Ночной ангел. Байки Скорой Помощи. Мотоцикл скорой помощи

Реально скорая помощь! — Сообщество «Первая Помощь (03-112-911)» на DRIVE2

Хочу поднять тему двухколёсных карет скорой помощи, а то о них часто незаслуженно забывают. Явление это довольно старое, и в большинстве развитых стран мотоциклами скорой помощи никого не удивишь на дорогах, что не скажешь про нашу страну. Наше здравооХренение и менталитет наших водителей не позволяют в полную меру внедрить это чудо и у нас.

Полный размер

Мотоцикл может добраться туда, куда большой машине СМП тяжело доехать из-за пробок или конфигурации дорожных развязок. Медик на нем в состоянии оказать первую помощь пациентам с политравмой, хроническими обструктивными заболеваниями дыхательных путей, астмой, сахарным диабетом, заболеваниями сердца и т.п. В кофрах лежит набор для неотложной помощи: от небольшой аптечки на эндуро до дефибриллятора-монитора на турерах.

Кстати, вот укладка мотоцикла скорой помощи на примере питтсбурской «электрички» (Harley Davidson Electra Glide):

1: Дефибриллятор-монитор Phillips Heart Start с функцией мониторинга неинвазивного АД, пульсоксиметрии и капнографии.2: Кислородный баллон, кислородная маска, назальная канюля и регулятор подачи кислорода.3: Мешок Амбу с масками разного размера.4: Механический портативный аспиратор.5: Наборы для интубации с различными клинками и трубками.6: Сумка с медикаментами.7: Набор для инфузионной терапии с необходимыми жидкостями.8: Глюкометр.9: Набор для первой помощи при повреждении мягких тканей.10: Механический тонометр и стетоскоп.11: Метки очередности медицинской помощи.12: Обеззараживающий спрей “Cool It” с охлаждающим эффектом.13: Маленький планшет для документов.14: Дорожный светоотражающий жилет.15: Средства индивидуальной защиты.

На вызов спешит машина скорой помощи и парамедик на мотоцикле. Пока машина пробирается по пробкам, парамедик на месте успевает разобраться в ситуации, стабилизировать и подготовить клиента к госпитализации. Если пострадавших много, парамедик определяет очередность оказания первой помощи и ставит метки.

В реаниматологии существует правило «золотого часа» — время, когда здоровье попавшего в критическое положение человека балансирует на грани жизни и смерти, и когда пострадавшему можно оказать наиболее действенную помощь. У медика на мотоцикле шансов успеть оказать необходимую первую помощь гораздо больше, чем у большой машины.

Требования к пилоту медицинского мотоцикла очень высоки. Кроме медицинских знаний, он должен мастерски управлять мотоциклом и уметь маневрировать в потоке машин. Падать им нельзя, сами понимаете, цена ошибки управления слишком высока: здоровье пациента и стоимость ремонта медицинского мотоцикла. Но, если всё-таки не судьба нормально ездить, на этот случай в некоторых странах мотоциклом управляет пилот, а медик едет вторым номером.

Про сам мотоцикл. Самые популярные модели для адаптации под нужды скорой помощи: Yamaha FJR1300, BMW R1150RT/R1200RT или Honda ST1100/ST1300 Pan-European.

Конструкция мотоцикла для скорой помощи в первую очередь зависит от района его применения. В азиатских странах популярны легкие эндуро, в Африке мотоциклы с коляской, а в европейских странах обычно используют мощные дорожники, туреры или турэндуры. На вызов спешит парамедик с реанимационным набором в кофрах. Парамедик за рубежом — аналог фельдшера/врача СМП у нас — человек, оказывающий первую медицинскую помощь.

Как мы знаем, в каждой стране есть свои стандарты на цвет машин и мотоциклов СМП. Главное, достигнуть основной цели — выделить мотоцикл в транспортном потоке, чтобы водители могли его вовремя заметить и уступить дорогу. В Европе и США мотоциклы скорой помощи часто вместо стандартного бело-красного красят в ярко-желтый или оранжевый цвет, нанося поверх контрастные рисунки и светоотражающие полосы. По результатам европейских исследований в области проблем дорожного движения эти цвета наиболее заметны на дороге. Часто ещё на ветровик и задний кофр пишут слово «Ambulance» (с англ. «скорая помощь»). Причем характерной особенностью является зеркальное написание этого слова спереди, чтобы водителям впереди идущих машин легче было прочесть надпись в зеркалах.

Кроме того, на каждом мотоцикле обычно есть номер телефона экстренной службы, место приписки и эмблема – узнаваемые символы красного креста/полумесяца/кристалла или «звезда жизни». Синяя «снежинка» Star of Life пришла из США, там она сопровождает службу Экстренной медицинской помощи (Emergency Medical Services).

В дополнение к раскраске все мотоциклы скорой помощи комплектуются «мигалками» и сиренами. Минимальный набор специальной светотехники — мигалка на шесте сзади и два синих проблесковых маячка спереди, над поворотниками. Сирены тоже ставят на мото, причем в разных странах разные нормы по их применению. Например, в Америке скорая шумит во всю в любое время суток, а в Швеции, наоборот, применение особых звуковых сигналов строго регламентировано.

А вот пример мотоцикла с коляской для оказания первой медицинской помощи и транспортировки пострадавшего.

Особенно, хочу отметить, мне вот этот вариант понравился!

А вот в Голландии помимо мотоциклов для скорой помощи применяют и скутеры, дёшево и сердито :)

Пока искал материал к статье, наткнулся на это: в Израиле есть добровольная организация Ацала (спасение), которая состоит из врачей, фельдшеров и спасателей. Эта организация сотрудничает со Скорой помощью (Маген Давид Адом). Членам этой организации оборудуют личные автомобили необходимой медтехникой и препаратами или выдают оборудованные скутеры или мотоциклы. Они подключены к центру связи скорой помощи и получают все сообщения об авариях, террактах и других критичных ситуациях. Суть помощи заключается в маневренном и скором прибытии на места аварий и оказании первичной профессиональной помощи до прибытия амбуланса или скорой помощи.

Вот бы и у нас так же! Эх, мечты …

А что у нас? У нас не густо. У нас вообще до сих пор трения по этому вопросу. Например, в своё время, глава Мосгорздрава Л. Печатников выступил категорически против предложения председателя партии «Справедливая Россия» Н. Левичева пересадить бригады скорой помощи на мотоциклы, подчеркнув, что мотоциклы являются особо опасным средством передвижения, и с их участием происходит множество аварий, Печатников заявил: «Если Николай Левичев хочет пополнить количество жертв ДТП врачами, то я бы ему это делать не советовал». Предложение пересадить «скорую» на мотоциклы глава справоросов высказал 26 апреля, комментируя высказывания главы Минздравсоцразвития РФ тогда ещё Голиковой, чтоб её, о том, что ей обидно за врачей, обвиняемых в смерти секретаря бюро свердловского отделения партии Головизнина. По его мнению, мотоциклетные бригады могут начать «какие-то реанимационные действия до того, как понадобится транспортировка в лечебные учреждения. Ведь очень часто достаточно оказать помощь на дому и не надо человека никуда перевозить».

Подобную идею направляло в Минздрав ГИБДД, однако там ей никто не заинтересовался. В силу этого лидер справоросов выразил готовность «подарить» ее мэру Москвы Собянину. Сам Левичев «далек от того, чтобы поднимать над ней партийный флаг, брать ее как партийный проект, понимая, что это может сыграть в обратную сторону». Они боятся за свою репутацию. А друзья гибнут — у нас.

Что же имеем сейчас. Несколько лет назад в Краснодарском крае по кубанским улицам разъезжали BMW G 650 GS с эмблемой МЧС.

В Казани относительно недавно посадили медиков за Suzuki V-strom DL650.

И совсем недавно появились в Чечне.

В других городах точно не скажу, если знаете что, пишите.

И так, немного истории :)

www.drive2.ru

БАЙКИ СКОРОЙ ПОМОЩИ . Чёрт побери

Я далек от припадочного оптимизма и мне не хочется кричать людям «дарите женщинам цветы», хотя уверен, что если бы их дарили больше, то работы у меня поубавилось бы, по крайней мере в праздники. Пожалуй, и в другие дни тоже.

В тот день восьмого марта, когда произошла эта история, я никому не готовил подарков — два месяца назад мы с женой развелись. С утра пошел на дежурство — приходится работать по праздникам — платят больше. Я не жмот, просто жить на что-то надо, да и алименты… Я ехал на дежурство в полупустом трамвае, когда на остановке вошла женщина — красивая женщина. Неброский, со вкусом сделанный макияж, подчеркивающий естественность и правильность черт, большие, красивые глаза, изящное, приталенное пальто, перчатки в тон, хорошо уложенные волосы… Она выглядела пришельцем из другого мира: трамвай, семь тридцать утра, 8-е марта… В руках у нее был огромный букет красных роз. Ей подарили? Она едет с подарком? В такую рань? Кто она и откуда — можно только догадываться. Хороший сюжет для романтической истории. Я прошел мимо нее к выходу, сквозь облачко тонкого и пряного аромата каких-то немыслимых духов. Трамвай уехал, увозя с собой загадочную незнакомку, а я, потоптавшись, чувствуя какую-то обиду, что ли, закурил, и не спеша направился в сторону стоящих машин «Скорой помощи». Такая вполне может быть девушкой мечты, но вряд ли когда либо станет женщиной действительности…

Цветы дарят не всем, а оптимистов среди женщин тоже не густо… И вот с утра раздаются звонки — плохо с сердцем. И мы едем. Молодые женщины, чаще чуть за тридцать. Сердца у них как КАМАЗы — еще тыщ пятьдесят без капремонта пробегают. Цветов в вазах ни у одной не видел. Зато в доме такой идеальный порядок, который бывает только у старых дев. В семьях обычно кавардак: дети на ушах стоят, на кухне пригорает, пока жена стирает — выходной ведь — а у этих, как в музее. Чисто, всякой вещи свое место — неуютно и одиноко. И «скорая помощь» здесь не поможет. Они этого не понимают и постепенно превращаются в старух. Я же делаю вид, будто им помогаю — чаще всего ввожу седуксен. Это их отключает часа на два — время, во всяком случае, достаточное, чтобы забыть о сердце и вспомнить, что в левом углу коридора со вчерашнего дня не протиралась пыль. И, оклемавшись от моей инъекции, они с остервенением протирают эту невидимую пыль. Для кого? Зачем? Чтобы через пяток-другой лет вызывать «скорую», но уже на гипертонические кризы, превратившись в толстых монстров, ненавидящих все и вся.

Дарите женщинам цветы… А кто, собственно, будет дарить? Букет самых задрипанных тюльпанов стоит дороже бутылки водки. Вот мужики и покупают, что дешевле. А после стакана — кому нужны эти чистюли? После водки мужикам чего-нибудь попроще, чтоб без всяких выпендрюлин — и в койку. А иным и этого не надо. Нажрался и ладно. Все тип-топ. Хорошо, если ночь провел не в вытрезвителе — за него ведь платить надо, примерно как за хороший букет роз. Точнее — как за четыре бутылки водки. Дорого, пес побери.

Это не комплексы, но на станции меня не любят — по разным причинам. Водителям и фельдшерам не позволяю тыкать, отзваниваюсь после вызова сразу, не отстаиваюсь в темных дворах, прячась от ЛКС. Коллегам-врачам, обыкновенно не открывающим книг по медицине годами, не нравится, когда молодые знают и не скрывают своих знаний… Еще бы мне не знать и не уметь — два последних года в институте не вылезал из реанимации. Собирались на кафедре оставить, но к распределению свободной ставки не оказалось, вот и болтаюсь на «скорой помощи». Последний год кончается по обязаловке. Время я зря не терял — кандидатская почти написана, а чего мне это стоило? В сентябре уйду на кафедру, здесь и лишнего дня не останусь. Обрыдла такая работа. Вот и сегодня — фельдшера не дали, а машина называется БИТом — бригада интенсивной терапии. Правда, то, что я лишен общества этой хабалки Храпцовой, даже к лучшему — терпеть ее не могу. Не я один, половина врачей с ней не хочет работать: матерщинница с начисто отсутствующим чувством дистанции. И сегодняшний больничный ее — фикция, не хочется ей в праздник работать, вот и «заболела».

Сегодня я пришел пораньше, получил лекарства, отдельно в карман положил наркотики. Остальное — иммобилизационные шины и аппаратура в машине. У меня было еще минут пятнадцать, сунулся было на кухню — грязную комнату с газовой плитой, на которой постоянно стоят два горячих полуведерных чайника — но, услышав гогот и захлебывающийся голос Карпушина, развернулся на полпути и прилег на топчане в комнате отдыха.

Карпушина я, мягко говоря, не люблю. Трепло. Считается опытным врачом, а на поверку все его знания яйца выеденного не стоят. За годы работы набил, что называется, руку, кое-что когда-то читал плюс огромное самомнение. Начнет байки травить — все у него идиоты, он один все знает. Мерзкая личность.

Но спокойно полежать не удалось. В комнату набивался народ со старой и новой смены. Одни собирали вещи, другие устраивались, занимая топчаны поудобней и подальше от сквозняков. Я все же поплелся на кухню, налил горячего чая. На меня почти не обратили внимания, все смотрели в рот Карпушину.

-…Ну, думаю, надоел ты мне, старый хрыч, сколько я к тебе ездить буду? Собирайся, говорю, дед в больничку, там тебя покапают, поколют, или введу гормоны и купирую твою астму. А он, чудище сиплое, никаких гормонов-преднизолонов, полгода как с них слез, и вообще — с гормонами всякий дурак сможет, а ты, ежели дохтур, давай и без гормонов, и без капельницы. Смотрю — дед синеет уже, глаза мутные из орбит лезут. Хрен с тобой, думаю. Собираю весь адреналин, который был, семь кубов — и струйно в жилу!

— Зачехлить мог…- глубокомысленно вставляет Тамара, толстоногая акушерка.

— Ну, я и говорю!- соглашается Карпушин.- А что еще делать? Я так и решил — или зачехлю деда, или он у меня задышет, как человек. Ввожу, значит, потихонько: куб, два,три — не чехлится дед. А до этого он у меня и астмопент, и беротек, и эфедрин…

Никак не могу привыкнуть к этому идиотскому жаргону — «в жилу», «зачехлить». Будто урки, а не врачи. Я слушал Карпушина и внимательно наблюдал за слушателями. Ладно, врачи, фельдшера, а водители чего? Сидят взрослые мужики, рты раскрыли, глаза блестят — слушают. Они обожают слушать Карпушина, даже бросают домино ради его баек. Что это? Феномен лидера? Люди слушают то, чего не понимают и пытаются это запомнить. И куда они с этой чушью пойдут? Кому это понесут? А ведь пойдут и понесут, потому что Карпушин — герой в их глазах. Еще бы не герой, если выигрывает битву (никак не меньше) и при этом нарушает чужие правила, устанавливая единственное свое — всегда побеждает он, Карпушин. А все они, слушатели, сопричастны геройству, потому как — удостоены откровения.

