И комиссары в пыльных шлемах... Комиссары в пыльных шлемах
И комиссары в пыльных шлемах... » Военное обозрение
Новость о том, что в Министерстве обороны России обсуждаются планы воссоздания чего-то подобного некогда существовавшему ГлавПУру (Главному политуправлению Советской Армии и Военно-Морского Флота) не на шутку всколыхнула никогда не дремлющую и вечно бдящую в ожидании очередного подвоха со стороны Кремля «демократическую общественность». Волной пошли взволнованные комментарии, заголовки некоторых из которых вполне красноречиво отражают глубокую озабоченность их авторов. Вот, например, такой: «Патриотическому воспитанию в армии угрожает советская болезнь».
Скажу сразу: мне нет никакого дела до личности данного автора, а потому не стану даже упоминать его фамилию. Но поскольку затронутая имярек тема является достаточно специфической и требует весьма основательного знания предмета или хотя бы опыта армейской службы, то я посчитал правильным поинтересоваться в этом ракурсе его биографией. Наивно полагаю, что человек, рассуждающий о целесообразности существования политорганов в армии, должен иметь хоть какое-то отношение к военному делу. Оказалось, я ошибся: не должен.
Товарищ, не прослуживший ни одного дня в армии ни с политорганами, ни без таковых, «авторитетно» рассуждает на сайте одного из ведущих российских интернет-изданий о том, нужно или нет ли их восстанавливать!
Качество аргументации – под стать полностью отсутствующему личному опыту пишущего. Вот, например, такой пассаж: «В поздние советские годы, 70-80-е политруки воспринимались в самой армии в лучшем случае как бессмысленные люди, а в худшем как армейские «комсомольцы» — то есть как профессиональные аппаратчики, превратившиеся в прожженных циников и карьеристов. А самое главное — не помогавшие, а мешавшие командирам».
Так вышло, что, в отличие от этого писателя, ваш покорный слуга в армии служил. Причем не в какой-нибудь, а именно в Советской Армии. И как раз в те самые 80-е годы, когда, по мнению оного «эксперта», политработники только тем и занимались, что мешали своим командирам. И более того, какую-то часть службы автор этих строк был тем самым «армейским комсомольцем», о которых выше сказано, как о «прожженных циниках и карьеристах».
Цена журналистского слова во все времена была очень высокой. Как и цена журналистской безответственности. И очень печально, что некоторые «акробаты пера» полагают себя вправе молоть чепуху только на том основании, что имеют прямой доступ к массовому сознанию.
А теперь — по существу, и только на основе личного опыта. В то время я был молодым офицером, призванным из запаса на должность командира взвода. Но поскольку у меня был диплом выпускника исторического факультета, политотдел дивизии (92-я гвардейская учебная мотострелковая дивизия, пос. Соляные, г. Николаев) рекомендовал меня на должность секретаря комитета ВЛКСМ отдельного учебного батальона связи. Где я и был избран таковым на общебатальонном комсомольском собрании.
Чем же занимался в те годы типичный «циник и карьерист», то есть старший лейтенант Селиванов? Если коротко, то всем. От строительства тренажерно-спортивной площадки до боевой подготовки. А поскольку батальон был учебный, и мы готовили будущих младших командиров войск связи, то занятиям по специальности и общевоинской подготовке уделялось главное внимание. Полугодовой цикл обучения заканчивался так называемым полевым выходом. Если совсем просто – это сто километров пешком в составе роты при полном вооружении и амуниции по полному бездорожью, местами по колено в грязи или в снегу.
Последние десять километров этого «выпускного экзамена» назывались марш-броском, когда вконец уставшие бойцы должны были двигаться еще быстрее, а порой и тащить на своих плечах выбившихся из сил товарищей… Потому что рота должна была прийти к финишу не отдельными личностями, а вся целиком, как единое боевое подразделение.
Где был в это время комсорг батальона? Правильно, месил грязь вместе со всеми, тащил на себе несколько автоматов и всем своим видом старался показывать окружающим, что унывать причин нет. Хотя самому иногда оставалось совсем немного до того, чтобы шлепнуться носом в залитую грязной жижей дорожную колею.
Любопытно, что, если командиры рот проходили эту полевую экзекуцию только один раз, вместе со своими подчиненными, то мне как комсоргу всего батальона выпадала честь (пишу без кавычек!) маршировать с каждой следующей ротой. А куда денешься: работа такая! Личным примером «мобилизовывать и вдохновлять».
А была еще так называемая «обкатка танками». Это когда каждый боец должен побывать под настоящим движущимся танком, чтобы преодолеть страх, научно именуемый «танкобоязнью». Догадайтесь с одного раза: кто должен был первым пройти это испытание? Правильно — комсомольский секретарь! И вовсе не потому, что у него это было прямо записано в служебных обязанностях. Просто так считалось правильным – быть впереди, особенно в непростых делах. И тем самым снимать стресс у новичков.
