было перенесено в Китай и налажено сотрудничество с китайскими экспортёрами мототехники |
stalker-gamer.ucoz.ua
по зоне отчуждения Чернобыля на мотоцЫкле (ФОТООТЧЕТ) — ТопЖыр
Внутри Зоны и небо голубее, и травка сочнее — как в «Сталкере». Лес оказался совсем недружелюбным. Следы дороги быстро рассосались и я оказался в глухих дебрях, заваленных валежником. Я переползал с бревна на бревно на первой передаче, объезжал крупные поваленные стволы, пару раз падал. Сверяясь с картой, я ломился прямо через чащу к ближайшему селу. Мой план был прост: там должны были сохраниться остатки дорог, по ним я доеду до следующей деревни, и так далее. Вдоль дороги тянулся ряд трухлявых стобов линии электропередач, радиационный фон был ниже киевского. В Зоне часто встречаются пожарные пруды. Фон рядом с ними в 2 раза выше допустимой нормы — радиометр показывает 0,6 микрозивертов в час. Рано утром я отправился дальше, вглубь Зоны. Одну за другой я миновал несколько заброшенных деревень. Тишина, глухие заросли, распахнутые двери, груды бревен и битых кирпичей. Это было как в фильмах про мир после ядерной войны, только без надуманных мутантов и людоедов — просто природа, стирающая следы человека…
Выше — вырезки из рассказа мотоцЫклиста о путешествии в Чернобыль на мотоцЫкле. Ниже — самое интересное из его повести. Полная версия — в его ЖЖ. Читаем, вдумываемся и забываем о том, что происходит сейчас вокруг нас.
Природа давала о себе знать очень непосредственно — всё чаще приходилось объезжать громадные кучи лосиного помета. На окраине одного из сёл я спугнул и самого лося — крупная туша ломанулась через заросли.
Чем дальше от границы, тем более нетронутыми были дома, избежавшие рук мародеров. Есть разница между заброшенными домами, в которых, вывезя всё нужное, просто перестали жить, и домами спешно покинутыми, как здесь, в Зоне. В рамах блестят целые стёкла, в домах стоит мебель, висят вещи на крючках. И самое жуткое — фотографии. На полу, на стенах, в рамках, в альбомах — всюду раскиданные снимки. Пробирали мурашки, когда я представлял себе людей, бежавших в такой спешке, что позади осталось даже это.
Говорят, в Зоне живут люди. Не видел ни одного, хотя может быть. Но не в десятикилометровой зоне — зоне безусловного отселения. Когда-то она была ограждена и охранялась. Сейчас остались только поваленные столбы, ржавая колючка на земле и пустые бетонные домики КПП.
На подъезде к границе десятикилометровой зоны я увидел вздымающиеся над лесом огромные решетки заброшенной радиолокационной станции «Чернобыль — 2». Я огибал лес полем, и чувствовал себя на открытом пространстве очень неуютно — будто кто-то наблюдает очень пристально, и записывает в блокнот. Поэтому я с облегчением свернул в чащу по ближайшей просеке. Путь уходил в сторону от РЛС, а мой бензобак изрядно полегчал, так что я, скрепя сердце, отказался от поисков обходных троп к «Чернобылю — 2», и поехал, куда вела дорога.
Просека вывела на свежий асфальт. Недалеко виднелась бетонная ограда с аккуратно навитой по верху колючкой, а за ней — большая территория с комплексом зданий. Я осторожно приблизился. По карте в этом месте значился «объект «Вектор» — предприятие по переработке радиоактивных отходов. Фонари, следовая полоса, лес вырублен на несколько десятков метров вокруг забора — я не хотел стать героем, поэтому тихо повернулся и скрылся между деревьев.
Избегая асфальтированной дороги я двинулся дальше. Широкая, покрытая сыпучим песком просека вела между плотными еловыми стенами, пока на открывшейся поляне не показался жёлтый бронетранспортёр — я приехал на могильник зараженной техники.