-…Задышал у меня дед, порозовел, я пот со лба смахнул, чемоданчик собираю, а он мне — что бы вы думали?- трешку сует. Чудак — я его чуть сознательно не зачехлил, а он меня от всего сердца благодарит…

Меня вызвали по селектору, и продолжения этой дурацкой истории я уже, слава Богу, не слышал, хотя легко его представляю. Карпушин, чистая душа, никогда, конечно, подобных благодарностей не берет, тем более в виде мятых трешек, но в этот раз он взял, и хранит ее где-нибудь рядом с дипломом или, пожалуй, пользуется ею как закладкой в пособии по интенсивной терапии, заложив ее как раз в том месте , где говорится об опасности передозировки адреналина при купировании приступов бронхиальной астмы, и трешка эта всегда будет напоминать ему, что, помимо книжек, нужно еще и опытом пользоваться, если, особенно, есть голова на плечах, и тому подобная хреновина.

Мой первый вызов: женщина, 43 года, п/с, то есть плохо с сердцем. Я уселся, ежась, в холодный РАФ. Плохо с сердцем, хорошо без сердца… «Великий и могучий» мы превращаем в бред.

Дверь открыла женщина в самом настоящем шелковом пеньюаре — я такие только в кино видел. Увидев меня, она завизжала:

— Доктор, я не хочу умирать!

Господи, я чуть не сел от этого визга.

— Так и не умирайте, — единственное, что нашелся ответить ей.

— Но что это, доктор, что со мной?

— Может мы все-таки пройдем с вами в комнату и я вас посмотрю? Мне, знаете ли, неудобно, стоя в коридоре, ставить диагноз, — я пытался говорить абсолютно спокойно.

— Пожалуйста, пожалуйста, — засуетилась дама.

Одного взгляда на квартиру и ее обитательницу было достаточно. Одинокая женщина, достаток выше среднего, выглядит гораздо старше своего возраста — видимо, серьезные гормональные расстройства, ведущие к раннему климаксу — отсюда все ее проблемы. Врачу скорой помощи делать здесь нечего, нужен, по крайней мере, постоянный психотерапевт.

— Расскажите, только самую суть, что вас беспокоит?

Я знал одно — нельзя давать возможность ей много говорить, иначе она затопит меня в словесных реках.

— Доктор, вчера я разговаривала с подругой, она перенесла уже два инфаркта, и она говорит…

— Вы меня вызвали сегодня и не к подруге, — довольно бесцеремонно перебил я начинающееся словоизвержение, — что заставило вас позвонить по 03 — боли, высокое давление, жидкий стул — что конкретно?

— Я никогда не мерила себе давления, а стул у меня хороший, вчера был, не жидкий.

— А что с сердцем? — я начинал терять терпение.

— Сердце разболелось утром, доктор, очень болело, валидол не помогал. Сейчас, правда, все прошло, но я очень испугалась. Страшно, знаете ли, я живу одна, вдруг что-нибудь серьезное. Может, это климакс уже, — испуганно закончила она.

— Месячные регулярные?

— Да, — по-моему, она даже покраснела.

— Тогда какой же это климакс?

— Правда? — обрадовано заулыбалась женщина, — ужасно не хочется стареть, доктор.

Она кокетливо откинула крашенную рыжую прядь. Я послушал стетоскопом сердце, померил давление — ничего особенного.

— Но что же это было, доктор? А вдруг инфаркт?

Я понял, что так просто от нее не отделаюсь. Совершенно бесполезно объяснять, что у женщин до сорока пяти лет инфарктов не бывает и т.д. и т.п. Ей, как и многим одиноким людям, хочется выговориться, но здесь я пас. Как говорится, мне за это не платят. Я спустился в машину и принес кардиограф. ЭКГ действует на дамочек магически. Записав кардиограмму и заверив пациентку, что она просто переутомилась, отсчитал ей сорок капель валокордина — с такой дозы она немного поспит, а большего ей и не надо. На прощанье я поздравил ее с женским праздником. Она улыбалась и думать забыла о своем сердце.

Водитель прогрел машину, и я уселся в уютное тепло. Заполнил только паспортную часть истории болезни — больше писать было неохота, и я бросил ее вместе с кардиограммой в папку — заполню в конце смены, как обычно.

На станции было почти пусто — все в разъездах. Значит и мне не долго отдыхать, скоро погонят. Все же минут двадцать я покурил.

Тридцать два года, женщина, п/с. Опять плохо с сердцем. Если будет такая же, с ума сойдешь к концу дежурства. Дверь открыли не сразу. Приятная, с красивой фигурой женщина одета в мятую, видно в ней спала, ночную сорочку. Закашлялась глубоким утробным кашлем, виновато улыбнулась:

— Извините, я прилягу…

Рядом с материной кроватью копошился четырехлетний мальчуган с большим железным уродливым самосвалом. И какие придурки делают такие игрушки детям? Мальчик не обращал никакого внимания на окружающих — видно, новая игрушка, не успела надоесть. В квартире скромная, почти бедная обстановка.

Женщина явно болела — тупая боль в груди в течении ночи, к утру высокая температура, влажный кашель. Одышка. Я достал стетоскоп: глухие тоны сердца, влажные хрипы в легких. Никаких сомнений — двусторонняя пневмония, в ближайшей перспективе плеврит. Необходимо срочно госпитализировать.

— Что вы, доктор, какая больница… На кого я сына оставлю? Мы же одни живем.

— Отец ребенка, бабушка, подруга наконец. В конце концов мы отвезем его по дороге куда скажете, даже если придется сделать крюк.

— Спасибо, вы очень добры, но… Его отец нас бросил, уехал то ли на север, то ли на БАМ, бабушка умерла, а подруга… Есть одна подруга, но у нее сегодня важный день, знаете, есть у женщин такие дни, когда решается судьба…

— Сегодня еще решается и ваша судьба, и судьба вашего сына. Если

некуда его отвезти, мы госпитализируем мальчика в детскую больницу, а завтра подруга его оттуда заберет, или вы, когда выпишетесь, если до тех пор она не решит своих амурных дел, — я начинал злиться.

— Не надо так говорить, доктор — амурные дела, нехорошо так, — женщина говорила мягко, но в ее интонациях чувствовалась та сила и тот горький опыт женского одиночества, которые давали ей на это право.

— Извините, — нехотя буркнул я, — но давайте все-таки решать с больницей.

— Что вы, нет. Здорового ребенка — в больницу, зачем же? Вы лучше сделайте укол, а я ничего, я крепкая.

Меня бесит вера советских граждан в уколы и собственное бессмертие! Мне еще никому не удалось доказать, что таблетка лучше инъекции. В уколы верят, как дикари в конвульсии шамана. А какой укол мне прикажете сделать? Ей нужны хорошие антибиотики, в больших дозах, и не одну неделю. И чем же ей поможет этот мой укол ?

Я все же ввел ей левомицетин, хотя формально и не имел на это права — левомицетин у нас в укладке только на случай менингококцемии. Да и толку с него… Вызвал по телефону дежурного врача из поликлиники — у нас ведь рецептов нет. Кто ей пойдет в аптеку за лекарствами? С тяжелым сердцем я ушел из квартиры, оставив открытой входную дверь — для врача поликлиники. Мальчишка так и не поднял на меня головы, жужжа возле своего самосвала. Я догадался:

— Машину тебе папа подарил?

— Дя, папа подалил,- прокартавил он, опрокидывая из кузова коробочку из-под маминого крема.

В душе у меня что-то как будто надорвалось. Говорит точь-в-точь как мой. Где-то он сейчас? Последний раз две недели назад виделись…

Дальше все было как обычно в праздники. Вызов на хлебозавод — у рабочей, молоденькой девочки лет восемнадцати, рука попала в транспортер, содрала кожу с кисти до сухожилий; затем знакомая надоевшая уже старушка-гипертоник, вызывающая каждый день для пресловутого укольчика. Милиция вызвала на побои — муж по пьянке разбил жене, такой же, как сам алкоголичке, бровь и сломал палец; по дороге в больницу она мне наблевала в машине. Затем снова гипертоник… До семи вечера мотался без заезда на станцию, привычно бинтуя, шинируя, делая инъекции, меряя давление, выслушивая одинаково равнодушно и благодарность, и грязный мат в свой адрес.

Приехав на станцию, заменил пользованные шприцы, пополнил лекарства, и только после этого устало побрел на кухню — глотнуть горячего чая.

Карпушина услышал издалека — всегда он умудряется на станцию раньше всех приехать. Когда я вошел, все разом вдруг замолчали. У меня нет комплексов, но тут и дураку ясно — Карпушин говорил обо мне. Ну и хрен с ним. Я налил кипятку, ежась (на кухне открыто окно — многие курят), подсел к общему столу. По-прежнему все молчали, переглядываясь, видимо ждали,

когда начнет Карпушин свой цирк, благо зрителей достаточно. Это молчание начинало действовать мне на нервы, и я не выдержал:

— Ну чего тебе, Карпушин? Сказать мне чего хочешь?

Я впервые назвал Карпушина на ты, его это страшно обозлило, ведь даже заведующая к нему не иначе, как Владимир Иванович, не обращается, хотя он тыкает всем, включая ту же заведующую.

— У Кавториной ты сегодня утром был? Да-да, такая смазливая бабенка с четырехлетним пацаном.

— Был. А что?

— И какой же ты, доктор, поставил ей диагноз?

— Двусторонняя пневмония, доктор, — в тон ему отвечал я, но в животе у меня что-то сжалось и похолодело в дурном предчувствии.

— Пневмония? Двусторонняя? А не желаете ли взглянуть, доктор, вот сюда?

Карпушин бросил через стол ЭКГ. Беглого взгляда на ленту было достаточно: обширный инфаркт миокарда.

— Она умерла через три часа после твоего посещения. От отека легких. Который ты принял за пневмонию. Я приехал уже на агонию — вызвал пересравшийся со страху участковый.

Я не знаю, что на меня тогда нашло, но мне захотелось одного — вмазать Карпушину. И я вмазал… Как во сне, я достал кардиограмму , которую снял у дамочки, боящейся климакса, и швырнул ее Карпушину:

— Мы, ваше благородие, — так и сказал «ваше благородие», — мы ведь в инфарктах, если вы позволите, тоже кой чего понимаем.

Карпушин безучастно пробежал глазами пленку.

— Это ее?

— Ее, — я торжествующе смотрел в бесцветные карпушинские глаза.

Вспоминая это мгновения, я до сих пор ощущаю стыд. Я не думал о смерти молодой женщины, умершей, в общем-то из-за моей ошибки, о судьбе мальчонки, в одно мгновение лишившегося всего, даже паршивого самосвала — в детдоме его отберут. Одно желание было у меня — заткнуть пасть этому козлу Карпушину, более того, унизить его здесь, при всех. Но я его недооценил. Он внимательно еще раз посмотрел на ленту, отметил про себя, что не подписана, я видел это. Карпушин конечно же догадался, что это чужая ЭКГ. Криво улыбаясь, он процедил сквозь зубы:

— Научись читать кардиограммы, профессор. Здесь инфаркт задней стенки.

Инфаркт? Но ведь… Но ведь это… «Я так не хочу стареть!». Дьявол! Я тупо уставился в ленту. Инфаркты задней стенки распознаются трудно, я просмотрел внимательно каждое отведение. Никаких признаков не только инфаркта, но даже умеренной ишемии. Как я попался! Карпушин не ждал моей реакции, величественно направляясь в уборную. Остальные задвигались, застучали стаканами в мойке, заговорили о ерунде, избегая смотреть на меня. И только Осипов, рябоватый карпушинский водитель, хихикнул:

— Зачехлил… По молодости и не то бывает.

Скоро я остался на кухне один. Санитарка, старенькая баба Надя, пожалела меня:

— Ты не расстраивайся, сынок, у всех ошибки бывают, и у Владимира Ивановича были, а уж он то …

Я не стал объяснять бабе Наде, что на кардиограмме никакого инфаркта нет. Зачем? Карпушин мне вмазал, не я ему. Может, поделом? Умершей я ведь ЭКГ не снимал. Но и отступать было поздно. И я вывел на пленке: Кавторина Т.М., 32 года. Дата. Врач. И расписался.

— Сволочь, — буркнул я себе под нос.

chert-poberi.ru

Байки Скорой Помощи: tiina

Неколько баек от докторов "Скорой помощи"

"СКОРАЯ" - кормилица -поилица, уму-разуму училица! Всякий не умеющий воровать, и не способный заработать иначе, как своим ремеслом, всегда имел возможность поправить свои финансовые дела, мотаясь по вызовам, проклиная медицину, больных, погоду, "Скорую помощь" и собственную дурость - в первую очередь.

Труд на "Скорой" - тяжек, грязен и опасен иногда. Но если начальство заполнило штат, полторы ставки не светят, "половинку" в роддоме (то еще местечко!) уже захватил более проворный коллега, а финансы поют печальные романсы... "Скорая" всегда готова предоставить тебе промерзлый ( или раскаленный) "РАФик", раскладушку в дежурке, до которой не каждую ночь успеваешь донести измотанное тело, рваный сон под аккомпанемент: "Микрон-два, вам вызов. Улица... дом... фамилия... подозрение на инсульт ... да, говорят, улица перекопана..."; и всякие приключения.Ради них, приключений, даже не столько ради денег, служащих оправданием для домочадцев, ты и идешь на эту окаянную работу, декламируя про себя:- Есть упоение в бою и бездны мрачной на краю!И вечный бой. Покой нам только снится. (Если удастся поспать.)

"НАШ!

Обычный вызов: мужчина без сознания, на вид лет тридцать, улица Плехановская...

Едем. Недалеко, центр города, погода по майски распрекрасная, настроение соответствующее.

На скамейке валяется мужской организм, лет тридцати, весьма прилично одетый, пьяный до коматозного состояния. Рядом возвышается милицейский старлей, за рулем "лунохода", припаркованного тут-же, кемарит сержант.

Надо сказать, что после того, как из вытрезвителя вынесли несколько покойников, тамошнее начальство объявило их безвременную кончину исключительно алкогольной интоксикацией и наотлуп отказалось принимать клиентуру с тяжелой (и даже чуть выше средней ) степенью опьянения. Свалив все заботы об этой публике на многострадальную "Скорую".

Выходит, в то время как кто-то будет умирать от инфаркта, вопить от боли в сломанной ноге или рожать в такси, я буду возиться на подстанции с этой скотиной, зондировать ему желудок и обливаться его блевотиной. А лейтенантик будет вытряхивать душу из нормальных мужиков, слегка не рассчитавших праздничную дозу?!Не на того напали!

- Здравия желаю, товарищ старший лейтенант! Тэээк-с, средняя степень опьянения. Клиент ваш!- Да Вы что, доктор! Тяжелое опьянение: на вопросы не отвечает, на раздражение не реагирует...-Притворяется, гад. Счас я Вам это продемонстрирую.

Набираю два шприца. В одном: Бемегрид, способный разбудить даже мумию, с 40 % глюкозой; во втором - сорок миллиграммов Лазикса, термоядерной силы мочегонного. Это уже с целью скорее воспитательно -профилактической. Вены у мужика толстенные, вкатываю обе порции без проблем. Вижу, зрачки установились по центру, ресницы задрожали, дыхание углубилось, мышцы напряглись. Клиент просыпается, но он еще не понимает, где он, что с ним, и во что он сейчас вляпается. Самый момент!

- Итак, товарищ старший лейтент, клиент ваш. Ответит на все Ваши вопросы , спрашивайте.

Страж порядка приближается к телу, легонько встряживает:-Эй, парень, как тебя звать?!- Серега!- Сколько лет тебе?- Рррр-трррицть оин!- А живешь где?- А какого х... тебе надо?!- Ты не выражайся!- А хто ты б... ее.... ёёё... ть?!

Здоровенный кулак врубается в милицескую ягодицу.