Ну а для большего эффекта я не сидел в окопе, как это было положено по условиям упражнения, а просто ложился на дорогу, примерно подгадывая такое место лежания, чтобы не попасть под гусеницы рычащей стальной махины. И действительно, впечатление у бойцов было что надо! После такой демонстрации я не помню случаев отказа от выполнения этой учебно-боевой задачи.
Думаю, что вам смешно даже спрашивать у меня: как и где комсорг батальона отмечал Новый год? Конечно же, с любимым личным составом, в ленинской комнате с лимонадом и пирожными. Такая работа! И день собственного рождения – под ночными звездами на полевых учениях. И никаких тебе поздравительных эсэмэсок от родных, потому что мобилок тогда не было. Зато разогретая по этому случаю на раскаленном радиаторе «Зурса» (армейский грузовик ЗиЛ-157) банка тушенки была лучшей в мире закуской к обязательному праздничному стопарику.
Кстати, для гражданских всезнаек, норовящих судить о вещах, им неведомых: все политработники всегда, помимо прямых партийно-политических обязанностей, имели еще и свое четко определенное место в боевом расчете части. Я, например, в период учений всегда выполнял роль командира линейной кабельной группы. Работа которой была проста, как кирзовый сапог: вечером получить задачу на обеспечение связи с подразделением, дислоцированным «вон за той горой», а утром, в состоянии обмороженного суслика, ввалиться в теплую палатку братьев-славян и напугать их бодрым докладом про то, что связь установлена.
Вот такие мы были «карьеристы и циники». Люди, которые ничего в этом не понимают, не могут судить о вещах, недоступных их пониманию. Например, о том, как важно простому солдату иметь возможность общаться с «товарищем офицером» как действительно со своим товарищем, а не с официальным начальником. Такая отдушина для живого человека, оказавшегося в непривычных для него жестких и, чего греха таить, вынужденно бездушных условиях армии, порой очень важна. И эта возможность у него была благодаря тому, что партийные и комсомольские секретари не имели командирских функций и полагались в основном на свой личный авторитет.
Не скажу, чтобы он был у всех или даже в одинаковой степени. Но к этому надо было стремиться – такая работа. Иначе грош тебе цена и в глазах солдат, и того же политотдела. Чего греха таить, были и такие, кто видел в этой работе беззаботную синекуру. Но перспектив у них не было никаких, и от них довольно быстро избавлялись. Не нужны в армии трутни.
А вот у заместителей по политчасти командные функции были. На уровне замкомандиров частей. Но, конечно же, и близко не было никакого бреда насчет покушения на единоначалие. Потому что всё в конечном счете решал командир. А когда он, бывало, решал неправильно, а порой даже преступно, то случалось и так, что возмездие настигало виновника именно оттуда, откуда не ждали.
В моем батальоне связи были факты воровства бензина для личных нужд. И был в штабе батальона такой мл. сержант по фамилии Лейнек. Который написал об этом письмо лично Леониду Ильичу Брежневу. А тот поручил разобраться на месте тому самому Главному политуправлению СА и ВМФ (ГлавПУру). Из Москвы в наш батальон нагрянула целая делегация. От полковничьих погон рябило в глазах. Копали, что называется, на три штыка в землю. Кого из армии выпроводили, кому и партбилет на стол пришлось выложить. А сержанта того никто и пальцем не тронул – такая вот была «роль и влияние партии в войсках».
Поэтому странно сегодня читать «экспертов», которые считают едва ли не единственным правильным предназначением политработников чтение политинформаций. Это равносильно тому, что вообще не понимать, о чем идет речь.
Армии нужны отнюдь не казенные политинформаторы, на лекциях которых будут засыпать даже мухи, но особый тип внутриармейских отношений, олицетворением которого всегда были политработники или, если хотите, комиссары. И когда человек этого звания, по своему внутреннему содержанию, ему соответствовал, то, по собственному опыту знаю: цены ему не было. И особенно нуждаются в таком человеке сами командиры, во всяком случае, наиболее мудрые из них. Те, которые понимают, что солдаты — люди, а не роботы, и что на одних приказах даже в армии далеко не уедешь. И всегда должен быть рядом человек, достаточно свободный от армейской субординации, чтобы иметь право на свое независимое суждение.
И совсем не удивительно, что в ситуациях, когда от армии требуется максимальная отдача, тема воссоздания дееспособных политорганов мгновенно становится актуальной. Именно это произошло на Донбассе, где в войсках донецких республик практически сразу после начала серьезных боевых действий были созданы соответствующих структуры, а в частях появились должности замполитов.
Растущая тревожность окружающей Россию международной ситуации, похоже, стимулирует принятие аналогичных решений и на общегосударственном уровне. И это вполне естественное развитие событий, как бы ни старались убедить нас в обратном те альтернативно одаренные граждане, которые свято уверены в своем праве судить обо всем, не зная ровным счетом ничего.
topwar.ru
Комиссары в пыльных шлемах +
То есть жизнь современного почитателя пролетарской диктатуры и красного террора, я представлял себе, как жизнь средневзвешенного неудачника, нашедшего для себя удобную форму оправдания собственной недееспособности... Боже, как я ошибался! И сегодня у меня случился полный и абсолютный разрыв шаблона и непреходящий до сего времени когнитивный диссонанс.