Основная масса техники аккуратно стояла на огражденной колючкой бетонной площадке, но вокруг забора царил хаос. Покорёженные грузовики, пожарные машины, бронетранспортёры валялись вмятые друг в друга, как жертвы последней решительной битвы. Водители будто стремились оторваться по-полной перед тем, как бросить технику. Снесённые столбы, раздавленные брюхом бронетранспортёров автобусы, вскарабкавшиеся по груде металлолома грузовики — это отдавало далёким эхом нездорового разудалого веселья людей, которым всё уже по-барабану.
Радиометр щёлкал слишком часто — фон переваливал за 1 микрозиверт. Задерживаться надолго здесь не хотелось, поэтому я в темпе пролез под колючкой и бегом углубился в улочки между расставленной техникой.
Я двинулся к границе Зоны в стороне от места, где я в неё проник. Путь лежал через заросшие дороги, едва заметные тропы под линиями электропередач, брошенные деревни и дачные посёлки. Завалы упавших деревьев приходилось объезжать прямо через лес. Вообще-то, в Зоне есть сеть сравнительно ухоженных дорог — они соединяют Чернобыль и Припять с приграничными КПП. Движение на этих трассах не назовёшь оживлённым, но шанс попасться есть, поэтому их я старательно избегал.
Многие часы ползания по непролазным дебрям убеждают в величии природы. Если человечество внезапно исчезнет, через 20 лет его следы удастся отыскать не без труда.
Судя по карте, я приближался к КПП, расположенному в заброшенной деревне в пределах Зоны. Я объехал деревню окраинными улочками, выскочил на трассу и обернулся. Далеко позади виднелся красно-белый шлагбаум. Радостно ухмыляясь, я дал газу и помчался вперёд — до границы оставалось несколько километров.
У самого выезда путь преградила баррикада из железного лома. Выехать было можно, следовало только раскидать завалы ржавой проволоки. Я приступил к работе, спокойно и размеренно. Я был абсолютно уверен, что все опасности позади, и мне ничего не угрожает. Не тут то было.
Я поднял охапку ржавой проволоки, которая преграждала выезд из Зоны, и увидел перед собой человека в камуфляже. «Христос воскрес!», — сказал пограничник, и положил свой велосипед на асфальт. Была Пасха. Расслабившись, я забыл, что граница с Белоруссией организована по периметру Зоны, так что внутри Зону охраняет милиция, а снаружи — армия.
Я покосился на пистолет на поясе пограничника и вообразил себе картину: я гоню на мотоцикле, за мной на велосипеде пограничник, и пули свищут. Представив это, я решил сдаться и начал правдивый рассказ: «Ехал-ехал, наслаждался природой… Сам не знаю как сюда попал, нелепая случайность». Пограничника я убедил — ментов он вызвал с самым искренним прискорбием.
Смеркалось. Из глубины Зоны прижужжал на скутере милиционер. Молодой лейтенант сразу принялся строить крутого парня. Поорал на меня, поорал на пограничника, обшарил мои вещи. При виде зеркалки с тремя объективами лейтенант издал радостный возглас. «Да ты журналист!» Я честно признался, что нет, но не убедил. Лейтенант грозил мне суровыми карами, обещал вызвать СБУ и качал головой. «Неправильную ты себе выбрал цель для статьи, ой лучше б тебе не быть журналистом!», — сокрушался он о моей судьбе. Сувениров из зоны в моих вещах не нашлось, журналистского удостоверения тоже, поэтому 3 года за мародёрство и репортёрство мне не грозило — только 400 гривен административного штрафа.
Лейтенант сел за мной пассажиром, и мы отправились на КПП, мимо которого я так лихо проскочил. Стали оформлять административный протокол, разговорились. «На патрулировании, бывает, стаи волков видим по 40 голов!», — пугал меня лейтенант. Когда он начал вспоминать «А вот зимой взяли группу сталкеров в маскхалатах…», я окончательно расслабился. Это для них такая игра — «сталкеры» убегают, милиционеры ловят, и всем весело.