Говорю же, клиент ваш!- Наш !!! - вопят хором старлей и подоспевший сержант, уволакивая Серегу в недра "лунохода".

В это время оживает наша рация.- Улица Хользунова, дом... квартира... Кинжальная боль в животе.- Маша (это я шоферессе), ходу! Похоже, перфоративная язва.Наш "РАФик" с воем устремляется в Северный район .-Еще одна жизнь спасена, - мелькаяет мысль при виде удаляющегося в противоположном направлении "лунохода".

................СКОРАЯ БРАЧНАЯ ПОМОЩЬ

Три часа ночи. Приближается то состояние, когда тебе уже все безразлично. Единственное желание, чтоб следующий вызов был как можно дальше, где-нибудь в Масловке, чтоб ехать долго-долго...

Хрен тебе, доктор! Вызов на Кольцовскую, считай за углом от подстанции. Но что-то серьезное. У молодой девушки внезапно нестерпимая боль внизу живота. Знаем мы этих девушек: небось внематочная! Или киста перекрутилась. Или апоплексия яичника...

Единым духом возношусь на пятый этаж дома сталинской архитектуры - пролеты те еще! Запыхавшись, врываюсь в квартиру.

Мирная картина, на кровати сидит приятный юноша в трусах, под простынкой миловидная особа, таращит на меня испуганные глаза. Выражение, однако, никак не страдальческое. Растерянно оглядываюсь.

- Где больная?- Понимаете, доктор, - парень мнется, не зная как сказать. - Понимаете, это моя жена. У нас первая брачная ночь.... так вот... так вооот...- Что "так вооот"? Что с ней стряслось?!- Ну, понимаете... ну вот ... у нас первая брачная ночь...- Поздравляю, ну и что?- Доктор... ну... ей очень больно!

Как я очутился на улице, убей, не помню! Шофер утверждал, что я сделал несколько кругов вокруг машины, дико хохоча и вроде бы даже рыдая. Когда, несколько успокоившись, обретя способность к связной речи, я рассказал ему .... он очень обиделся.- Что ж меня не позвали?! Я бы ей такую процедуру заделал! - сокрушался он всю дорогу.

.................................

Потерянное телоБригада реаниматологов мчится на выезд - женщину задавило бетонной плитой на стройке. На стройке, как ни странно, никого не нашли - ни женщины, ни следов крови, ни милиции, которая, собственно, скорую и вызывала...Никого. Что ж, лажняк, так лажняк, обратно поехали. По пути получают вызов по рации: "неадекватное поведение", едут по вызову в отделение милиции, а там сильно поколоченный мужичок сидит, бормочет, руками машет. Менты рассказывают: мол, прибежал этот мужичок в милицию с криком, мол бабу на стройке бетонной плитой задавило - помочь надобно ей, потому как помереть она от ентого может. Менты подорвались, спасателей с собой прихватили. Поднимают указанную мужиком плиту, а под ней никого... Мужичок говорит, мол, простите, ребятки, плиту перепутал, не под этой... Спасатели стали поднимать все плиты, которые были на стройке, но, увы...никого так и не нашли. А мужичок и говорит: "знаю я, это Зинка была, она из-под плиты подземный ход вырыла и сбежала!" Менты присмотрелись к дяденьке, услышав столь странные речи, и заметили, что он все время прихлебывает из закрытой бутылки кока-колу. Тут они ему психиатрический диагноз и расширили до хирургического...http://www.yaplakal.com/forum7/topic1271942.htmlБайки Скорой ПомощиСпасибо докторам за их нелёгкий труд и пожелаем им самим здоровья! А то кто же нас тогда лечить будет...

tiina.livejournal.com

Ночной ангел. Байки Скорой Помощи

Перед вызовом мне всегда хочется курить.

Прямо напасть какая-то – курю я крайне редко, в быту так — вообще никогда, но вот на работе рука прямо сама тянется к пачке, особенно когда на карте вызова красуется какое-нибудь «Плохо с сердцем, без сознания, СРОЧНО».

И после того, как диспетчер пихнула тебе сложенный вдвое листок в окошко диспетчерской, после того, как ты осознаешь, что ты фельдшер пятимесячной свежести, у которого еще не потерся глянец на дипломе, после того, как в очередной раз ощущаешь трусливую дрожь в коленях, после того, как понимаешь, что впереди тебя ждет полная неопределенность, несмотря на зазубренные в училище алгоритмы – вот тогда и начинаешь курить.

Взатяг, жадно, словно это последняя в твоей жизни сигарета, и горький дым, дерущий горло – последняя радость, доступная тебе в оставшихся минутах беззаботного существования на этом свете.

Как новичок, я первое время игнорировал и даже порицал привычку моих коллег чуть что – сразу за сигарету, но вот, прошел довольно-таки короткий срок, и сам втянулся.

Местечко удобное – угол двора подстанции, у стены гаража, где дремлют две машины главного врача (современный «Лексус» и крайне несовременная, но при сем – шикарная древняя «Волга», трепетно отреставрированная, вплоть до вскинувшего копыта в отчаянном прыжке оленя на капоте), сверху нависают лапы двух могучих кипарисов, защищая в ненастье от дождя, в жару – от палящих лучей солнца.

И еще оно удачно скрыто от бдительных взглядов старшего врача и особо глазастых диспетчеров, по зову души контролирующих в окошко, сразу ли ты прыгнул в машину, получив карту на руки. Вот и сейчас, бегло полюбовавшись на повод «Выс. АД, сердцебиение», я торопливо щелкнул зажигалкой, пока водитель прогревал машину.

Дымок от подпаленного кончика сигареты взвился вверх, растворившись в пушистых кипарисовых ветвях.— Чего там, Леха? – поинтересовался водитель.— Болеют, Артемович.— Срочно, нет?— Срочно, срочно, — я торопливо тянул в себя жгущий глотку дым.Меня хлопнули по плечу. Ага, врач мой.— Срочно?— Ну… да, — я почему-то всегда стеснялся, когда Егор находился рядом, чувствуя себя школьником, прихваченным за расписыванием стен хамскими надписями бдительным директором.

– Давление, сердце молотит. Кто его знает, почему оно молотит…

Егор кивнул, как обычно. Он всегда кивал, слыша повод к вызову, каким бы он ни был, словно он давно это предвидел и сейчас, услышав подтверждение своих слов, лишь сухо констатирует подтверждение собственной проницательности. Проделывал он это всегда с такой завидной ленцой и спокойствием, что я просто скрипел зубами от зависти. Ведь молодой же парень, если и старше меня, то лишь на пару годков, но всегда настолько спокоен, что невольно задаешься мыслью – где он успел набраться этой вековой мудрости и спокойствия…— БРИГАДА ЧЕТЫРНАДЦАТЬ, ОДИН-ЧЕТЫРЕ, ВАМ НА ВЫЗОВ! – разнеслось по пустому двору. Ну да, стоило ли сомневаться – Зоя Савельевна, как зоркий сокол, вручив мне заведомо подозрительный вызов, не преминула оторвать зад от кресла и проконтролировать, понесся ли я стрелой.— Нырни под кочку, лягва, — буркнул Василий Артемович. Где-то у него в родне в свое время погуляли поляки, и он частенько вклеивал в устную речь эндемичные его далеким предкам словечки. «Лягва» — это, кажется, жаба… метко подмечено, если вспомнить некоторую приземистость фигуры нашего диспетчера.

Я открыл дверь «Газели», впуская Егора в салон и ставя оранжевый терапевтический ящик за вращающееся кресло, упирая его в печку. Что, если верить грозной надписи на его внутренней поверхности, было строжайше запрещено.

Не знаю, может, опасались разработчики, что вскипит в ампулах так нежно любимая нашим основным контингентом магнезия – но это опасение было неактуально, ибо печка наша грела куда хуже, чем огонек моей зажигалки, поскольку наша «Газелька» отходила уже два срока эксплуатации и теперь, скрипя, старалась отходить третий.Егор забрался в салон, уселся на крутящееся кресло, запахнул свою ветхую темно-синюю куртку с нашитым крестом из светоотражающей ткани – старая куртка, давно уж таких не выдают — и снова кивнул.

Я захлопнул дверь и полез вперед. Еще один маленький плюс работы с этим врачом – он всегда ездил сзади, давая мне, молодому разгильдяю, шанс покататься впереди с приятными бонусами в виде возможности делать героическое лицо, так котируемое юными девами, когда летишь на вызов с мигалкой, а на шее болтается фонендоскоп (опять же – прерогатива врача, но его таскал я), а в нагрудном кармане топорщится карта вызова, еще девственно чистая, без помарок и исправлений, и передо мной на панели шипит рация, в которую так приятно после каждого пакостного вызова, солидно вздохнув, сказать любимое «Ромашка», четырнадцатая свободна».

— Куда? – дежурно поинтересовался Артемович. Поинтересовался праздно, карта лежала на «торпеде», и он профессиональным взглядом уже не только успел увидеть адрес, но и проложить к нему маршрут.— Абовяна, двадцать три, — поддерживая традицию, огласил я, взяв карту в руки. – Частный дом, встречать будут у ларька.— Хрен кто там встречать будет, — фыркнул в желтые от табака усы водитель. – Сколько катаюсь, вечно блаженные вокруг – хоть в глаза им сс…Я оглянулся назад, не слушая его дежурные же ругательства – Егор снова мне кивнул. Готов, значит. Поехали. Вся наша работа – бесконечная череда маленьких традиций и обрядов, смешных, нелепых порой, но свято соблюдаемых. Обматери вызывающих – и получишь действительно обоснованный вызов.

Громогласно пообещай себе и бригаде, что встречать не будут – встретят, проводят и даже нести помогут. Покури перед вызовом, забей себе легкие горькой дрянью – и вдруг найдется вена, вдруг на прекардиальный удар заглохшее сердце отзовется внезапно возникшим рваным, слабым, но – ритмом, а пациент вместо пьяной, злобной и капризной твари окажется милым, добрым и крайне приятным человеком… Впрочем, последнее – крайне рискованно. Потому что не спасти такого человека – это очень больно.Проезжая мимо окон диспетчерской, Артемович несколько раз издевательски «крякнул» сиреной силуэту Зои Савельевны, с предсказуемой бдительностью провожающей нас глазами.— Ляяягва! — с удовольствием повторил он. И добавил еще несколько слов, не совсем понятных по звучанию, но вполне угадываемых по сути. Я, чтя и эту традицию, вежливо хохотнул. Оглянулся. Егор, растянув губы в улыбке, потряс головой – дескать, ага, смешно. И это – традиция. Ругающийся водитель – хороший водитель. Быстрый, знающий адреса, подъезжающий прямо к месту вызова, и помогающий – вне зависимости от того, насколько тяжел пациент.Машина выскочила из ворот подстанции на пустую ночную улицу.

* * *

Луна скромно пряталась в тучи. В рваные, некрасивые тучи, которые ветер трепал, как дворняга – старую покрышку, и которые неслись по ледяному небу, подгоняемые тоже далеко не теплым ветром, забиравшимся в рукава, за ворот форменной куртки, и даже под брючины, выхолаживая кожу. Ветер выл, шипел, раскачивал деревья, которые, словно только этого и ждали, трясли бережно задержанные капли с еще не опавшей с лета листвы прямо мне за шиворот. Ночной вызов, чтоб его! Все они одинаковы по сути, хоть и разнятся в нюансах – место «черт-его-знает-где, там деревянный камень рядом, что за арбузной мастерской», холод, отсутствие встречающих, наименования улицы и уж тем более – номера дома, висящего на видном и освещенном месте, дорога, оставшаяся неприкосновенной со славных времен Соловья-разбойника, со всеми, трепетно сохраненными выбоинами и ухабами, оборванными обочинами и неожиданными поворотами, заканчивающимися тупиками или чьей-то припаркованной, запертой и не реагирующей на тычки и пинки по колесу машиной. Видимо, некий бог, который отвечает за ночные вызовы каждой бригады «скорой помощи», в свое время затаил на нее определенную обиду, выработал шаблон гадостей, выдаваемых каждому работающему сутками медику, и с тех самых пор проявляет достойную другого применения добросовестность, подсовывая очередной чреватый сюрпризами вызов молодому специалисту, и так уже взмокшему спиной, получив в руки карту вызова.Высокое давление, сердцебиение… Лягва, как выражается Артемович. Именно – лягва. Стенокардия, грудная жаба, как ее, хоть и неверно, но довольно грамотно охарактеризовали древние греки. Сдавливающая сердце боль, которая тебе может преподнести ой как много сюрпризов – от просто болей с неприятной одышкой, до инфаркта с кардиогенным шоком, и с милым дополнением в виде кардиогенного же отека легких в довесок, когда ты мечешься, как мышь в родах, пытаясь сообразить, что же тебе делать – вводить морфин в катетер, который снимет тот самый отек, или не вводить, ибо он же, введенный, благополучно усугубит тот самый кардиогенный шок… Разумеется, матерого врача-кардиолога такие вопросы если и тревожат, то несильно, но я-то не врач, и уж тем паче – не кардиолог. Ах, да, и не матерый, к тому же. Мне до матерости еще – как до луны, что мерзнет в зимнем небе — ползком. Одна радость – мой врач Егорка. Этого точно ничего не смутит

Я обернулся. Ага, как всегда – Егор уже успел выбраться из машины, не дожидаясь, пока я открою ему дверь, и стоял рядом, зябко кутаясь в свою куртку. Видимо, он уже успел разглядеть выражение моего лица, улыбнулся и подмигнул.Вот не знаю, может, я еще слишком молод, но этого мне хватило, чтобы перестать холодеть внутренностями, уже спокойной рукой выдернуть из недр «Газели» оранжевый ящик, хлопнуть дверью и даже сказать Артемовичу дежурное «Печку не вырубай».

— Топай уже, командир, итить… — донеслось из кабины не менее дежурное. Василий Артемович, как и любой экс-военный, каждую минуту свободного времени использовал для сна, и такие мелочи, как гудящая печка, воспринималась им как досадная помеха. Впрочем, уж не знаю, как, но он чувствовал – минут за десять до того, стоило нам покинуть адрес, машина уже была заведена, и печка гудела. Стаж, не иначе. Опыт. Возраст. Матерость, которая была у него, у Егора, у всей моей подстанции, и только пока не было у меня.

Мы с Егоркой, задевая друг друга плечами, поднялись на третий этаж ветхой сараюги, по недоразумению именуемой домом. В свое время, когда наш город только застраивался, подобные небоскребы барачного типа были скорее нормой, чем исключением из правил, но шли годы, десятилетия, и технический прогресс в виде блочно-панельного строительства вытеснил эти чудеса архаичной архитектуры с городской черты.