СЕГОДНЯ Я БЫЛ ТАМ, ГДЕ У БОЛЬШЕВИКОВ ГНЕЗДО!
И это был не Смольный и не подпольная явочная квартира. "Комиссары в пыльных шлемах" весьма вольготно и совершенно свободно располагались на территории НАТО, перемещались в пространстве не гримируясь, пили кофе и говорили на традиционном для первого состава московского ЧК, добротном латышском языке, и вообще назывались сотрудниками Службы Госдоходов (налоговая служба Латвии). Но как только они начали излагать свою активную социальную жизненную позицию... Это было де-жа-вю...
Такой консолидированной, неприкрытой, можно даже сказать - выстраданной ненависти к гадам-буржуям, такого презрения к кулакам-единоличникам и лавочникам, такого искреннего желания "весь мир насилья разрушить" я не видел с момента.. да вообще никогда не видел. Мои ЖЖ-шные активисты пролетарского диванного движения, постящие инфантильные лайки товарищу Троцкому, без которого, как написал aspirin_for_all, "... не было бы ни Т34, ни Гагарина" - дети малые по сравнению с разумом налогового чиновника, который реально "кипит возмущённо и в смертный бой идти готов!"
Они так фигачат ленинскими "апрельскими тезисами" - практически цитатами, что к концу беседы на свободные темы у меня было полное впечатление, что я только что прочитал от корки до корки газету "Правда". Причем градус революционной ненависти распределяется явно неравномерно. Если торговцам-лавочникам достаётся глухое ворчание, то при встрече с организаторами производств у "комиссаров" приключается форменная истерика на плохо скрываемой классовой почве.
В связи с этим возникают совершенно логичные вопросы;
- Они такие идеологически выдержанные сами по себе или их так учат?
- Если их так учат, то кто сейчас у власти в Европе?
seva-riga.livejournal.com
...И комиссары в пыльных шлемах... ~ Проза (Мемуары)
Но зачем нужен замполит (по флотски – помполит) на сугубо гражданском судне, ума не приложу. Лекции о марксизме-ленинизме читать взрослым мужикам? На трудовые подвиги вдохновлять? За дисциплиной следить? Милиционера бы наняли, пусть ходит по палубе, пьяных штрафует…
Если хотите, присутствие дармоеда в коллективе занятых людей реально раздражает! Ведь никакой пользы не было от бойцов идеологического фронта! Хорошо, если безвредный попадается, он только спит, да рыбу ловит на удочку, да официанток таскает в каюту. А другой ведь фиксирует весь негатив в папочку, а потом доносы пишет, портит жизнь людям. Ни разу я ни сам не встречал, ни от друзей и знакомых не слышал, что вот был у них помполит - душа коллектива, к которому шли со своими проблемами за помощью словом и делом, как это рисовали в книгах да фильмах. Наоборот, все, кого ни спроси, рассказывали, что помполитов сторонились, побаивались, а тупых ещё и презирали.
Вот несколько примеров.
…Однажды шли мы на отдых в Лас-Пальмас. С плавбазы пересел к нам флагманский помполит Шмаков. Тоже отовариться решил на Канарах.
Стою на палубе, смотрю в ночное небо. С детства страсть пялиться на звёзды. Выходит помполит свежим воздухом подышать.
-Что ты там видишь? – спрашивает.
-Да вот, слышал, якась комета летит, Галлея чи як, вроде должна быть видна на небе.
Он покосился на меня, приосанился и начал с умным видом рассказывать мне про кометы. Такого бреда даже сейчас в оккультных журналах не прочитаешь! Смутно помню, что-то о ядовитом хвосте нёс, которым комета может задеть Землю.
«Да он дубина!», - подумал я. – «Ещё жизни учит, дятел».
Перед этим помполит рассказывал нам, как вести себя на островах. Меня, точно знавшего, что он впервые за рубежом, так и подмывало спросить, где дешевле можно купить джинсы – в магазинах «Маршал Жуков», «Наташа» или у Миши Сундера?..
А перед заходом капитан нас предупредил, мол, вы, ребята, со спиртным поаккуратнее, пока пассажиры на борту, не нужны проблемы ни вам, ни мне. (Кроме помполита, был ещё и флагманский тралмастер). Мы понятливо кивнули - чё там, это само собой. Так что в увольнении пивка попили – и всё. А что покрепче – ни-ни! Зато как в море вышли, тут уж оторвались. Помполит с тралмастером первыми пример подали. Смотрим, из иллюминатора (а поселили их в штурманской каюте, отправив старпома и второго в носовой кубрик) бутылки пустые летят, ну и мы откупорили… Так мы хоть вахту стояли, а они три дня из каюты не выходили, кроме как в гальюн. На базу их бесчувственными подняли.
Думаете, это исключение из правил?