Мне вручили бумагу о моём нарушении, показали прямую дорогу, и я поехал в ночь. На очередных КПП я потрясал бумагой, и объяснял, что я уже пойман и заклеймён. В 4 утра я был в Киеве.
ТЖ
topgir.com.ua
Два дня на мотоцикле в Чернобыльской Зоне | Чернобыль
Чем дальше, тем более дикими становились края. Всё чаще торчали развалины из пожухлой травы. У последней на трассе заправки я остановился, чтобы залить полный бак, потому что дальше цивилизация кончалась. Угрюмые обитатели безымянной обшарпанной бензоколонки напоминали рэднеков из «Беспечного ездока».
К середине дня я приблизился к границе Зоны. Сверившись с картой, я свернул в лес и запетлял тайными тропами. Грунтовка вывела в поле, уперлась в колючую проволоку, и раздвоилась, огибая Зону вокруг.
Пощупав плотные ряды колючки, я двинулся вдоль границы. Иногда встречались прорехи для пешеходов, но мотоцикл протиснуть было негде. Зорко высматривая патрули, я ехал километр за километром.
Наконец попался удачный подкоп, прикрытый небрежно накрученной проволокой. Спрятав мотоцикл в кустах, я принялся распутывать петли. Отдалённый гул привлёк моё внимание.
Далеко в поле поднимала шлейф пыли машина, и двигалась прямо на меня. Пригнувшись, я перебежал к мотоциклу. Шум становлися всё громче, всё ближе, и вдруг совсем уже рядом скрипнул тормоз, и всё затихло. Кровь стучала в ушах.
Хлопнула дверь. «Идти сдаваться или насладиться последними секундами свободы?», – задавался я вопросом. Шаги незнакомца шуршали по песку.
Дверь хлопнула ещё раз. Зажужжал стартер, взревел двигатель, и звук начал удаляться. В широком просвете между деревьями проехала старая «Нива». Если бы мужик за рулём повернул голову, он увидел бы меня, скорчившегося за мотоциклом. Когда затих шум автомобиля, я выдохнул. Мой час ещё не пришёл.
Я распутал оставшиеся витки проволоки, подвёл мотоцикл к периметру, нырнул под колючкой и выскочил на той стороне.
Сверяясь с картой, я ломился прямо через чащу к ближайшему селу. Мой план был прост: там должны были сохраниться остатки дорог, по ним я доеду до следующей деревни, и так далее.
Действительно, я выскочил сначала на песчаную просеку, затем на настоящую лесную дорогу и весело затарахтел вперёд. На пути ещё встречались упавшие деревья, но их я перескакивал или объезжал с ходу. Вдоль дороги тянулся ряд трухлявых стобов линии электропередач, радиационный фон был ниже киевского.
Лес расступился, и я оказался в деревне. Из зарослей вздымались кособокие хаты и поредевшие заборы. Внутри домов царило разорение – даже дощатые полы были сорваны и сломаны. Уже вечерело, пора было искать место для ночлега. Ночёвка в тоскливом доме с привидениями не привлекала, поэтому я отправился дальше.
Проезжая по просеке, я увидел впереди огромного кабана. Кабан поднял от земли рыло и уставился свирепо и с недоумением. «Сейчас он должен испугаться и убежать», – подумал я. Кабан никуда не спешил. «Стоп. Может, это я должен испугаться и убежать?», – усомнился я. Кабан развернулся и вприпрыжку скрылся в чаще. Отлегло.