Увы, сейчас мы находились в пригороде, и это был аккурат из тех выживших артефактов – покрытие грибком стены, пропахшие кошатиной и сыростью подъезды, гуляющие под ногами ступени, верещащие разными оттенками фальцета, утопленные в массивных проемах двери, на которых принципиально отсутствовали номера. Остановились перед очередной из них – на этой, как исключение из правил, номер присутствовал: размашисто написанный мелом. Сомневаюсь, что это была инициатива владельцев – частенько я им это и предлагал, осатанев от беготни по этажам.— Кто там? «Скорая»? – раздалось из-за двери детским голоском.— «Скорая», — сказал я. – Вызывали?— Да… да! Заходите.Дверь распахнулась, впуская нас в квартиру.Жарко натопленная комната зевнула мне в лицо, окутав сложной гаммой запахов, которые сформировываются в любом жилье, где люди живут уже не первый год. Не скрою, порой запахи такие бывают, что хочется вставить турунды в нос, а для верности еще зажмуриться и закрыть уши, но эта была счастливым исключением из тех самых пакостных правил, который упомянутый зловредный бог неукоснительно соблюдал – голодный мой желудок нервно заурчал, когда до обонятельных луковиц добрались ароматы свежесваренного борща, жареного мяса и чего-то, отдающего пряными приправами, которые так заманчиво желтеют, зеленеют и краснеют в тех рыночных рядах, где ими торгуют армяне.Девочка, открывшая дверь, посторонилась, пропуская нас в комнату:— Сюда, доктор, к маме!Лежащая на диване женщина тяжело приподнялась:— Ох, долго же вы…Как всегда, одно и то же.— Долго не мы, милая женщина, — буркнул я, стягивая с себя куртку. – Это вы долго. Ведь не десять же минут назад поплохело, правда?— Да вчера еще, — виновато опустила глаза больная. – Стеснялась вам позвонить, а сейчас, чувствую, ну никак уже. Маша, принеси доктору стул.Встречавшая нас девочка торопливо убежала на кухню, путаясь в полах длинного для нее – видимо, маминого – халата. Так и споткнуться недолго, машинально подумал я. Грохот упавшей швабры подтвердил правоту моих мыслей.— Да не суетись ты, — прикрикнул я, снимая с шеи фонендоскоп. – Рассказывайте, на что жалуетесь?Слушая пациентку, я все больше и больше начинал ерзать на принесенном Машей стуле. Паршиво дело.

Собственно, любой обтекаемый повод к вызову, даже вроде бы банальное «голова болит» всегда представляет собой крайне плодородную почву для неприятных сюрпризов – потому что головная боль, например, запросто может оказаться кластерной цефалгией, не изученной до конца и не имеющей внятного лечения, дающей настолько дичайшие боли, что пациент в ряде случаев может наложить на себя руки, дабы их прекратить.

А если уж прозвучало слово «сердце» – готовься к куда более гадким осложнениям… впрочем, о них я уже говорил. Так и сейчас. Зловредное божество, пакостящее молодым специалистам, сегодня решило не отступаться от принципов. То, что рассказывала больная, ну никак не хотело укладываться в столь любимые диагнозы, как то «эссенциальная гипертензия» или «нейроциркуляторная дистония», по сути – более синдромные отписки, чем диагнозы, подразумевающие скорее психологическую, нежели медикаментозную помощь.— … и слабость такая, прямо сил нет. Вот знаете, чувство такое, что сердце там аж прыгает. Аж чувствую, как оно в грудь колотит. И все тело болит, как будто весь день вагоны разгружала. Валидол уже два раза принимала – без толку.— Валидол, — покачал головой я. Косо глянул на Егорку, тот показал глазами на кардиограф.Понятно, куда деваться.— Головокружение, тошнота, боли в груди при нагрузке?— Да, вот здесь, — женщина положила ладонь на ткань ночной рубашки, провела ей влево. – Немного в спину отдает даже, и как бы в плечо даже. Думала, может, остеохондроз мой снова… мне Маша мазь разогревающую вон купила. Но не помогло, поэтому вас вызвала.— Правильно сделали, что вызвали. Напомните, как давно это началось?— С вечера вчерашнего. И не прошло до сих пор.«И слава богу, что не прошло», — с некоторым облегчением подумал я. Затянутый пароксизм мерцательный аритмии дольше суток – чудесная почва для образования тромбов в неработающих предсердиях, где застаивается кровь. А потом, коль сердце все же восстановит нормальную работу, тромбы, подталкиваемые миокардом левого желудочка, несутся в большой круг кровообращения, чтобы где-нибудь застрять. Как правило – в сосудах головного мозга…— С чем связываете? Переутомление, стресс, алкоголь?— Да какой там алкоголь, — махнула рукой женщина. – С этой работой ни до какого алкоголя не доберешься. Нет, ничего такого.— Мама… — тихо сказала дочь. – А вчера?Женщина поморщилась:— А… ну да.— Ну да – что?— Родительское собрание вчера было, Машка двоек нахватала за четверть. Мне руководительница при всех благодарность за то, как за учебой ребенка слежу, выносила.Ну вот, картина складывается. На вид даме – за пятьдесят, гипертония в наличии – как пить дать, плюс, небольшое пучеглазие намекает на то, что и с щитовидной железой у нее не все так ладно, как хотелось бы. Сочетание патологии щитовидной железы, чьи гормоны вполне способны разогнать сердечный ритм до, как говорят музыканты, «престиссимо», с взбучкой нервной системе накануне вполне могло вызвать то, что я сейчас наблюдаю.По большему счету, мерцательная аритмия – это не инфаркт, необходимости метаться, спешно пунктировать вены катетерами, напяливать на больного кислородную маску и бабахать дефибриллятором – нет. Пока нет. В любом случае, нарушение ритма работы предсердий для сердца в частности и для всего организма в целом не пройдет незамеченным. Затянутый больше суток приступ – и начинается такое неприятное явление, как сердечная недостаточность.

Про тромбообразование я уже говорил, и я не могу дать стопроцентной гарантии, что сейчас в хаотично подергивающихся вместо нормальных сокращений предсердиях не образуются эти коварные кровяные сгустки. По сути – стационарная это больная, вот только до больницы мне даму еще довезти надо. Без купирования приступа я этого делать не рискну, а само купирование – проблема.

По-хорошему нужна кардиоверсия, эффективность которой пока не переплюнули никакие антиаритмические препараты. Делов-то – морфин в вену, дождаться, пока женщина погрузится в наркотическую дрему, наложить два электрода дефибриллятора на грудь, дождаться появления зубца R на мониторе и вдавить триггеры, выплевывая 200 джоулей в направлении чрезмерно расслабившегося и допустившего появления множества дублирующих очагов синусного узла. Складно было на бумаге… но я – фельдшер, причем фельдшер совершенно недавний, де-факто, как любит повторять наша заведующая подстанцией – санитар с дипломом. И множество осложнений, которыми может осложниться кардиоверсия, меня, мягко говоря, пугают.Я снова покосился на врача. Егор пальцем выразительно постучал себя по груди, потом им же – по запястью.— Раздевайтесь до пояса, дорогая. Машенька, а ты пойди на кухню пока посиди.Девочка покорно вышла.

Я вставил дужки фонендоскопа в уши, подышал на мембрану, приложил ее к точке аускультации на груди пациентки одной рукой, пальцами второй нащупывая лучевую артерию на ее запястье. Успел услышать, как сзади одобрительно хмыкнул врач.Да, что и требовалось доказать.

Пульс был неритмичным, далеко не равномерного наполнения; тоны сердца тоже то и дело сбивались по частоте и громкости. Дефицит пульса в одиночку определить было проблематично, но, несомненно, был и он, а как же. Не каждая пульсовая волна, порождаемая сокращающимся миокардом, добиралась до лучевой артерии – нормальная картина при «мерцалке», когда периодически желудочки, не успев заполниться кровью, сокращались впустую.Следующим этапом было измерение давления. Цифры были слегка повышены, но не выбивались из пределов нормы.— Как там, доктор?— Сейчас видно будет, — как можно более ровно ответил я, закидывая фонендоскоп обратно на шею и подтягивая к себе чехол с кардиографом.Электроды бы еще не перепутать – беда у меня с этим… Помню, Егорка как-то со смеху катался, когда я, вспотев всем собой, дрожащей рукой протягивал ему кардиограмму с чем-то невообразимым на ней.Три основных – на конечности, начиная с правой руки и по часовой стрелке: красный, желтый, зеленый, черный. «Светофор», как учили нас на лекциях в медучилище. «Каждая Женщина Злее Черта», как учили меня мои более циничные коллеги на станции. Почему-то станционный вариант мне запомнился куда лучше. Затем – грудные, по нужным межреберьям.— Холодно как! — поежилась пациентка, когда холодный металл впился в ее кожу, уже покрывшуюся «мурашками».— С подогревом вот не завезли, — дежурно отшутился я, прикрепляя последний электрод. С женщинами все же проще – кожа чистая, держаться будут без проблем. А когда тебя встречает мужчина, как правило, кавказской национальности с густой порослью на груди и окрестностях – тут-то и начинаешь проявлять чудеса изобретательности. В идеале, волосы надо сбривать, но кто ж тебе это даст сделать! И начинаются творческие изощрения в виде придавливания электродов полотенцем, записи пленки по одному отведению, придерживая «грушки» пальцами, расчесывания грудной растительности «под пробор», обильное использования жидкого мыла вместо стандартного кардиогеля… Ничему этому в училищах не учат, к сожалению.Видавшая виды старенькая «Фукуда» тихо зажужжала, разматывая розовую термоленту, исчерченную раскаленной иглой самописца.— Ну как?— Тише! – шикнул я. – Не разговаривайте. И не кашляйте.Ткнув кнопку с затертым уже символом переключения режимов записи (кто-то неудачно пытался обвести его шариковой ручкой, но не преуспел), я повторно переснял два грудных отведения.Егор наклонился над лентой, показал пальцем. Впрочем, даже я, при всей моей скудной осведомленности, прекрасно видел разные расстояния между зубцами R и участки мелковолновой осцилляции там, где должен был горделиво топорщиться зубец Р, символизирующий работу предсердий.Кардиограф настырно пищал, демонстрируя нам сердечный ритм в количестве 110 сокращений в минуту, периодически срывавшийся на цифру 220. Вот и все, собственно. Диагноз ясен.— Не умру? – устало произнесла женщина.— Как-нибудь без меня. Так-с, дорогая… аллергия у вас на что-нибудь имеется?— Нет, вроде бы.— А подобные состояния раньше – возникали? «Скорую» вызывали по этому поводу?Пациентка отрицательно помотала головой. Потом кивнула. Мол, возникали, но не вызывала. Что еще больше испортило мое настроение. Антиаритмические препараты, включая и тот, который я сейчас собирался использовать, крайне капризны при введении.— Ладно, — решился я, вставая. – Действуем следующим образом: я сейчас сделаю вам укол…— Ой, а надо?— … сделаю вам укол, который необходим! — повысил голос я. – Вводить лекарство буду очень медленно, и как только сердце ваше начнет работать как надо, сразу же прекращу.— А таблетками нельзя? – почти жалобно спросила женщина. – Уколов ужасно не люблю. До обморока прямо!Я посмотрел на пляшущие цифры ритма на дисплее кардиографа и покачал головой:— Боюсь, что нет. Маша?— Да? – донеслось из кухни.— Тарелку тащи сюда. Любую.

Пока девочка гремела на кухне посудой, выбирая, подозреваю, тарелку побольше и покрасивее, я извлекал из ящика ампулы новокаинамида, физраствора, пилку для перфорации, жгут… ох, как же я не люблю все это! Новокаинамид – эффективный препарат в таких случаях, но есть у него такое дурное свойство — чуть что валить давление, резко и до угрожающих цифр. Поэтому и вводят его очень медленно, контролируя упомянутое давление очень нежно и чутко.

В наших любимых «Стандартах оказания…», которыми порой, разгорячившись, заведущая любит бабахать об стол на пятиминутках, еще, конечно, упоминается верапамил и изоптин из далекой Австрии, с которыми дело иметь не в пример легче, да вот беда – верапамила уж два месяца как на станции нет, а изоптина никто из нас в глаза не видел…Егор молчал, значит – все делаю правильно. И то хорошо. Может, зря я панику навожу, в конце концов… сейчас стабилизируется ритм, посадим женщину в нашу «Газель», отвезем в «тройку», сдадим на попечение фельдшера приемного отделения, дружно выдохнем, и займемся литературным творчеством по написанию карты вызова. Тут уж Егорка будет незаменим.Подумав, я отказался от жгута – натянул на полную руку больной манжету тонометра и слегка подкачал ее грушкой. После, подумав повторно, снял иглу со шприца, достал периферический катетер – все равно везти даму, не помешает, а в приемном за такое лишь спасибо скажут.— Готовы?Женщина кивнула, хотя ясно было видно – куда там, готова она…— Если страшно, можете в сторону смотреть, — посоветовал я. Больная снова кивнула, отвернула голову и даже зажмурилась для верности. Вот и чудно. Всякое бывает, и такой феномен, как «реакция на иглу» — тоже, когда взрослые, и, в принципе, здоровые люди, при виде наполненного шприца и блестящей иглы на нем теряют сознание. Эта пациентка, правда, сейчас лежит и дальше своего дивана не упадет, но все же…Локтевая вена нашлась быстро, короткий прокол, затемненела кровь в канюле, короткое «ой», изданное женщиной – все, делов-то! Я спустил воздух из манжеты, покосился на кардиограф, приклеил лейкопластырем оттопыренные «крылышки» катетера и присоединил к инъекционному клапану шприц.— Так, милая. Теперь я буду очень медленно вам вводить лекарство, а вы, если вдруг что-то не так почувствуете, мне сразу говорите. Договорились?Пациентка, все так же, не разжимая век, затрясла головой. Я услышал, как сзади насмешливо фыркнул врач.— Говорить-то уже можно.— Да…да, хорошо.— Хорошо так хорошо, — поршень шприца, повинуясь надавливанию моего большого пальца, неторопливо пополз вперед.Время шло, раствор таял в цилиндре. Периодически я останавливал введение, внимательно глядя на пациентку. Да вроде бы все нормально, зря паниковал – лежит спокойно, дышит ровно, бледнеть не собирается.— Как вам?— Ничего, доктор. Душно только как-то.— Душно? – я косо глянул на Егора. Тот хмурился.— Маша, открой-ка окошко.Девочка спрыгнула со стула, отложив в сторону книжку-раскраску, в которой только что увлеченно обводила что-то фломастером и распахнула окно. Порыв ветра дернул тюлевую занавеску к потолку, ринулся в комнату, смахнув обертку шприца и пакет с пустыми ампулами на пол, громко брякнувший при падении.— Да не на всю же, — буркнул я. – Щель оставь, а то маму простудишь, в довесок.— Доктор… — тихо раздалось с дивана.Я обернулся.— Дурно мне что-то… — невнятно произнесла больная и попыталась встать. – Дышать… тяжело…Нет, она не побледнела. По лицу, груди и даже рукам стали выступать большие, просто неприлично и нехорошо большие красные пятна с неровными краями. И выступали быстро, набирая сочность цвета прямо на глазах.— Д-дьявол! – не сдержался я.Глаза у больной закатились, она попыталась что-то сказать – я отчетливо услышал, как что-то словно булькнуло у нее в груди – и потеряла сознание. Реакция на иглу? Черта с два, санитар с дипломом! Божество, прицельно гадящее неофитам выездных бригад, так мелко не шутит. Я вцепился свободной рукой ей в запястье – разумеется, пульса не было, ни аритмичного, ни слабого, вообще никакого. А значит – давление все же ухнуло вниз, и именно на новокаинамиде, чума его возьми, но совершенно не по тому поводу.Помню, в училище нам преподаватель на занятиях по неотложным состояниям и реанимации достаточно подробно и неоднократно рассказывал об аллергической реакции немедленного типа, именуемой «анафилактический шок», до слез доводил студентов, заставляя наизусть, до бессознательного повторения вызубривать клинику и алгоритм помощи. Но то – училище, аудитория, белые халаты, и шок этот, развивающийся быстро, практически мгновенно, перед нами был только на бумажных листках, где были изложены симптомы, тогда можно было, не суетясь, отбарабанить «катетеризация вены, адреналин, гормоны, антигистаминные» и довольно откинуться на жесткую спинку стула, получая оценку; а сейчас, здесь, на вызове, видя, как это самое ненавистное состояние развилось у настоящего, живого человека, да еще и после проведенной мной терапии…