…В 1989 году в Бискайском заливе сгорел БМРТ «Витаутас Путна». Погибли два человека – официантка и помполит. Так вот, официантку все жалели, а помполита никто добрым словом не помянул. (Любители мистики могут проследить связь между судьбами судна и человека, чьим именем оно было названо. Комкора Путну расстреляли в 37-м году по «делу Тухачевского».)
…На каждом предприятии каждый год проводится так называемая аттестация – экзамены на предмет проверки соответствия занимаемой должности. На флоте, помимо зачётов по специальности, оценивались ещё и партийно-политические знания командного состава. В 1980-м году сдавал я такой зачёт какому-то хмырю из орготдела. Спрашивает он:
-Как вы относитесь к событиям в Польше?
Какая Польша? Ну какая нафиг Польша? Мне двадцать два года, я только что приехал из отпуска из деревни, там девчонка осталась, здесь другой позвонил, договорился о встрече; друзья в кабак приглашают сходить. Да я полгода газет не читал и телевизор не смотрел!
Нет, краем уха, конечно, что-то слышал. Про забастовки, про «Солидарность». Но вот что конкретно отвечать?
-Может, они плохо живут? – неосторожно предположил я.
Эх, как он взвился! Минут пять, брызжа слюной, гнал волну, упрекая в политической близорукости, предательстве идеалов, невежестве и тому подобном. Я уж подумал, что меня прямо туточки и арестуют. Хорошо хоть не спросил, почему французским докерам можно бастовать, а польским корабелам нельзя.
И что вы думаете? Так и не подписал зачёт. Заставил придти через неделю сдавать повторно. Собралось нас таких невежд человек десять и этот же деятель в душном помещении три часа (три часа!) читал нам шедевр Леонида Ильича Брежнева «Малая Земля», поминутно растолковывая недоумкам, что же хотел сказать Генеральный Секретарь той или иной фразой бессмертного произведения.
Получив заветную подпись в удостоверение, пошёл в механо-судовую службу.
-Сдал? – насмешливо спросил инспектор?
-Сдал, Юрий Алексеич, - вздохнул я.
-Терпи, чо уж. В Америке вон безработица… Пойдёшь в Анголу?
-Да хоть в Патагонию. Дальше в море – меньше горя.
…Ещё такую байку слышал. Не от одного человека, поэтому за достоверность не ручаюсь. В каком-то старом советском фильме враги говорят нашему помполиту: «Умный вы человек…», на что «помпа» важно отвечает: «Дурака не пошлют». При демонстрации этого фильма в кают-компаниях на судах этот эпизод неизменно вызывал смех. И якобы какой-то помполит, вооружившись ножницами, самолично вырезал его из ленты. Если даже это и придумали, то подобная байка достаточно характеризует отношение моряков к политработникам.
Чёрт бы с ними, с помполитами, парторгами и комсоргами! Мало ли у нас бездельников было во все века! Те же священники, что, не помполиты? Только попы обещают царствие Божье после смерти, а помполиты – в туманном будущем. И священникам люди о своих грехах рассказывают, а помполитам – о чужих.
Но дело в том, что пропел петух – и испарились они в одночасье, как та нечисть из рассказов Гоголя, ни один, размахивая партбилетом, не кинулся строить баррикады, да даже просто голодовку не объявил против буржуазного переворота! Ни один не доказал делом свою преданность идеалам, которым клялся и призывал меня следовать им же!
Редко кто сумел развернуться в новых условиях, поскольку мест в советах директоров акционерных предприятий изначально было немного и для безработных парторгов-комсоргов-помполитов никто их не резервировал. Кто-то сдул пыль с диплома и вернулся к своей специальности, кто-то спился, не умея ни воровать, ни караулить, кому-то удалось пристроиться функционером в респектабельной партии Зюганова, по недоразумению носящей название «коммунистическая», а большинству пришлось идти на производство, вливаться в ряды пролетариата, на практике постигать, в чём заключаются его интересы. Постаревшие и обиженные, они льют крокодиловы слёзы в блогах и малотиражных газетках, жалея погубленную карьеру и люто ненавидя окружающее, с тоской вспоминая те времена, когда они витийствовали на трибунах и призывали несознательное быдло «напрячь все силы, пожертвовать жизнью во имя, ради и так далее…». Менторским тоном они рассказывают мне, декаденту, конформисту и ренегату, какую замечательную страну я потерял. С трагическим надрывом в голосе пытаются внушить молодёжи, что раньше в Советском Союзе был рай, а теперь «шеф, усё пропало!», хотя многие зачастую помнят СССР только по комсомольской работе в институте.
Вот этим мальчикам из благополучных номенклатурных семей, поступавшим в вузы с прицелом на комсомольско-партийную карьеру, обиднее всего. При удачном раскладе, глядишь, годикам к пятидесяти уже не топал бы на демонстрациях, изображая энтузиазм, а стоял на трибуне, ручкой помахивая, но пришёл к власти пятнистый генсек, и всё пошло прахом. И вот этого они ему и не могут простить.