Я тоже углубился в лес, натянул гамак, перекусил и стал укладываться. Сквозь сетчатый верх гамака светило невероятное количество звёзд – столько я видел только в детстве, и то в планетарии. Часто сверкали метеоры… И только нехорошие мысли отвлекали от этой прекрасной картины: я слыхал, будто в Зоне водится масса волков. Воображение рисовало картину: я мирно соплю в гамаке, а вокруг бесшумно смыкают кольцо серые тени, и слышно только как капает слюна из зловонных пастей… С этими мыслями я уснул.
Чем дальше от границы, тем более нетронутыми были дома, избежавшие рук мародеров. Есть разница между заброшенными домами, в которых, вывезя всё нужное, просто перестали жить, и домами спешно покинутыми, как здесь, в Зоне. В рамах блестят целые стёкла, в домах стоит мебель, висят вещи на крючках. И самое жуткое – фотографии. На полу, на стенах, в рамках, в альбомах – всюду раскиданные снимки. Пробирали мурашки, когда я представлял себе людей, бежавших в такой спешке, что позади осталось даже это.
Я двигался дальше – в десятикилометровую зону.
Поэтому я с облегчением свернул в чащу по ближайшей просеке. Путь уходил в сторону от РЛС, а мой бензобак изрядно полегчал, так что я, скрепя сердце, отказался от поисков обходных троп к «Чернобылю 2″, и поехал, куда вела дорога.
Просека вывела на свежий асфальт. Недалеко виднелась бетонная ограда с аккуратно навитой по верху колючкой, а за ней – большая территория с комплексом зданий. Я осторожно приблизился.
По карте в этом месте значился «объект «Вектор» – предприятие по переработке радиоактивных отходов. Фонари, следовая полоса, лес вырублен на несколько десятков метров вокруг забора – я не хотел стать героем, поэтому тихо повернулся и скрылся между деревьев.
Избегая асфальтированной дороги, я двинулся дальше. Широкая, покрытая сыпучим песком просека вела между плотными еловыми стенами, пока на открывшейся поляне не показался жёлтый бронетранспортёр – я приехал на могильник зараженной техники.
Водители будто стремились оторваться по-полной перед тем, как бросить технику. Снесённые столбы, раздавленные брюхом бронетранспортёров автобусы, вскарабкавшиеся по груде металлолома грузовики – это отдавало далёким эхом нездорового разудалого веселья людей, которым всё уже по-барабану.
Радиометр щёлкал слишком часто – фон переваливал за 1 микрозиверт. Задерживаться надолго здесь не хотелось, поэтому я в темпе пролез под колючкой и бегом углубился в улочки между расставленной техникой.
Отснимав диковинные механизмы, я вернулся к мотоциклу. Что-то было не так, чувствовалась смутная тревога. В замке торчал ключ – оказывается, я оставил зажигание включенным, и фара сожрала аккумулятор без остатка. Кнопка стартера бессильно щёлкала.
Зловеще скрипела на ветру перекошенная дверь соседнего грузовика.
Я выдвинул рычаг кикстартера, и приступил. Технология заключается в том, чтобы взгромоздиться на мотоцикл и лягнуть кик со всей дури, всей массой тела. Через полчаса, когда я стал уставать и отчаиваться, двигатель неожиданно взревел. Отлегло.
Вообще-то, в Зоне есть сеть сравнительно ухоженных дорог – они соединяют Чернобыль и Припять с приграничными КПП. Движение на этих трассах не назовёшь оживлённым, но шанс попасться есть, поэтому их я старательно избегал.
Многие часы ползания по непролазным дебрям убеждают в величии природы. Если человечество внезапно исчезнет, через 20 лет его следы удастся отыскать не без труда.
Судя по карте, я приближался к КПП, расположенному в заброшенной деревне в пределах Зоны. Я объехал деревню окраинными улочками, выскочил на трассу и обернулся. Далеко позади виднелся красно-белый шлагбаум. Радостно ухмыляясь, я дал газу и помчался вперёд – до границы оставалось несколько километров.