Я струхнул… да какое там, я похолодел внутренностями настолько, что даже затошнило, в голове забилась птицей трусливая мысль: «Реанимацию! Телефон – и спецов в помощь!».Рука Егора сдавила мою:— Леша, потом паниковать будешь. Вену не потеряй.Я моргнул и увидел, что уже почти выдернул катетер, который сам же бережно приклеивал. Рефлекторная реакция – выдернуть шприц с аллергеном, она объяснима, только потому вену при таком давлении найти будет подвигом. Молча ругнувшись, я подтолкнул канюлю катетера обратно, торопливо наклеивая оттянувшийся лейкопластырь.— Шприц убрал, в «двадцатку» полкуба адреналина на физе, — все так же ровно, тихо, почти безэмоционально произнес врач. – Разговоры потом.Я тупо смотрел на него, не понимая смыслы произнесенных Егоркой слов. Он сощурил глаза и отступил в сторону – прямо за ним, широко раскрыв глаза и кусая кулачок, стояла Маша, с ужасом глядя на нас.— Мама… мамочка…— Отца нет, — жестко ударил меня в уши голос врача. Таким злым я его никогда не видел. – Ребенок останется вообще один!Лучше бы он меня по лицу ударил! Ступор мой прошел почти мгновенно – створки ящика разлетелись в стороны, хрустнули «носики» ампул адреналина и хлорида натрия, с цвирканьем втянул в себя растворы шприц, предыдущий, с злосчастным новокаинамидом, полетел в сторону.— Тихо… не спеши…Толкая поршень, я не сводил глаз с пациентки: ох, паршиво она дышала, с хрипами, с клокотанием, неравномерно, глаз не открывала, кожа вся блестит от обильного, невесть когда успевшего появиться, пота, пятна эти проклятые еще больше стали. Повезло, ох, повезло, точно, санитар с дипломом… вот так и ломает «скорая» гонор у юных специалистов, опылившихся первичными понтами после пару месяцев работы с опытными коллегами под боком. Так и надо, конечно, кто спорит — но не ценой же человеческой жизни, проклятье! Я до боли стиснул зубы.— Остаток болюсом, «дексы» шесть набирай – и струйно.— Шесть? – моргнул я. Дозировка как-то…— Шесть, — повторил Егор.— Но в стандартах…— Шесть!Опустошив шприц, я торопливо схватил три ампулы темного стекла с надписью «дексаметазон», трясущимися пальцами сломал «носики», выдернул из ящика очередной шприц, только уже «десятку». А вот попасть иглой в ампулы не мог. Руки ходили ходуном, как у профессионального алкоголика, да еще как! Попытавшись исправить положение, я поставил все три ампулы на край стола, и тут же благополучно уронил одну на пол. В звоне разбитого стекла мне послышался довольный смешок божества – грозы зазнавшихся фельдшеров.Ладонь Егора накрыла мою.— Успокойся, Леша. Все получится. Набирай эти и новую открой.Как он это делает вообще? Дрожь, хоть и не полностью, но ушла, и гормоны, втянувшись в цилиндрик «десятки», через минуту уже заструились по пластиковому «хоботку» катетера.— Систему. Реополиглюкин подключай.Пакет, бинт, вата со спиртом – флакон в пакет, протереть спиртом в районе горлышка, бинт поверх донышка, завязать узел «хвостиками» пакета поверх бинта, завязать бинт поверх «хвостиков», сделать петлю… ага, люстра невысоко, как раз повесить сгодится. Собирая капельницу, я скосил глаза на пациентку – или мне показалось, или она правда стала дышать ровнее? Посмотрел на Егора, тот многозначительно поджал губы.— Доктор, а мама проснется? – прозвучал в комнате дрожащий детский голосок.— Проснется, — пробормотал я, подкручивая прижимной ролик на пластиковой трубке системы. – Конечно, проснется, зайка. Пусть только попробует не проснуться.Флакон не успел опустеть даже наполовину, когда пациентка, внезапно разразившись кашлем, зашевелилась на диване.— Доктор… я что, сознание теряла?Кому и как объяснить это чувство, когда ты возвращаешь человека обратно, дав уже протянувшей холодные руки костлявой шикарного пинка под зад?— Мокрая все, надо же… — пожаловалась больная, проводя свободной от системы рукой по лбу и груди. – Ой, как я так? Маша, ты бы окно открыла, вон и доктор весь взопрел.— Я открыла! – обиженно ответила дочка. – Дядя врач сам попросил!И хорошо сделала, молча поддакнул я, чувствуя, как предательские струйки стекают по вискам, лбу, змеятся между лопаток. Было бы куда дяде врачу прыгать головой вниз, если бы твоя мама не отреагировала бы на адреналин с гормонами…— Вы мне только больше не колите ничего, ладно? Даже затошнило с вашего укола.— Ну… бывает, — откашлялся я. – Сердце-то ваше как?— Сердце, — нахмурилась пациентка. – Да вроде полегче, знаете… так что, всегда после этого лекарства бывает?Не отвечая, я перемерял давление – ну Егор, ну зараза, а ведь и давление уже в пределах рабочего! Уж не предвидел ли он анафилаксию в качестве терапевтического воздействия, раз у меня не хватило духу на дефибрилляцию? Покатав эту мысль между извилинами, я ее отбросил. Паранойя, фельдшер Астафьев, в чистом виде, не увлекайтесь. Лечится уж больно туго.— Машенька.— Да?— Тебе поручение ответственное. У вас соседи есть, которые дяди и которые взрослые? Если да, позови их сейчас и попроси помочь маму до машины донести.— Ой, ну не надо, я сама дойду!— А ну, лежите! – рявкнул я. Грозно бы рявкнул, да пустил петуха под финал возгласа. Отдышался, помотал головой. Мать и дочка смотрели на меня круглыми глазами.— Извините… Так что с соседями?— Ну, можно Павла из «восьмой» попросить, если сын дома – они вдвоем помогут.— Чудно. Давай, Маша, беги за ними.Хлопнула дверь, выпуская ребенка в подъезд.Во внезапно образовавшейся и какой-то неловкой тишине я принялся собирать разбросанные по полу шприцы, пустые ампулы и обертки в пакет. Наорал вот на больную, а ведь сам ее чуть и не угрохал – герой, право слово. Спаситель жизней. Стыдоба…— Доктор… — рука пациентки легла на мое колено.— Да?— Вы… извините меня, пожалуйста. Я испугалась просто. Вы из-за меня тоже вот разнервничались, а вам еще работать.Я понимающе кивнул, стараясь не выставлять напоказ до сих пор подрагивающие руки:— Ничего, я понимаю. Всякое бывает – и медики люди, тоже пугаются. Тем более, что не я один.. — я покосился на Егорку. Тот стоял, скрестив руки на груди, и ухмылялся, словно не было только что этой сумасшедшей четверти часа, когда мы боролись за жизнь пациентки.— А… нет, один, — пробормотал я, вставая.Входная дверь слегка скрипнула, впуская Машу и двух мужчин.

* * *

Я снова щелкнул зажигалкой. Робкий огонек оскудевшей за месяц зажигалки привычно лизнул кончик сигареты. Втянул в себя дым – закашлялся. Черт, ну не умею же курить… хорошо же это, наверное? Егор, как обычно, прислонившийся к стене, глядя на меня, зашелся смехом. Я ожег его наигранно злым взглядом, затянулся снова. Прислонился, как и он, спиной к стене гаража, чувствуя холод выстуженного к трем часам ночи бетона. Холод был приятным.— Будешь?Егор, как всегда, отказался. Я уверен, что он так же курит, как и все наши, просто стесняется.— Выдохся?— Да какой там хрен, — задорно буркнул я. – Хоть сейчас, еще на три таких же…И профессионально сплюнул на газон, подражая Артемовичу, уже успевшему завалиться спать в машине и даже начать похрапывать. Получилось не очень. Егорка загадочно улыбнулся. Черт возьми, он всегда так улыбался, когда я пытался бравировать, скрывая дрожь в руках – словно знал, как себя обычно ведет перетрухавший салага, которому просто повезло. А сам-то – хоть бы что-то, намекающее на эмоции, из себя выдавил.— Чего лыбишься, каменное рыло? – с деланным недовольством сказал я. Почти деланным. – Или сам не испугался?— Испугался.— Так какого ж…- дым, словно только этого и ждал, попал не в то горло, и я закашлялся, убив возможность шикарно выругаться а-ля Артемович. Тем более – с его а-ля Польша шипящими ругательствами.Егор постучал меня по спине. Потом потрепал мне волосы. Вот чего я с детства не любил – так это когда так делают. Словно малыша успокаивают. Но сейчас я лишь зажмурил глаза.— Тяжко быть врачом, а? Нет, не отвечай. Дай додумаю. Ладно, я-то, чахлый фельдшер, недоврач, но перемедсестра, знать и уметь не обязан, но если сделал и справился – молодец. А ты-то? Ты ж все должен знать и уметь. И не смог – осиновый кол в тебя загонят. Это при том, что наша зарплата в три килорубля различается? А? Ведь всегда есть вариант, что ты чего-то не знаешь, чего-то не можешь, что-то проглядишь, что-то забудешь?И этот вопрос я задавал уже не раз. Ответа не ждал. Каждый раз Егорка отмалчивался, уклоняясь от прямого ответа. Поэтому яростно затянулся сигаретой, готовясь продолжить монолог.— Страшно, Леша.— Каждый раз?— Каждый.Я, моргая, посмотрел на моего доктора.— Врешь же? Ты… ч-черт, ты даже дышать ровнее не перестал тогда!— Думаешь, это показатель?И снова улыбается. И не поймешь, что прячется за улыбкой этого молодого парня, отличающегося от меня только словом «врач» в дипломе. Хотя мы могли бы в свое время играть в одной песочнице…— Я тебе завидую, Егорка.— Не мне.О как? Я отрепетированным движением изогнул бровь— А кому?— Себе, Леша. Себе завидуешь. Ты хороший фельдшер, просто хочешь быть лучшим из лучших. И этому лучшему ты завидуешь сейчас.Я помолчал, разглядывая Егора в свете галогенового фонаря, многие годы заливающего стоянку санитарных автомобилей своим желтоватым светом.— Я просто молодой чайник. Дурачок, который мнит, что, нахватавшись вершков, уже способен Бога обмануть и костлявой по паху ударить. Разве нет?Егор подарил мне еще одну из своих загадочных улыбок. И, как обычно, я начал горячиться:— Ну, не делай мозги, а? Говори по сути!— Леша?Я обернулся.— Ты чего?Мариша, грациозно… ох, как грациозно, куда там пантере и анаконде, скользнула за нашу задремавшую «Газель».— Чего спать не идешь?— Да так…— Полчаса уже стоишь.Ну да. Время летит незаметно. Хотя, если бы меня ждала такая девушка, я бы курением пренебрег бы. Я поднял глаза – Егор одобрительно кинул. Да, и он бы…— Как-то застоялся я в стойле, — промямлил я.Мариша фыркнула.— Фишку я за тебя кидать должна?Вот же болван! Каждая бригада, приезжая, кидает в специальный паз, сооруженный в окошке диспетчерской, фишку из оргстекла с номером своей бригады, написанным красной краской. Прощелкаешь – и поедешь вне очереди. А я «прощелкивал» частенько. Как и в нынешнем случае. Судя по тому, что уже две бригады, пока я с Егором толковал по душам, укатили на вызов, моя очередь настанет в крайне близкие сроки.— Я сейчас – жалко сказал я, совершенно несолидным движением отбрасывая окурок за спину, вместо того, чтобы жестом бывалого скоропомощника, щелчком пальца отправить его в полет на территорию кулинарного училища, соседствующего с нашей подстанцией.— Я кинула уже, — милостиво сказала Мариша, кутаясь в пушистый платок – большой, серый, такой, какой носила всегда моя бабушка. Как там его – оренбургский пуховый? Но даже этот архаичный аксессуар не уменьшал источаемого ей шарма. Везунчик, черт возьми, Витька Мирошин – с такой девчонкой встречается…— Могу ли я замереть в глубоком пардоне? — как всегда, когда я смущался, меня тянуло в некую девятнадцативековую пошлость, навязчиво отдающую вальсами Шуберта и хрустом французской булки.— А с кем ты разговаривал? – спросила Мариша, подтягивая концы платка.Ах да.— Да ни с кем, — ответил я, глядя на Егорку. Он понимающе кивнул. – Сам с собой, как обычно.— Говорят, часто ты так.— Врут.— Место здесь нехорошее, — поежилась девушка. – Тут доктора убили. Ты не знал?Знал ли я?— Молодого?— Да. Лет так десять назад, кажется. Драка тут была, или что-то еще. Застрелили где-то прямо тут. Молодой мальчик был, только пришел работать.— Слышал, — пробормотал я. – Как же…— Кто-то даже цветы приносил сюда, — продолжила Мариша, глядя на Егора. – Вот сюда, к стенке этой. Видишь, вот тут – дырка от пули?Егор улыбнулся. Сквозь него выщербина на бетонной стене гаража была видна очень четко.— Вижу, — кивнул я. – А ты – видишь?— Что? – подняла глаза Мариша.— Да нет, ничего, — ответил я. Егорка покачал головой – мол, как не стыдно обманывать-то… и растаял. Я проводил взглядом его тень. Последним исчез смешной старомодный крест из светоотражающей ткани, растворившись в шероховатостях бетонной стены.— Куда ты смотришь?— Просто вспоминал, — сказал я, смотря на стену. Все, мой доктор удалился. Туда, куда он уходил всегда, когда в очередной раз выручал меня из очередной тяжелой ситуации. До конца смены теперь я сам по себе. Впрочем, если Егор ушел – значит, сложных вызовов не предвидится до самого утра. Уж, кому, как не ему, знать….Статично потрескивал селектор, слышно было, как похрапывает в машине Артемович.Мариша тронула меня за руку:— Лешка? Ты чего?— Ничего, — улыбнулся я. Так, как всегда улыбался Егор. – Ничего, моя хорошая. Пойдем чайку попьем?— Пойдем, — ответила Мариша, кажется – с облегчением. – Я сейчас поставлю чайник. Приходи.— Ладно… — она уходила, а я все не мог оторвать глаз от бетонной, покрытой подтеками, мхом и вьющимся плющом, стены.Я сумасшедший? Наверное.Но я смотрел и до сих пор видел, как улыбается мне Егор. Мой врач. Мой наставник. Мой неожиданный друг.Мой ангел-хранитель.

Олег Врайтов 

misstits.co

БАЙКИ "СКОРОЙ ПОМОЩИ" - Юмор

Эдуард Михайлов

С чем только не сталкиваются на работе врачи "скорой помощи" - тут тебе и огнестрел, и "пьяные-битые", и простая, обыденная "бытовуха". Однако в их жизни есть место не только подвигу, но и юмору. Правда, по большей части своеобразному - "черному". Андрей, врач "скорки" с двадцатилетним стажем, божится, что приведенные ниже истории правдивы на все сто процентов. Ну, может быть - на девяносто девять. А в общем - кто их разберет...