Да пошли они в баню тазики пинать, радетели! Я и без них знаю, чего лишился и что приобрёл. И мне не меньше их жалко СССР, только совсем по другой причине. Случись восстановить «союз нерушимый республик свободных», этих краснобаев и на пушечный выстрел нельзя подпускать к власти. Пусть дороги метут, самое им там место.
www.chitalnya.ru
И комиссары в пыльных шлемах...
Новость о том, что в министерстве обороны России обсуждаются планы воссоздания чего–то подобного некогда существовавшему ГлавПУру (Главному политуправлению Советской армии и Военно-морского флота) не на шутку всколыхнула никогда не дремлющую и вечно бдящую в ожидании очередного подвоха со стороны Кремля «демократическую общественность». Волной пошли взволнованные комментарии, заголовки некоторых из которых вполне красноречиво отражают глубокую озабоченность их авторов. Вот, например, такой - «Патриотическому воспитанию в армии угрожает советская болезнь».
Скажу сразу - мне нет никакого дело до личности данного автора и потому не стану даже упоминать его фамилию. Но поскольку затронутая имярек тема является достаточно специфической и требует весьма основательного знания предмета или, хотя бы, опыта армейской службы, то я посчитал правильным поинтересоваться в этом ракурсе его биографией. Наивно полагая, что человек, рассуждающий о целесообразности существования политорганов в армии, должен иметь хоть какое-то отношение к военному делу. Оказалось, что я ошибся – не должен.
Товарищ, не прослуживший ни одного дня в армии, ни с политорганами, ни без таковых, «авторитетно» рассуждает на сайте одного из ведущих российских интернет-изданий о том, нужно или нет ли их восстанавливать!
Качество аргументации – под стать полностью отсутствующему личному опыту пишущего. Вот, например, такой пассаж:
«В поздние советские годы, 70-80-е политруки воспринимались в самой армии в лучшем случае как бессмысленные люди, а в худшем как армейские «комсомольцы» - то есть как профессиональные аппаратчики, превратившиеся в прожженных циников и карьеристов. А самое главное - не помогавшие, а мешавшие командирам.»
Так вышло, что, в отличие от этого писателя, ваш покорный слуга в армии служил. Причем не в какой-нибудь, а именно в Советской Армии, И как раз в те самые 80-е годы, когда, по мнению оного «эксперта», политработники только тем и занимались, что мешали своим командирам. И более того, какую-то часть службы автор этих строк был тем самым «армейским комсомольцем», о которых выше сказано, как о «прожженных циниках и карьеристах».
Цена журналистского слова во все времена была очень высокой. Как и цена журналистской безответственности. И очень печально, что некоторые «акробаты пера» полагают себя вправе молоть чепуху только на том основании, что имеют прямой доступ к массовому сознанию.
А теперь - по существу и только на основе личного опыта. В то время я был молодым офицером, призванным из запаса на должность командира взвода. Но поскольку у меня был диплом выпускника исторического факультета, политотдел дивизии (92-я гвардейская учебная мотострелковая дивизия, пос. Соляные, г.Николаев) рекомендовал меня на должность секретаря комитета ВЛКСМ отдельного учебного батальона связи. Где я и был избран таковым на общебатальонном комсомольском собрании.
Чем же занимался в те годы типичный «циник и карьерист» старший лейтенант Селиванов? Если коротко, то всем. От строительства тренажерно-спортивной площадки до боевой подготовки. А поскольку батальон был учебный и мы готовили будущих младших командиров войск связи, то занятиям по специальности и общевоинской подготовке уделялось главное внимание. Полугодовой цикл обучения заканчивался так называемым полевым выходом. Если совсем просто – это сто километров пешком в составе роты при полном вооружении и амуниции по полному бездорожью, местами - по колено в грязи, или в снегу.
Последние десять километров этого «выпускного экзамена» назывались марш-броском. Когда вконец уставшие бойцы должны были двигаться еще быстрее, а порой и тащить на своих плечах выбившихся из сил товарищей. Потому что рота должна была прийти к финишу не отдельными личностями, а вся целиком - как единое боевое подразделение.
Где был в это время комсорг батальона? Правильно – месил грязь вместе со всеми, тащил на себе несколько автоматов и и всем своим видом старался показывать окружающим, что нет причин унывать. Хотя самому иногда оставалось совсем немного до того, чтобы шепнуться носом в залитую грязной жижей дорожную колею.
Любопытно, что если командиры рот проходили эту полевую экзекуцию только один раз, вместе со своими подчиненными, то мне, как комсоргу всего батальона, выпадала честь (пишу без кавычек!) маршировать с каждой следующей ротой. А куда денешься – работа такая! Личным примером «мобилизовывать и вдохновлять».
А была еще так называемая «обкатка танками». Это когда каждый боец должен побывать под настоящим, движущимся танком, чтобы преодолеть страх, научно именуемый «танкобоязнью». Догадайтесь с одного раза – кто должен был первым пройти это испытание? Правильно - комсомольский секретарь! И вовсе не потому, что у него это было прямо записано в служебных обязанностях. Просто так считалось правильным – быть впереди, особенно в непростых делах. И тем самым «снимать стресс» у новичков.