У самого выезда путь преградила баррикада из железного лома. Выехать было можно, следовало только раскидать завалы ржавой проволоки. Я приступил к работе, спокойно и размеренно. Я был абсолютно уверен, что все опасности позади, и мне ничего не угрожает.
Не тут то было.
Смеркалось. Из глубины Зоны прижужжал на скутере милиционер. Молодой лейтенант сразу принялся строить крутого парня. Поорал на меня, поорал на пограничника, обшарил мои вещи.
При виде зеркалки с тремя объективами лейтенант издал радостный возглас. «Да ты журналист!» Я честно признался, что нет, но не убедил. Лейтенант грозил мне суровыми карами, обещал вызвать СБУ и качал головой. «Неправильную ты себе выбрал цель для статьи, ой лучше б тебе не быть журналистом!», – сокрушался он о моей судьбе.
Сувениров из зоны в моих вещах не нашлось, журналистского удостоверения тоже, поэтому 3 года за мародёрство и репортёрство мне не грозило – только 400 гривен административного штрафа.
Лейтенант сел за мной пассажиром, и мы отправились на КПП, мимо которого я так лихо проскочил. Стали оформлять административный протокол, разговорились. «На патрулировании, бывает, стаи волков видим по 40 голов!», – пугал меня лейтенант. Когда он начал вспоминать «А вот зимой взяли группу сталкеров в маскхалатах…», я окончательно расслабился. Это для них такая игра – «сталкеры» убегают, милиционеры ловят, и всем весело.
Мне вручили бумагу о моём нарушении, показали прямую дорогу, и я поехал в ночь. На очередных КПП я потрясал бумагой, и объяснял, что я уже пойман и заклеймён. В 4 утра я был в Киеве.
При поддержке: Если вы любитель гоночных игры, то готовьтесь к головокружительным заездам на трассах со всего мира. Скачать игру Need For Speed Shift можно на этом сайте. Need For Speed Shift - это новая часть популярных гонок от Electronic Arts.
stalker-gsc.ru
| Пресс-конференция в Новосибирске началась с приличным опозданием: Иан Коутс, конечно, истинный англичанин, но свою пунктуальность он оставил дома. Ротари-клубу (всемирному клубу путешественников, координирующему передвижения иноземных гостей) с ним приходится нелегко. Иан может сообщить, что выехал из одного пункта, но прибыть в другой намного позже прогнозируемого срока. Все потому, что Иан очень любит пообщаться и совершенно никуда не торопится. "Иногда я могу с утра собрать свою палатку, а кто-нибудь подойдет посмотреть на мой мотоцикл и поговорить – смотрю, уже солнце садится, пора ставить палатку обратно", – посмеивается путешественник. Да и о каких сроках тут говорить, если своей Пенелопе он обещал вернуться через четыре месяца, но не был в Англии вот уже одиннадцать лет? Благо, Джудит Коутс ничуть не возражает: она занята помощью в воспитании правнуков, а с мужем ведет стабильную интернет-переписку. Иан Коутс работал всю свою жизнь, он инженер от Бога, на его счету множество изобретательских патентов. Теперь, когда вся его семья крепко стоит на ногах, он воплощает то, о чем многие мечтают годами – обстоятельно и не спеша объезжает весь мир. Передвигается Иан как Бог на душу положит, без GPS, ориентируясь лишь по солнцу и маленькому карманному атласу, и по дороге периодически "теряется". Героический мотоцикл – Honda 1991 года выпуска – весь в наклейках и пожеланиях счастливого пути, нагруженный свертками с необходимым имуществом. Перечисляя места, где он побывал, Иан все время сверялся с записной книжечкой – "заготовкой" для мемуаров. "Множество издателей по всему миру твердят мне: садись и пиши книгу!" Так он и собирается поступить, как только завершит путешествие. Как гласит китайская поговорка, дорога в тысячу ли начинается с одного шага, и для Иана таким "стартом" стала Африка. Затем объектом исследования