ЛЮБОВЬ

- В последнее время на ножевые ранения или огнестрел врачи без милиции даже не суются - мало ли на что наткнешься... И вот приезжают они как-то раз на вызов - некая экспрессивная дама своему возлюбленному вилкой в живот ткнула. Приревновала к кому-нибудь, наверное. Ну, дело, как говорится, житейское. А рана между тем получилась проникающей, клиента (мужчину нехилого телосложения) надо на носилки грузить и в больницу отправлять. Приступили врачи с ментами к работе. И только тут заметили, что в углу комнаты, где они героически борются за жизнь человека, двое... как бы это сказать помягче, занимаются продолжением рода. И ничего их при этом не смущает - ни стоны раненого, ни разговоры посторонние. Видать, Амур на них не одну стрелу потратил, а сразу весь колчан. Одному милиционеру обидно, наверное, стало - подошел он к койке и "Адама" этого в плечо толкнул: "Эй, может, поможешь носилки тащить?". Тот повернул голову и с обидой в голосе ответил: "Ну вы, мужики, даете - вас там вон сколько, а я здесь один!". Все только рты пораскрывали от такой наглости. А потом согласились, что мужик этот, как ни странно, в общем-то прав: ему ведь действительно никто не помог, один, бедняга, корячился...

СИНДРОМ РИЗЕНШНАУЦЕРА-РОТВЕЙЛЕРА

Было это лет пятнадцать назад, когда из крупных пород собак у нас в стране была известна только восточноевропейская овчарка, а остальные числились по разряду экзотических. Подобрала однажды бригада мужика лет сорока - не то чтобы очень пьяного, но с головокружениеми общей слабостью (гипертоника, в общем). А на "скорой" была негласная договоренность - пьяных в милицию стараться не сдавать: уж больно много потом черепно-мозговых травм всплывало. И в стационар просто так не повезешь - "не тянет" больной на госпитализацию... Стали думать, что делать. И доктор (который, к счастью, оказался большим любителем домашних животных) к диагнозу в скобках приписал: "Синдром ризеншнауцера-ротвейлера". И повез бедолагу в больницу. А врачи там обычно работают с амбициями, на "скорку" свысока смотрят. Выходит один такой "профессор" и спрашивает: "Чего привезли?" (подразумевая, видимо - "чего потревожили?"). Наш кромный герой отвечает: "Случай, в общем-то, обычный, но осложненный синдромом ризеншнауцера-ротвейлера". И показывает кардиограмму: "Посмотрите, какое пэ-ку, какие пробелы - это же типичный ризеншнауцер!". "Стационар", который, естественно, о таком синдроме слыхом не слыхивал, но признаться в этом не может, соглашается: "Да, случай непростой. Пусть он пока в реанимации полежит, вдруг осложнение будет". Через несколько дней бригаду в полном составе вызывает к себе начальник станции и говорит: "За то, что человека в больницу пристроили - хвалю. Но что за чушь собачью (в прямом смысле слова) вы тут понаписали?!". На что доктор совершенно спокойно отвечает: "Простите, а разве что-то не так?" - и показывает направление, которое представляет из себя вот что: "Диагноз направляющего учреждения (бригада номер, станция номер...) - синдром ризеншнауцера-ротвейлера. Диагноз лечебного заведения при поступлении - тот же. Диагноз при выписке - синдром ризеншнауцера-ротвейлера... с улучшением". Мужичок, наверное, до сих пор с таким диагнозом ходит, потому что врачи от своего мнения отказываться ох как не любят...

НАЕМНИК

Ханурики - любимый "контингент" для врачей "скорой". В том смысле, что затуманенный водкой или другими "нехорошими излишествами" мозг алкаша любую чушь, какую ему врач пожелает "впарить", принимает за чистую монету. Чем люди в белых халатах иногда беззастенчиво пользуются... Так вот, берет однажды "скорая" человека сильно пьяного, изрядно кем-то побитого и от всех этих несчастий - чрезвычайно агрессивного. Тогда доктор, которому крики и мат пациента успели быстро надоесть, говорит: "Ладно, мужик, шутки в сторону. Ты попал, причем попал на полную катушку. Слышал, что Британия Фоклендские острова потеряла? Ну вот, а мы тут подхалтуриваем немножко - наемников по всему свету собираем. Так что ты у нас сейчас пройдешь подготовку, получишь базуку и вперед - воевать за британскую корону! А для начала будешь учиться ползать по-пластунски - там заросли низкие". Когда "скорка" подъехала к больнице, изрядно перепуганный "боец" действительно опустился на колени и пополз в сторону дверей. При этом он получил от "инструктора" пинок под зад: "Жопу убери, прострелят!" - и в таком оригинальном положении появился в приемном покое. Ему-то все равно - он как был пьяный-битый-грязный, так и остался. А народу - развлечение...

ИНТЕРПОЛ

И еще одна история про "пьяного-битого-наглого". Только в этом случае фантазии у врача оказалось еще больше... Поскольку он агрессивному пьянице сказал буквально следующее: "Знаешь, братец, я бы на твоем месте так себя не вел. Ты что думаешь, мы - "скорая"?". Тот даже опешил: "А кто же еще?" - "Нет. Мы - агенты Интерпола. Знаешь, что это такое?" Мужик, уже попритихнув, кивает: "Знаю. А в чем, собственно, дело?" Доктор ему спокойно объясняет: "А дело в следующем. Из Дели в Москву летел самолет с официальной делегацией - на переговоры. Летел и взорвался, а наводка пришла именно на тебя. Нашето дело, в общем, маленькое - найти и передать индийским коллегам. А уж что они с тобой дальше сделают - нам по барабану. Сдадим тебя под расписку, гонорар получим - и отвалим". "Клиент", у которого от страха уже поджилки трясутся, умоляет: "Ребята, вы же русские люди. Не отдавайте меня этим нехристям. Подскажите, должен же быть какой- нибудь выход!". Врач задумывается: "Ну, в принципе, есть вариант. Ты ведь пока на нашей территории... Так вот: сейчас приедем в больницу, там будет дежурный милиционер. Ты сразу нас отталкиваешь, бежишь к нему и признаешься в чем угодно - что марихуану в горшках выращивал, малолетних совращал, даже убил кого-нибудь. Главное - чтобы он тебя забрал. Если на родине останешься - по крайней мере выживешь". Оставшуюся часть пути пьянчуга провел в глубокой задумчивости. И, видимо, все же решил, что тюрьма на родине лучше, чем неизвестность на чужбине. Поскольку, как только машина остановилась, действительно оттолкнул докторов и побежал "сдаваться": "Товарищ милиционер, я малолетних совращал, марихуану выращивал, но самолетов никаких не взрывал!". Страж порядка, конечно, не знал, что перед ним международный террорист и поэтому просто спросил у врачей: "Ребята, он что у вас - психический?" - "Не знаю, - отвечает доктор, - а только он нам всю дорогу про какой-то самолет рассказывал, который летел из Индии с официальным визитом. Может, тебе на всякий случай в какие-нибудь высшие инстанции позвонить?" Милиционер ничего не ответил, только плюнул и повел мужика в приемный покой. Больше врачи "скорой" этого пациента не видели. Погиб, наверное, в застенках КГБ, бедняга...

ЖАЛОБЫ

Конечно, больного человека все раздражает. И в первую очередь доктора. Которые и понимать ничего не понимают, а только пыжатся и лекарства настоящие, действенные, от больных прячут. В общем, полный беспредел. Так что жалобы на людей в белых халатах - явление обыденное. Но если большинство пациентов жалуется на неторопливость врачей и отсутствие у них нужных медикаментов, то некоторые поднимаются в своих опусах до уровня настоящей литературы. В общем, Зощенко отдыхает...

Так, одна весьма колоритная врачиха после визита к больному получила приглашение выпить чашку кофе. Дама пошла на кухню, как тут на нее откуда-то сверху прыгнул огромный кот. Она вспылила, от кофе отказалась и ушла. Жалоба на нее получилась такой: "Пришла, как королева. Ушла, как королева. И пахло от нее французскими духами!" Когда этот опус был прочитан на собрании трудового коллектива, женщина резонно ответила: "Извините, я не знала, что от советского врача должно пахнуть говном!" На начальство аргумент, видимо, подействовал, поскольку никаких санкций не последовало...

Жалоба на другого врача звучала так: "Доктор был издевательски вежлив". И ведь нечего возразить - у человека горе, похмелье там, сифилис или вилка в животе, а тут этот приходит, весь в белом: "будьте так любезны... Если вас не затруднит". Есть от чего возмутиться!

"КАПУСТА" В ХОЛОДИЛЬНИКЕ, ШПРИЦ В ГЛАЗУ

Денег врачам "скорой" брать на выезде не положено. Но они, конечно, берут - зарплата-то маленькая. Не вымогают, упаси Бог, но если предложат - не отказываются... Приезжает как-то раз бригада к новому русскому - из запоя его выводить. Ну, сделали укольчики, все как положено. Клиент остался доволен и желает своих спасителей отблагодарить. А встать самостоятельно еще не может - ослаб за предыдущие две недели. И говорит: "Возьмите деньги сами". Врачи спрашивают: "Где?". - "Да в холодильнике". И действительно - открыли они морозилку, а там бумажник из натуральной кожи от "зелени" ломится. А дальше - почти как в анекдоте: "Сколько взять-то?" - "Сантиметра два-гри"... Прикинули доктора на глазок, во сколько клиент их помощь оценил, поблагодарили его и уехали. А про себя думают: ""Капусту" надо хранить в холодильнике. Все правильно. Все по понятиям"... Кстати, о понятиях. У этих, с бритыми затылками, разговор примерно один и тот же: "Ты доктор, блин, смотри, в натуре. Ежели братку чего не того сделаешь - грохнем!" Одному врачу это надоело, и он товарищам потерпевшего вежливо так объяснил: "Понимаете, в чем дело, уважаемый - нервы-то у нас не железные. Так что если у меня сейчас рука дрогнет, я вашему другу вместо живота в глаз укол сделаю. Мне после этого, конечно, не жить. Но ведь и ему - тоже..." Этот педагогический ход, кажется, возымел действие, поскольку браток отступил в сторону и даже попытался извиниться: "Все, доктор, блин, отваливаю. Но ежели что..."

МАЛЕНЬКИЕ ТРАГЕДИИ

1. Знаете, что такое ларингоскоп? Это медицинский прибор, и применяется он в реанимации. А на "неотлоге" им что делают? Да орехи колют! Как сказал Бонапарт: "Самая большая безнравственность - заниматься делом, в котором ничего не понимаешь".

2. Укушенный рассказывает: "Я очень люблю собак. Шел из универсама, смотрю - пес привязан. Я думал, что это сенбернар, и погладил его. А он оказался московской сторожевой..."

3. Приезжает доктор на вызов к молоденькой девушке, которая жалуется на боль в животе. И видит: половина волос у нее на лобке нормального цвета, а другая - огненно-рыжая. Спрашивает: "У тебя давно так волосы растут?". А она отвечает: "Нет. Просто я краску для волос купила. Надо же было ее на чем-то попробовать".

4. Приехала бригада к мужику пьяненькому - с сердцем у него плохо. Тот всех из комнаты предварительно выгнал, а потом доктору показывает: пока он в отключке был, жена ему щутки ради на ч--- кольцо от подшипника надела, вот головка и отекла... Добрались до больницы, а там дежурный говорит: "Напильника у меня с собой, как бы понимаете, нет, а сталь тут хорошая. Так что везите пилить - на завод какой-нибудь, что ли..." Через справочную нашли адрес завода, приехали туда. Так вся ночная смена, естественно, собралась смотреть на это фантастическое зрелище - как мужику ч--- в тиски зажимают, а потом распиливают. А самое смешное в этой истории - диагноз: "Инородное тело на половом ч---".

5. Лет двадцать назад появился новый препарат для внутривенного наркоза - китамин. Фактически - ЛСД, галлюциноген. Чтобы эффект наступил, а галлюцинаций не было, нужно ввести еще и реланиум. Но по-началу об этом мало кто знал. Ввели врачи "скорой" одной больной китамин, подкорка у нее растормозилась, и стала дама прямо в машине любовь "изображать" с криками, с телодвижениями соответствующими. Еле-еле довезли ее до больницы. А там врач сразу сообразил в чем дело, ввел ей реланиум и говорит: "Вам еще повезло. А то на прошлой неделе тоже подобный случай был, только с мужиком здоровенным. Так он всю машину разгромил, пока с марсианами воевал".

6. Лазекс - это мочегонное, применяется при черепно-мозговых травмах и инсультах, чтобы отека мозга не было. Одной старушке лазекс ввели, так она не только машину "скорой", но и приемный покой больницы обмочила. А доктора из "стационара" смотрят на бригаду, как "штатники" на Саддама Хусейна - как будто те нарочно все придумали. Только отъехали от, больницы - вызов в вытрезвитель: мужик там лежит пьяный, лицо в кровь разбито и - без сознания. Ввели ему лазекс и в ту же больницу повезли. Так клиент мало того, что весь приемный покой обгадил, так еще и послал всех по матушке, когда очнулся - не было у него никакой болезни, кроме алкоголизма. В общем, бригада потом просто боялась ездить в эту больницу - линчуют еще...

7. Одноразовых шприцев при советской власти не было - иголки стерилизовали и вновь пускали в дело. Но часто относились к этому халатно - втыкали, например, для удобства в картон. На конце иглы образовывался крючок, так что колоть ей - это было что-то из области маркиза де Сада. А еще считалось: если не попал в вену, иголку надо оставить на месте, чтобы знать - сюда уж точно колоть не следует, и брать следующую. Один горе-доктор пытался ввести больному лекарство, восемь иголок из того торчит, а эскулап успокаивает: "Вы не волнуйтесь. Я сейчас на станцию съезжу - побольше иголок привезу".

8. Приезжает докторша к 16-летней девушке - та жалуется на боли в животе. И видит, что та, что называется, на сносях. И это не боли никакие, а просто схватки уже начались. Пытается выяснить: "Вы у врача наблюдались? Вам же рожать пора!" А вокруг дочки мамаша бегает и кудахчет: "Какие схватки? Какие роды? Моя дочь еще девочка! А что у нее живот большой - так мы питаемся хорошо, ни в чем ей не отказываем!"

9. Приезжает врач ночью на вызов, а у парадной дома сидит огромная собака. Открывает дверь, входит в лифт - собака за ним. Выходит на нужном этаже - пес не отстает. Доктор думает: "Может быть, ее меня выслали встречать?" Звонит в дверь, а когда ему открывают, спрашивает: "Ваша собака?" Ему отвечают: "Нет", но уже поздно - "четвероногий друг" проскальзывает в квартиру и направляется прямо на кухню. К подносу с пирожками. Пока хозяйка мужа поднимала, пирожков как не бывало. Еле-еле потом псину за дверь выпихнул...

10. Образование у врачей, особенно сельских, порой оставляет желать лучшего. Так в одном из поселков в Ленинградской области фельдшер "скорой помощи" поставил такой диагноз: "Нарыв левой половины жопы".

11. А в одном городском стационаре невропатолог осмотрел больного и записал: "Зрачковые рефлексы в норме. Зрачки реагируют на свет симметрично". И все бы ничего, да только потом оказалось, что у пациента один глаз стеклянный.

12. Есть такое вещество - морилка. Спиртовой раствор, между прочим. Когда в городе впервые появились два синих от употребления морилки внутрь гражданина, их поначалу пытались лечить. Пока не догадались позвонить директору того комбината, где это "райское блаженство" выпускают. А тот спокойно ответил: "Гоните вы их. У нас полгородка таких ходит - и ничего". Первое впечатление при взгляде на таких людей - что это марсиане. Или, если у кого фантазия победнее, - негры.