Ну, а для большего эффекта, я не сидел в окопе, как это было положено по условиям упражнения, а просто ложился на дорогу, примерно подгадывая такое место лежания, чтобы не попасть под гусеницы рычащей стальной махины. И действительно впечатление у бойцов было что надо! После такой демонстрации я не помню случаев отказа от выполнения этой учебно-боевой задачи.
Думаю, что вам смешно даже спрашивать у меня – как и где комсорг батальона отмечал Новый год? Конечно же - с любимым личным составом, в Ленинской комнате с лимонадом и пирожными. Такая работа! И день собственного рождения – под ночными звездами на полевых учениях. И никаких тебе поздравительных смсок от родных, потому что мобилок тогда не было. Зато разогретая по этому случаю на раскаленном радиаторе «Зурса» (армейский грузовик ЗиЛ-157) банка тушенки была лучшей в мире закуской к обязательному праздничному «стопарику».
Кстати, для гражданских «всезнаек», норовящих судить о вещах им неведомых – все политработники всегда, помимо прямых партийно-политических обязанностей, имели еще и свое четко определенное место в боевом расчете части. Я, например, в период учений всегда выполнял роль командира линейной кабельной группы. Работа которой была проста, как кирзовый сапог – вечером получить задачу на обеспечение связи с подразделением, дислоцированным «вон за той горой», а утром, в состоянии обмороженного суслика, ввалиться в теплую палатку братьев-славян и напугать их бодрым докладом про то, что связь установлена.
Вот такие мы были «карьеристы и циники». Люди, которые ничего в этом не понимают, не могут судить о вещах, недоступных их пониманию. Например, о том, как важно простому солдату иметь возможность общаться с «товарищем офицером» как с действительно своим товарищем, а не с официальным начальником. Такая «отдушина» для живого человека, оказавшегося в непривычных для него жестких и, чего греха таить, вынужденно бездушных условиях армии, порой очень важна. И эта возможность у него была благодаря тому, что партийные и комсомольские секретари не имели командирских функций и полагались в основном на свой личный авторитет.
Не скажу, чтобы он был у всех, или даже в одинаковой степени. Но к этому надо было стремиться – такая работа. Иначе грош тебе цена и в глазах солдат и того же политотдела. Чего греха таить, были и такие, кто видел в этой работе беззаботную синекуру. Но перспектив у них не было никаких и от них довольно быстро избавлялись. Не нужны в армии трутни.
А вот у заместителей по политчасти командные функции были. На уровне замкомандиров частей. Но, конечно же, и близко не было никакого бреда насчет покушения на единоначалие. Потому что всё, в конечном счете, решал командир. А когда он, бывало, решал неправильно, а порой даже преступно, то случалось и так, что возмездие настигало виновника именно оттуда, откуда не ждали.
В моем батальоне связи были факты воровства бензина для личных нужд. И был в штабе батальона такой мл.сержант по фамилии Лейнек. Который написал об этом письмо лично Леониду Ильичу Брежневу. А тот поручил разобраться на месте тому самому Главному политуправлению СА и ВМФ (ГлавПУру). Из Москвы в наш батальон нагрянула целая делегация. От полковничьих погон рябило в глазах. Копали, что называется, «на три штыка в землю». Кого из армии выпроводили, кому и партбилет на стол пришлось выложить. А сержанта того никто и пальцем не тронул – такая вот была «роль и влияние партии в войсках».
Поэтому странно сегодня читать «экспертов», которые считают едва ли не единственным правильным предназначением политработников чтение политинформаций. Это равносильно тому, что вообще не понимать о чем идет речь.
Армии нужны отнюдь не казенные политинформаторы, на лекциях которых будут засыпать даже мухи, но особый тип внутриармейских отношений, олицетворением которого всегда были политработники, или, если хотите, комиссары. И когда человек этого звания, по своему внутреннему содержанию, ему соответствовал, то, по собственному опыту знаю – цены ему не было. И особенно нуждаются в таком человеке сами командиры, во всяком случае, наиболее мудрые из них. Те, которые понимают, что солдаты - люди, а не роботы и что на одних приказах даже в армии далеко не уедешь. И всегда должен быть рядом человек достаточно свободный от армейской субординации, чтобы иметь право на свое независимое суждение.
И совсем не удивительно, что в ситуациях, когда от армии требуется максимальная отдача, тема воссоздания дееспособных политорганов мгновенно становится актуальной. Именно это произошло на Донбассе, где в войсках донецких республик практически сразу после начала серьезных боевых действий же были созданы соответствующих структуры, а в частях появились должности замполитов. Растущая тревожность окружающей Россию международной ситуации, похоже, стимулирует принятие аналогичных решений и на общегосударственном уровне. И это вполне естественное развитие событий. Как бы не старались убедить нас обратном те альтернативно одаренные граждане, которые свято уверены в своем праве судить обо всем, не зная ровным счетом ничего.
pravdoryb.info
Комиссары в пыльных шлемах
ПРАГА---В центре Баку внезапно со скандалом закрыли кафе под названием «26». Оно располагалось неподалеку от парка «Сахиль» (ранее носящего имя 26 бакинских комиссаров). Конфискацией имущества руководил сам мэр столицы Гаджибала Абуталыбов, он прямо обвинил владельца кафе в пособничестве армянам (26 бакинских комиссаров под руководством Степана Шаумяна в 1918 году жестоко подавили антибольшевистский бунт, в результате чего погибло около 10 000 человек). Арендодатель помещения арестован и доставлен в полицию.