стала Австралия, после нее (поверхностно) Новая Зеландия, а затем Аргентина, откуда Иан начал путешествие по Южной Америке. Закончилось оно в Панаме, где ему предложил сделку капитан рыбацкого корабля: в качестве бортового инженера Иан и его верный мотоцикл могли вновь отправиться в Новую Зеландию и на этот раз увидеть каждый, даже самый маленький остров Тихого океана. На это плавание ушло полгода, а потом Иан вернулся в Панаму и отправился покорять Северную Америку. Когда колеса мотоцикла коснулись кромки океана на Аляске, Иан принял решение отправиться в Россию. Это был ноябрь 2009 года, и путешественник внял совету перезимовать в Канаде, а в наши края двинуться уже весной. Знакомство с Россией загадочный англичанин хотел начать с Магадана. Правда, прибыть ему пришлось во Владивосток (откуда намного проще передвигаться по трассе), но путешественник планирует все же когда-нибудь увидеть эту непокоренную "вершину" мифов о России. Однако и без Магадана изумлению Иана не было предела: во-первых, оказалось, что он находится не в Сибири, а на "каком-то" Дальнем Востоке, о котором никогда не слышал. Во-вторых, Владивосток вовсе не был одинокой крепостью цивилизации на бескрайних просторах дикой природы. Трасса пролегала через множество городов, волки и медведи не встречались по пути ни разу, а Сибирь (в представлении любого европейца – мрачное и дикое место) оказалась весьма приветливой и богатой на приятные сюрпризы. Иан Коутс проехал через Иркутск, Ангарск, Красноярск и Кемерово, в Новосибирске планирует задержаться на день-другой и отправиться в Омск, где будет оформлять визу в Казахстан: уже 14 июля он должен будет покинуть Россию. Интересный факт: пресса называет Иан Коутса "беспечным ездоком", а путешествие его стартовало почти ровно через сорок лет после выхода фильма… Но знаменитое творение Дэнниса Хоппера Иан не видел! Более того, он вообще не смотрит телевизор (в чем, возможно, и состоит секрет его решимости увидеть весь мир). Неверно также и второе распространенное утверждение: Иан Коутс – не байкер, а, скорее, мототурист. Разумеется, это не мешает многочисленным байк-клубам привечать и опекать знаменитого путешественника (к примеру, "Железные тигры" очень помогли с растаможкой мотоцикла во Владивостоке). Он тоже, в свою очередь, весьма охотно общается с собратьями по транспорту, к байкерской эстетике относится положительно, а на своем пути побывал не на одном байк-фестивале, в том числе, на кемеровском фестивале "Полный газ". Помимо упомянутых байкеров и Ротари-клуба, об Иане Коутсе часто заботятся фермеры, у которых он очень любит останавливаться. Услуги инженера всегда пригождаются, а благодарные фермеры принимают мастера по-королевски. Что касается России, то Иан с удивлением обнаружил, что не один англичанин обзавелся здесь землей: огромная ферма есть близ Лесозаводска (Дальний Восток), где путешественник с удовольствием гостил. А во время пресс-конференции выяснилось, что владения другого английского фермера есть и близ Искитима, куда и направился Иан сразу же после мероприятия. Что касается напутствий, то на вопрос "Существует ли место, где дороги хуже, чем в России?" Иан ответил: "Я думаю, Луна…". А тем, кто также хотел бы когда-нибудь решиться на кругосветное путешествие, героический мототурист оставил совет: "Жизнь очень коротка, и ты уже задолго до смерти становишься мертвецом. Когда твоя семья уже выросла, езжай! Если твоя жена хочет отправиться с тобой, бери ее с собой, если нет – все равно езжай!" Не исключено, что у Иана Коутса все же есть свой Посейдон, но в этой роли может выступать разве что его неутолимая жажда путешествовать. Смотреть все фото |
stalker-gamer.ucoz.ua