13. Случай из области психиатрии: свихнулась бабка на почве коммунистических идеалов - газ пустила, воду открыла, революционные песни распевает. Приехали пожарники, милиция, психиатры - стали всем миром дверь ломать. А бабка: "За Родину! За Сталина! Живой не дамся!" Сломали одну дверь, а за ней - вторая. И бабка из-за нее: "Что, взяли, фашисты проклятые? Союз нерушимый..." Еле спасли последовательницу самых передовых идей.

14. Еще одна свихнувшаяся старушка решила в коммуналке всемирный потоп организовать. Соседи вызвали "скорую", и врачи, как и полагается при социально-опасном поведении, повезли бабку в психиатрию. Но у психиатров обычно есть масса причин для отказа в приеме - вкололи пенсионерке успокоительное и не поленились на своей машине обратно домой доставить. Это ее вдохновило на новые подвиги - веревку на балконе перерезать, и все белье вниз покидать. Соседи решили, что если бабка и не псих, то хулиганка - точно. Вызвали милицию, Но там тоже не дураки сидят - видят же, что клиент не в себе. И вызывают "скорую", которая опять везет старушку в психиатрию. Так и каталась она всю ночь, пока не успокоилась...

15. Женщина рассказывает: "Пришел муж с работы, сказал "Привет!", лег на диван и помер". Врачи сразу сообразили - острое нарушение мозгового кровообращения. Так сказать, "Инсульт-привет!"

16. Приехал один доктор, до того увлекавшийся военной наукой, что даже на работу ходивший в пятнистой форме, на вызов. Звонит-звонит, а ему никто не открывает. Наконец, минут через пять появляется старушка - божий одуванчик: "И кто там?" - "Кто-кто, - орет вконец разозлившийся врач. - Служба ликвидации!" Бабка дверь захлопнула и на звонки больше уже не отвечала. А потом жалобу написала: "Приезжал с вашей станции какой-то военный. Чуть меня не порешил!"

17. Другой доктор носил длинные волосы и крестик на шее. Когда его вызвали констатировать смерть, старушки на скамеечке перед домом стали истово креститься: "Ну вот, уже и батюшка идет".

18. Полуторагодовалый малыш нашел на мамином столе флакон модных и дорогих тогда духов "Фиджи" и выпил его. Пока доктора решали, куда его везти, папаша бегал вокруг и причитал: "Господи, не знаю, что жене сказать. Как я ей объясню, куда духи девались?!"

19. Поехала группа наших врачей на экскурсию в Прибалтику. Выпили, подрались, еще выпили, помочились в пруд с лебедями, за что были биты местным населением - словом, хорошо отдохнули... Так хорошо, что на следующий день из семи человек до работы добрались только двое. И одному из них начальник станции говорит: "Раз, Саша, вы съездили в Прибалтику, так я помечу, что культурно-массовое мероприятие проведено".

20. В одной больнице, как это часто бывает, познакомились мужчина и женщина. И в койку легли. Остальным женщинам в палате обидно, видимо, стало. Поскольку они не нашли ничего лучше, чем вызвать милицию. Приехавший страж порядка разозлился и спросил: "Ну и что прикажете делать - его за ч--н держать или остальных ублажать?"

21. На работу врачи всегда надевают самую плохую обувь, потому что есть примета: "Наденешь хорошую - обязательно в дерьмо попадешь".

22. Любимая песня: "Мы поедем, мы помчимся в венерический диспансер. И отчаянно ворвемся прямо к главному врачу. Ты узнаешь, что напрасно называют льюис страшным. Ты увидишь - он не страшный. Я тебе его дарю!" А льюис, между прочим, это сифилис.

Источник

labrador.ru

Байки водителя скорой помощи. - Cкорая помощь

Она была фельдшером в нашей бригаде. Когда я устроился то она была первой из врачей, с кем у меня сложились почти дружеские отношения. Молодая, улыбчивая, разговорчивая женщина – с ней как-то быстро мы нашли общий язык и проводя целые сутки в машине мы общались легко и для разговоров у нас было много тем.Но вот я заметил, что Катюхи давно что-то не видно на смене. График с моим не совпадает? В отпуск ушла? Я поинтересовался у врачей, которые заступили вместе со мной на рабочие сутки.- Не знаешь, что ли? Ее уволили. – Таким был ответ.

- Как? За что?- Жалоба какая-то поступила на самый верх, ну и попросили.- Гм. Странно. Жалоба на Катюху? Она ж сама приветливость и исполнительность! Мнда. Жаль конечно. Врачей и так не хватает, иногда по одному на смену выходят, а тут «уволили».Я уже почти забыл про нее, но как-то, стоя на адресе, вдруг увидел ее, идущую к машине и улыбающуюся во весь рот.- Привет, привет! Как ваши дела? Как сам?- Привет Катя! Да, все так же, работаем.- Бесплатными извозчиками?- Да ладно тебе, чего сама не знаешь?- Да знаю конечно. Не знала бы – не говорила.Мы поговорили ни о чем, пока я, наконец, не осмелился поднять интересующий меня вопрос:- Кать, а чего случилось то, чего ты ушла?- Тебе не рассказали? Ну ладно, не вижу повода из этого секрет делать. Сорвалась я. Психанула. Больную тетку матом обложила.- Ну ничего себе. А чего это ты так?- Да… Достало меня что нас как бесплатное такси используют. Вот прикинь, сидит она дома, давление от погоды прыгает. Нет чтобы неотложку вызвать, но ведь нет, вызывает скорую, неотложка, мол, ехать долго будет. А у той еще и сын врач какой-то, терапевт, что ли. Сам же ей и насоветовал, чтобы она ему на работу не звонила – «вызывай, мама, скорую! Они быстро приезжают!»Ну, приехали мы. А вызов повторный, у нее вечером бригада была, но в больницу на ночь она ехать отказалась, ну, эти давление ей сбили и уехали. Утром нас вызывают. Пока по пробкам до нее доперлись, пришли, а она сидит в коридоре, одетая, сумочка собрана. «Ну поехали», говорит.«Куда?» - спрашиваю. А она: «Так в больницу. Мне вчера сказали в больницу надо ехать. Ну я утром встала, позавтракала, собралась, помолилась. Все, везите меня.»- Ну я и сорвалась. Помолилась она, бля… Взбесила она меня. Я орала на нее минут пять, наверное. Припомнила ей всех, кого мы довезти не успели. Орала что мы экстренная служба, экстренная! А не такси! Что пока она тут, помолившись в больницу едет, где-то на улице человек с приступом лежит, баба рожает или ребенок подавился, а скорых свободных нет, - они, тетушек, помолившихся, по заведениям развозят! Ты где у нас шашечки, дура, увидела? – Вот так прямо и орала пока не отпустило. А она сидит, молча слушает. Потом меня отпустило, пошли мы в машину, отвезли ее конечно… А она приехала и прямо там, в больнице заяву и накатала.Мне главный сказал: «Можешь заявление не писать, никто насильно выгонять не станет, людей нет, работать некому.» Но я что-то уже все, сама сдулась. Раз уж дошло до такого, что на пациентов орать начала, надо менять работу. Не к добру это. Ну и рассчиталась. – Катя улыбается.

С новым годом.

График у меня в декабре хороший вышел – тридцатого сутки, а потом уже только второго января. Самый удачный расклад. Но раз кому-то повезло, значит есть и те, кто в Новый год все-таки работать будет.Прихожу на смену, спрашиваю у бригады: «Как в новогоднюю ночь отработали? Нормально все?» «Ага, отвечают, когда это в праздники нормально то было?» Девушка-фельдшер рассказывает:- В одиннадцать, за час до нового года, вызов. Приезжаем на адрес, берем чемоданы, идем к подъезду. На подъезде домофон. Я звоню, значит, в квартиру, говорю: «Скорую вызывали?» А из домофона, чего бы ты думаешь? Ну, обычно говорят: «Вызывали, проходите» и дверь открывают, да? А тут из домофона женский крик: «Девочки бегите, он к вам с ножом бежит!!!»Мы переглянулись и как ломанемся к машине! С пробуксовкой, на льду поскальзываемся, с чемоданами – не бросишь ведь! Бежим, чуть ни падаем. Чуть в штаны не наделали. В машину запрыгнули, двери заперли, сидим. Что делать? В подъезд одни точно уже не пойдем. Позвонили ментам. А у ментов уже новый год отмечают. Говорят, если мы вызов примем, то приедем уже после двенадцати, ждать будете? Вот нам веселуха то, в новогоднюю полночь сидеть в машине возле подъезда где какой-то псих с ножом бегает….- И чего, встретили новый год у подъезда?- Не. Объяснили диспетчеру ситуацию, нам вызов отменили, будто никто дверь не открыл. Поехали на базу. Без десяти двенадцать приехали, на куранты и Путина успели.- А что там, в подъезде, потом что-то слышали, ничего не случилось? Куда псих с ножом делся то?- Да, там дом такой, одни асоциальные живут. У них это обычное дело. Ну, побегал да уснул, наверное. Туда больше не вызывали.

Ара.

Врачей на скорой не хватает и часто бывает врач ездит на вызова один. Вот и сегодня мы с Костей работаем вдвоем – я вожу, он лечит. Костя – парень лет тридцати, рыжий в очках, очень чуткий и общительный с пациентами. Бабушки его очень любят. Он с ними разговаривает, выслушает, они его чаем напоят. Бывает сидит на одном адресе по часу, все беседы с бабульками ведет. А тем ведь, зачастую только это и нужно. Даже не лечение какое-то, а общение с понимающим, добрым человеком. Выговорится бабушка, давление упадет, успокоится – вот и терапия лучше таблеток.Костя этот адрес знал, там бабулька с переломом бедра лежит. Был уже как-то давно у нее. Приехали, он ушел и опять чуть ли ни час отсутствовал. Потом вышел, сел в машину и сидит, в одну точку смотрит, думает чего-то.- Ну, едем? – Наконец спросил я.- Знаешь, что… – вопросом ответил Костя.- Не знаю. – Сказал я и посмотрел на него, все так же о чем-то размышляющим.- Вот ведь ситуация какая. - Начал рассказывать он.- Пришел сейчас к бабульке – она с переломом бедра лежит. Упала неудачно недели три назад. Ну поговорили с ней, посмотрел ее. Смотрю, в комнате какой-то ара трется. Ну видно, что нерусский, то ли азер, то ли дагестанец какой… Не разбираюсь я в них. Ну, посмотрел я бабульку, решил идти уже, а этот ара меня шепотом так, зовет: «Доктор, а доктор! Можно на разговор?» И показывает на кухню. Ну, пошли.- Доктор, помоги, совет нужен. – Начал ара, как мы уединились на кухне.- Я квартиру эту купил.- И что? – Не понял Костя.- Ну… Получается вместе с бабушкой. – Ара как будто извиняется.- Квартиру мне ее сын продал. Они тут втроем жили – бабушка, сын ее и жена сына. У нас и вопросов не возникало, я думал у них где-то еще жилье есть. А они деньги получили и сразу уехали на юг куда-то. И матери ничего не сказали, просто бросили ее тут и все.- А она что?- Так она не знает ничего. Она думает, что сын с невесткой где-то на работе, а я просто их знакомый, ее покормить да убраться захожу. Сидит, вон, у окна, ждет их… А я-то знаю, что они не придут. И сказать ей об этом не могу. Ну не могу я… Вот так и живем. Кормлю ее, убираюсь. А она сидит, в окно смотрит. Что мне делать? Посоветуй что-нибудь, доктор?Костя замолчал.- И что ты ему посоветовал? – Спросил я.- Ничего. Сказал, что лежать она еще месяц, как минимум будет, придется так же и кормить, и убирать.- А ара что?- Кивнул, согласился. А куда деваться то?

Максимка.

Часто вызывают в отделение милиции. У них там за все, что связано со здоровьем человека, отвечает скорая помощь. Вот и сейчас приехали, бригада – две женщины-фельдшера, ушли в отделение и, довольно быстро вышли обратно. Смотрю, несут люльку-переноску, и, вроде как не пустую. Сели обе на переднее сиденье и поставили люльку на колени.- Кто там? – спрашиваю.- Максимка! – Обе улыбаются с интересом разглядывая розовое личико, укрывшееся в кружевных складках одеяла.- Поехали на Гайву, в детскую. Таких маленьких только туда и отвозят.- Откуда он у вас? Такой мелкий! Сколько ему? – Удивляюсь я и завожу мотор.- Девять месяцев. В полиции вручили. – Доктора смеются, и я замечаю, как личико в кружевах, глядя на смеющихся теток, тоже расплывается в веселой улыбке.Больница, в которую мы едем находится на другом конце города. Километров сорок, как минимум. Это что это, такой маленький человечек и путешествует по городу один?- И где ж они такого Максимку нарыли?- Да на хате какой-то. Его биологический отец ментам сдал. Мамаша где-то пьяная. Они звонили ей, она трубку берет, но лыка не вяжет. Пьяная в хлам. Вот вызвали нас, чтобы в Дом малютки отвезли.- А отец то что, не справляется что ли?- Так он не живет с ней. Просто, видимо, о ребенке переживал. Пришел к бывшей, а ее нет, Максимка один дома лежит. Звонит, а та: ни бэ, ни мэ…. Ну он ментов и вызвал. А они к себе его привезли и чего, куда его девать то?Мы едем по ночной дороге, Максимка уже проснулся, в машине жарко и женщины развязали укрывающее его одеяло и освободили ему руки. Он машет ручками, весело агукает и смеется.- Какой спокойный малец! Его кормили хоть?- Да, отец ему смесь сделал, менты кормили, когда мы приехали. А у асоциальных дети всегда такие спокойные, не требовательные, радуются малому. С детства приучены.- И что сейчас с ним будет?- Ну, подержат наверное в доме малютки. Пока документы на лишение прав оформлять будут.- А что мать уже все, считай ребенка потеряла?- Если успеет завтра его забрать, то, наверное, отдадут так. Но как она успеет, если пьяная где-то? А до Гайвы еще добраться надо. Да, похоже, что Максимка теперь будет государственный.А Максимка весело агукает и улыбается во весь рот. У него начинается новая жизнь.