«Сочувствующим «дашнакам» места в Азербайджане нет!» – заявил Абуталыбов, не забыв добавить, что владелец кафе осмелился написать цифру «26» еще и прописью на английском, а потому все причастные к функционированию заведения «будут привлечены к уголовной ответственности в соответствии с законом». Пока глава исполнительной власти так и не уточнил, в соответствии с каким законом он конфискует имущество и опечатывает кафе без решения суда и ордера.
Хотя некоторым не нравилось название кафе в центре столицы, заведение уже несколько лет работало, арендуя часть здания, где находится Союз писателей Азербайджана. Общественность, привыкшая к тому, что власти могут средь бела дня арестовать любого и по любому поводу, в этот раз отреагировала бурно. В соцсетях эта история была воспринята как комическая. Заговорили о том, что все азербайджанцы, рожденные 26 числа, тайно подают знаки местным агентам Еревана.
Мы обсуждаем ситуацию с азербайджанскими активистами гражданского общества Фикретом Мамедовым и Зардуштом Ализаде.
Катерина Прокофьева: Фикрет, почему его понадобилось закрывать именно сейчас, да еще с таким громким скандалом, вплоть до ареста владельца?
Фикрет Мамедов: Никто, честно говоря, не знает. Предполагается, что просто как бы создан фон властью вокруг этого кафе, есть и другие информационные вбросы, призванные отвлечь внимание от более важных событий, которые имели место быть в международной прессе в связи с Азербайджаном, т.е. с отмыванием денег, лоббистской деятельностью, финансированием лоббистской деятельности и т.д. А что касается того, почему так громко и глупо, – ну, мэр у нас такой, т.е. он, в принципе, всегда был как бы посмешищем и героем всевозможных историй и анекдотов, соответственно, он устроил такую клоунаду. В принципе, можно было это сделать более грамотно, четко, может быть, с каким-то юридическим обоснованием, но он сделал так, как сделал, и это вызвало достаточно большой и бурный скандал в соцсетях и т.д. Единственное разумное объяснение – это то, что, в принципе, пытаются отвлечь от чего-то более важного.
Катерина Прокофьева: Ну, это опять же не совсем убедительное объяснение, потому что если кто-то хотел себе это помещение в центре города, то можно было сделать тихо, но там явно был намеренный цирк…
Фикрет Мамедов: Об этом и речь, – зачем надо было делать это в виде цирка, если можно было бы сделать очень спокойно и, в принципе, достаточно грамотно. Можно было просто обратиться к этим людям, и, я думаю, они не стали бы упорствовать и просто поменяли бы и название, и все остальное. Более того, это кафе существует на протяжении нескольких лет, оно всегда работало, и, в принципе, если это у мэра вызывает ассоциацию с 26-ю бакинскими комиссарами, то это как бы его проблема. Т.е. люди могли его назвать «26» и «27» и т.д., в принципе, можно было назвать «1915 год», и тогда у него, наверное, была бы ассоциация с геноцидом азербайджанцев в некоторых регионах Азербайджана и в Баку, но опять-таки - это его проблема и это не является юридическим основанием для того, чтобы в такой жесткой форме преследовать людей. Соответственно, если шум создается на ровном месте, значит, это кому-то нужно.
Катерина Прокофьева: А как сам мэр Баку объяснил, что он стал конфисковывать имущество без суда и следствия?
Фикрет Мамедов: Он сам пока еще не объяснил, он завис. Сама акция объяснена тем, что кто-то осмелился назвать кафе именем 26 бакинских комиссаров, ассоциировать с ними, а 26 бакинских комиссаров, как известно, всячески способствовали резне местного населения в революционный период, в период Бакинской коммуны и т.д., – больше никаких разумных объяснений нет, но опять-таки – это его собственные фантазии. У нас один премьер-министр и 25 министерств и государственных комитетов, соответственно, получается 26, – что с ними тогда делать?
Катерина Прокофьева: Собственно, сам владелец кафе объясняет это название, – он же намекал, с какой целью. Я знаю, что есть немало людей, которые, конечно, против взламывания, конфискации, но и против названия, потому что зачем провоцировать и так называть в центре Баку кафе?
Фикрет Мамедов: Это его право. У него нет ничего законодательного, что запрещало бы ему это делать, т.е. если властям города это не нравится, то есть цивильный способ сделать это по-другому: допустим, запретить советскую символику, агитацию советской пропаганды и т.д. и вносить соответствующие изменения в законодательство, и если кто-то этому не соответствует, то мэрия города должна подавать в суд и, соответственно, решать это в судебном порядке. Осуществлять рейдерский захват, даже если бы там каждый день ел и пил Шаумян, если бы он был живым, никто не имеет права.