via

bratstvo03.livejournal.com

Байки скорой помощи | Питачог

ЛЮБОВЬ — В последнее время на ножевые ранения или огнестрел врачи без милиции даже не суются — мало ли на что наткнешься… И вот приезжают они как-то раз на вызов — некая экспрессивная дама своему возлюбленному вилкой в живот ткнула. Приревновала к кому-нибудь, наверное. Ну, дело, как говорится, житейское. А рана между тем получилась проникающей, клиента (мужчину нехилого телосложения) надо на носилки грузить и в больницу отправлять. Приступили врачи с ментами к работе. И только тут заметили, что в углу комнаты, где они героически борются за жизнь человека, двое… как бы это сказать помягче, занимаются продолжением рода. И ничего их при этом не смущает — ни стоны раненого, ни разговоры посторонние. Видать, Амур на них не одну стрелу потратил, а сразу весь колчан. Одному милиционеру обидно, наверное, стало — подошел он к койке и \»Адама\» этого в плечо толкнул: \»Эй, может, поможешь носилки тащить?\». Тот повернул голову и с обидой в голосе ответил: \»Ну вы, мужики, даете — вас там вон сколько, а я здесь один!\». Все только рты пораскрывали от такой наглости. А потом согласились, что мужик этот, как ни странно, в общем-то прав: ему ведь действительно никто не помог, один, бедняга, корячился… СИНДРОМ РИЗЕНШНАУЦЕРА-РОТВЕЙЛЕРА Было это лет пятнадцать назад, когда из крупных пород собак у нас в стране была известна только восточноевропейская овчарка, а остальные числились по разряду экзотических. Подобрала однажды бригада мужика лет сорока — не то чтобы очень пьяного, но с головокружением и общей слабостью (гипертоника, в общем). А на \»скорой\» была негласная договоренность — пьяных в милицию стараться не сдавать: уж больно много потом черепно-мозговых травм всплывало. И в стационар просто так не повезешь — \»не тянет\» больной на госпитализацию… Стали думать, что делать. И доктор (который, к счастью, оказался большим любителем домашних животных) к диагнозу в скобках приписал: \»Синдром ризеншнауцера-ротвейлера\». И повез бедолагу в больницу. А врачи там обычно работают с амбициями, на \»скорку\» свысока смотрят. Выходит один такой \»профессор\» и спрашивает: \»Чего привезли?\» (подразумевая, видимо — \»чего потревожили?\»). Наш скромный герой отвечает: \»Случай, в общем-то, обычный, но осложненный синдромом ризеншнауцера-ротвейлера\». И показывает кардиограмму: \»Посмотрите, какое пэ-ку, какие пробелы — это же типичный ризеншнауцер!\». \»Стационар\», который, естественно, о таком синдроме слыхом не слыхивал, но признаться в этом не может, соглашается: \»Да, случай непростой. Пусть он пока в реанимации полежит, вдруг осложнение будет\». Через несколько дней бригаду в полном составе вызывает к себе начальник станции и говорит: \»За то, что человека в больницу пристроили — хвалю. Но что за чушь собачью (в прямом смысле слова) вы тут понаписали?!\». На что доктор совершенно спокойно отвечает: \»Простите, а разве что-то не так?\» — и показывает направление, которое представляет из себя вот что: \»Диагноз направляющего учреждения (бригада номер, станция номер…) — синдром ризеншнауцера-ротвейлера. Диагноз лечебного заведения при поступлении — тот же. Диагноз при выписке — синдром ризеншнауцера-ротвейлера… с улучшением\». Мужичок, наверное, до сих пор с таким диагнозом ходит, потому что врачи от своего мнения отказываться ох как не любят… НАЕМНИК Ханурики — любимый \»контингент\» для врачей \»скорой\». В том смысле, что затуманенный водкой или другими \»нехорошими излишествами\» мозг алкаша любую чушь, какую ему врач пожелает \»впарить\», принимает за чистую монету. Чем люди в белых халатах иногда беззастенчиво пользуются… Так вот, берет однажды \»скорая\» человека сильно пьяного, изрядно кем-то побитого и от всех этих несчастий — чрезвычайно агрессивного. Тогда доктор, которому крики и мат пациента успели быстро надоесть, говорит: \»Ладно, мужик, шутки в сторону. Ты попал, причем попал на полную катушку. Слышал, что Британия Фоклендские острова потеряла? Ну вот, а мы тут подхалтуриваем немножко — наемников по всему свету собираем. Так что ты у нас сейчас пройдешь подготовку, получишь базуку и вперед — воевать за британскую корону! А для начала будешь учиться ползать по-пластунски — там заросли низкие\». Когда \»скорка\» подъехала к больнице, изрядно перепуганный \»боец\» действительно опустился на колени и пополз в сторону дверей. При этом он получил от \»инструктора\» пинок под зад: \»Жопу убери, прострелят!\» — и в таком оригинальном положении появился в приемном покое. Ему-то все равно — он как был пьяный-битый-грязный, так и остался. А народу — развлечение… ИНТЕРПОЛ И еще одна история про \»пьяного-битого-наглого\». Только в этом случае фантазии у врача оказалось еще больше… Поскольку он агрессивному пьянице сказал буквально следующее: \»Знаешь, братец, я бы на твоем месте так себя не вел. Ты что думаешь, мы — \»скорая\»?\». Тот даже опешил: \»А кто же еще?\» — \»Нет. Мы — агенты Интерпола. Знаешь, что это такое?\» Мужик, уже попритихнув, кивает: \»Знаю. А в чем, собственно, дело?\» Доктор ему спокойно объясняет: \»А дело в следующем. Из Дели в Москву летел самолет с официальной делегацией — на переговоры. Летел и взорвался, а наводка пришла именно на тебя. Наше-то дело, в общем, маленькое — найти и передать индийским коллегам. А уж что они с тобой дальше сделают — нам по барабану. Сдадим тебя под расписку, гонорар получим — и отвалим\». \»Клиент\», у которого от страха уже поджилки трясутся, умоляет: \»Ребята, вы же русские люди. Не отдавайте меня этим нехристям. Подскажите, должен же быть какой- нибудь выход!\». Врач задумывается: \»Ну, в принципе, есть вариант. Ты ведь пока на нашей территории… Так вот: сейчас приедем в больницу, там будет дежурный милиционер. Ты сразу нас отталкиваешь, бежишь к нему и признаешься в чем угодно — что марихуану в горшках выращивал, малолетних совращал, даже убил кого-нибудь. Главное — чтобы он тебя забрал. Если на родине останешься — по крайней мере выживешь\». Оставшуюся часть пути пьянчуга провел в глубокой задумчивости. И, видимо, все же решил, что тюрьма на родине лучше, чем неизвестность на чужбине. Поскольку, как только машина остановилась, действительно оттолкнул докторов и побежал \»сдаваться\»: \»Товарищ милиционер, я малолетних совращал, марихуану выращивал, но самолетов никаких не взрывал!\». Страж порядка, конечно, не знал, что перед ним международный террорист и поэтому просто спросил у врачей: \»Ребята, он что у вас — психический?\» — \»Не знаю, — отвечает доктор, — а только он нам всю дорогу про какой-то самолет рассказывал, который летел из Индии с официальным визитом. Может, тебе на всякий случай в какие-нибудь высшие инстанции позвонить?\» Милиционер ничего не ответил, только плюнул и повел мужика в приемный покой. Больше врачи \»скорой\» этого пациента не видели. Погиб, наверное, в застенках КГБ, бедняга… ЖАЛОБЫ Конечно, больного человека все раздражает. И в первую очередь доктора. Которые и понимать ничего не понимают, а только пыжатся и лекарства настоящие, действенные, от больных прячут. В общем, полный беспредел. Так что жалобы на людей в белых халатах — явление обыденное. Но если большинство пациентов жалуется на неторопливость врачей и отсутствие у них нужных медикаментов, то некоторые поднимаются в своих опусах до уровня настоящей литературы. В общем, Зощенко отдыхает… Так, одна весьма колоритная врачиха после визита к больному получила приглашение выпить чашку кофе. Дама пошла на кухню, как тут на нее откуда-то сверху прыгнул огромный кот. Она вспылила, от кофе отказалась и ушла. Жалоба на нее получилась такой: \»Пришла, как королева. Ушла, как королева. И пахло от нее французскими духами!\» Когда этот опус был прочитан на собрании трудового коллектива, женщина резонно ответила: \»Извините, я не знала, что от советского врача должно пахнуть говном!\» На начальство аргумент, видимо, подействовал, поскольку никаких санкций не последовало… Жалоба на другого врача звучала так: \»Доктор был издевательски вежлив\». И ведь нечего возразить — у человека горе, похмелье там, сифилис или вилка в животе, а тут этот приходит, весь в белом: \»будьте так любезны… Если вас не затруднит\». Есть от чего возмутиться! \»КАПУСТА\» В ХОЛОДИЛЬНИКЕ, ШПРИЦ В ГЛАЗУ Денег врачам \»скорой\» брать на выезде не положено. Но они, конечно, берут — зарплата-то маленькая. Не вымогают, упаси Бог, но если предложат — не отказываются… Приезжает как-то раз бригада к новому русскому — из запоя его выводить. Ну, сделали укольчики, все как положено. Клиент остался доволен и желает своих спасителей отблагодарить. А встать самостоятельно еще не может — ослаб за предыдущие две недели. И говорит: \»Возьмите деньги сами\». Врачи спрашивают: \»Где?\». — \»Да в холодильнике\». И действительно — открыли они морозилку, а там бумажник из натуральной кожи от \»зелени\» ломится. А дальше — почти как в анекдоте: \»Сколько взять-то?\» — \»Сантиметра два-три\»… Прикинули доктора на глазок, во сколько клиент их помощь оценил, поблагодарили его и уехали. А про себя думают: \»\»Капусту\» надо хранить в холодильнике. Все правильно. Все по понятиям\»… Кстати, о понятиях. У этих, с бритыми затылками, разговор примерно один и тот же: \»Ты доктор, блин, смотри, в натуре. Ежели братку чего не того сделаешь — грохнем!\» Одному врачу это надоело, и он товарищам потерпевшего вежливо так объяснил: \»Понимаете, в чем дело, уважаемый — нервы-то у нас не железные. Так что если у меня сейчас рука дрогнет, я вашему другу вместо живота в глаз укол сделаю. Мне после этого, конечно, не жить. Но ведь и ему — тоже…\» Этот педагогический ход, кажется, возымел действие, поскольку браток отступил в сторону и даже попытался извиниться: \»Все, доктор, блин, отваливаю. Но ежели что…\» МАЛЕНЬКИЕ ТРАГЕДИИ 1. Знаете, что такое ларингоскоп? Это медицинский прибор, и применяется он в реанимации. А на \»неотлоге\» им что делают? Да орехи колют! Как сказал Бонапарт: \»Самая большая безнравственность — заниматься делом, в котором ничего не понимаешь\». 2. Укушенный рассказывает: \»Я очень люблю собак. Шел из универсама, смотрю — пес привязан. Я думал, что это сенбернар, и погладил его. А он оказался московской сторожевой…\» 3. Приезжает доктор на вызов к молоденькой девушке, которая жалуется на боль в животе. И видит: половина волос у нее на лобке нормального цвета, а другая — огненно-рыжая. Спрашивает: \»У тебя давно так волосы растут?\». А она отвечает: \»Нет. Просто я краску для волос купила. Надо же было ее на чем-то попробовать\». 4. Приехала бригада к мужику пьяненькому — с сердцем у него плохо. Тот всех из комнаты предварительно выгнал, а потом доктору показывает: пока он в отключке был, жена ему щутки ради на член кольцо от подшипника надела, вот головка и отекла… Добрались до больницы, а там дежурный говорит: \»Напильника у меня с собой, как бы понимаете, нет, а сталь тут хорошая. Так что везите пилить — на завод какой-нибудь, что ли…\» Через справочную нашли адрес завода, приехали туда. Так вся ночная смена, естественно, собралась смотреть на это фантастическое зрелище — как мужику член в тиски зажимают, а потом распиливают. А самое смешное в этой истории — диагноз: \»Инородное тело на половом члене\». 5. Лет двадцать назад появился новый препарат для внутривенного наркоза — кетамин. Фактически — ЛСД, галлюциноген. Чтобы эффект наступил, а галлюцинаций не было, нужно ввести еще и реланиум. Но по-началу об этом мало кто знал. Ввели врачи \»скорой\» одной больной кетамин, подкорка у нее растормозилась, и стала дама прямо в машине любовь \»изображать\» с криками, с телодвижениями соответствующими. Еле-еле довезли ее до больницы. А там врач сразу сообразил в чем дело, ввел ей реланиум и говорит: \»Вам еще повезло. А то на прошлой неделе тоже подобный случай был, только с мужиком здоровенным. Так он всю машину разгромил, пока с марсианами воевал\». 6. Лазикс — это мочегонное, применяется при черепно-мозговых травмах и инсультах, чтобы отека мозга не было. Одной старушке лазикс ввели, так она не только машину \»скорой\», но и приемный покой больницы обмочила. А доктора из \»стационара\» смотрят на бригаду, как \»штатники\» на Саддама Хусейна — как будто те нарочно все придумали. Только отъехали от, больницы — вызов в вытрезвитель: мужик там лежит пьяный, лицо в кровь разбито и — без сознания. Ввели ему лазикс и в ту же больницу повезли. Так клиент мало того, что весь приемный покой обгадил, так еще и послал всех по матушке, когда очнулся — не было у него никакой болезни, кроме алкоголизма. В общем, бригада потом просто боялась ездить в эту больницу — линчуют еще… 7. Одноразовых шприцев при советской власти не было — иголки стерилизовали и вновь пускали в дело. Но часто относились к этому халатно — втыкали, например, для удобства в картон. На конце иглы образовывался крючок, так что колоть ей — это было что-то из области маркиза де Сада. А еще считалось: если не попал в вену, иголку надо оставить на месте, чтобы знать — сюда уж точно колоть не следует, и брать следующую. Один горе-доктор пытался ввести больному лекарство, восемь иголок из того торчит, а эскулап успокаивает: \»Вы не волнуйтесь. Я сейчас на станцию съезжу — побольше иголок привезу\». 8. Приезжает докторша к 16-летней девушке — та жалуется на боли в животе. И видит, что та, что называется, на сносях. И это не боли никакие, а просто схватки уже начались. Пытается выяснить: \»Вы у врача наблюдались? Вам же рожать пора!\» А вокруг дочки мамаша бегает и кудахчет: \»Какие схватки? Какие роды? Моя дочь еще девочка! А что у нее живот большой — так мы питаемся хорошо, ни в чем ей не отказываем!\» 9. Приезжает врач ночью на вызов, а у парадной дома сидит огромная собака. Открывает дверь, входит в лифт — собака за ним. Выходит на нужном этаже — пес не отстает. Доктор думает: \»Может быть, ее меня выслали встречать?\» Звонит в дверь, а когда ему открывают, спрашивает: \»Ваша собака?\» Ему отвечают: \»Нет\», но уже поздно — \»четвероногий друг\» проскальзывает в квартиру и направляется прямо на кухню. К подносу с пирожками. Пока хозяйка мужа поднимала, пирожков как не бывало. Еле-еле потом псину за дверь выпихнул… 10. Образование у врачей, особенно сельских, порой оставляет желать лучшего. Так в одном из поселков в Ленинградской области фельдшер \»скорой помощи\» поставил такой диагноз: \»Нарыв левой половины жопы\». 11. А в одном городском стационаре невропатолог осмотрел больного и записал: \»Зрачковые рефлексы в норме. Зрачки реагируют на свет симметрично\». И все бы ничего, да только потом оказалось, что у пациента один глаз стеклянный. 12. Есть такое вещество — морилка. Спиртовой раствор, между прочим. Когда в городе впервые появились два синих от употребления морилки внутрь гражданина, их поначалу пытались лечить. Пока не догадались позвонить директору того комбината, где это \»райское блаженство\» выпускают. А тот спокойно ответил: \»Гоните вы их. У нас полгородка таких ходит — и ничего\». Первое впечатление при взгляде на таких людей — что это марсиане. Или, если у кого фантазия победнее, — негры. 13. Случай из области психиатрии: свихнулась бабка на почв

pitachog.fun

• 
  Мотоциклов днепр история
• 
  Проводка мотоцикла восход
• 
  Regal raptor мотоцикл
• 
  Мотоциклы в австрии
• 
  Изобрели летающий мотоцикл
• 
  Полицейские мотоциклы видео
• 
  Мотоцикл стелс 125
• 
  Текст песни мотоцикл
• 
  Blaze мотоцикл 250
• 
  Свобода на мотоцикле
• 
  Гусеничный мотоцикл урал