Катерина Прокофьева: В основном реакция людей однозначная или как-то разделилась?
Фикрет Мамедов: Нет, в принципе, она однозначная, и как бы мэра особо не любят, знают его как дурачка и клоуна, и вряд ли вообще кто-нибудь посмеет вступиться за него при таких обстоятельствах. Соответственно, однозначно плохо, плохо для бизнеса. Там очень много иронии по поводу того, что правительство обещало поддержку бизнесу, обеспечивать интересы бизнеса и т.д.
* * *
А вот мнение Зардушта Ализаде:
– У нас есть такой, очень железобетонный довод: когда что-то хочешь сделать, что не является вполне законным, это обязательно связывают с дашнаками, с армянами. По поводу любой критики в адрес Азербайджана говорят, что это армянские лобби организуют во всемирном масштабе. Конечно, доля истины в этом есть, но тем не менее не нужно давать повода, не нужно совершать незаконные поступки. Вместо того чтобы сказать, что «а вот, как у нас правая нога хочет, левая рука хочет, мы так и делаем», они начинают говорить, что «вот, это армяне делают, потому что мы все делаем правильно и принципиально верно, но вот армяне – гады – все раздувают, и получается, что мы неправы». Вот и все.
Что касается связей с армянами, то у нас больше всех с армянами встречается министр иностранных дел, потом у нас бизнес-отношения части нашей элиты с армянами, даже в самой Армении мне говорят, что есть объекты каких-то наших олигархов. Но тем не менее я думаю, что это тоже не является абсолютным преступлением, более того, я за то, чтобы иметь с армянами общие дела, общий бизнес, это могло бы помочь в разрешении конфликта. Во время общего бизнеса появятся доверительные отношения, что, в принципе, может помочь нахождению какого-то общего решения конфликта.
Что касается того, что мэр занимается этим, а не судебные власти, приставы, – это у нас потому, что у нас не работает Конституция, у нас нет права на частную собственность. У нас есть люди, которые до сих пор считают, что 26 бакинских комиссаров, в принципе, были хорошие люди, потому что они боролись против богатых людей, кровососов, эксплуататоров. Такие люди есть, – их немного, но они есть, но я думаю, по Конституции они имеют право на выражение своего мнения. Кроме того, в Москве же продаются разные матрешки с изображениями Сталина, Ленина и т.д., но за это же в России не сажают, – а у нас попробуй сделай матрешку со Степаном Георгиевичем Шаумяном, – будет страшный вселенский скандал. Поэтому у нас немного слишком серьезно все это воспринимается, хотя страна абсолютно несерьезная – нет чувства легкости, нет чувства юмора, стеб и ерничество не воспринимается достаточно легко, все воспринимается брутально, хотя, повторю, страна абсолютно несерьезная.
www.ekhokavkaza.com
И комиссары в пыльных шлемах...
Новость о том, что в министерстве обороны России обсуждаются планы воссоздания чего–то подобного некогда существовавшему ГлавПУру (Главному политуправлению Советской армии и Военно-морского флота) не на шутку всколыхнула никогда не дремлющую и вечно бдящую в ожидании очередного подвоха со стороны Кремля «демократическую общественность». Волной пошли взволнованные комментарии, заголовки некоторых из которых вполне красноречиво отражают глубокую озабоченность их авторов. Вот, например, такой - «Патриотическому воспитанию в армии угрожает советская болезнь».
Скажу сразу - мне нет никакого дело до личности данного автора и потому не стану даже упоминать его фамилию. Но поскольку затронутая имярек тема является достаточно специфической и требует весьма основательного знания предмета или, хотя бы, опыта армейской службы, то я посчитал правильным поинтересоваться в этом ракурсе его биографией. Наивно полагая, что человек, рассуждающий о целесообразности существования политорганов в армии, должен иметь хоть какое-то отношение к военному делу. Оказалось, что я ошибся – не должен.
Товарищ, не прослуживший ни одного дня в армии, ни с политорганами, ни без таковых, «авторитетно» рассуждает на сайте одного из ведущих российских интернет-изданий о том, нужно или нет ли их восстанавливать!
Качество аргументации – под стать полностью отсутствующему личному опыту пишущего. Вот, например, такой пассаж:
«В поздние советские годы, 70-80-е политруки воспринимались в самой армии в лучшем случае как бессмысленные люди, а в худшем как армейские «комсомольцы» - то есть как профессиональные аппаратчики, превратившиеся в прожженных циников и карьеристов. А самое главное - не помогавшие, а мешавшие командирам.»
Так вышло, что, в отличие от этого писателя, ваш покорный слуга в армии служил. Причем не в какой-нибудь, а именно в Советской Армии, И как раз в те самые 80-е годы, когда, по мнению оного «эксперта», политработники только тем и занимались, что мешали своим командирам. И более того, какую-то часть службы автор этих строк был тем самым «армейским комсомольцем», о которых выше сказано, как о «прожженных циниках и карьеристах».
Цена журналистского слова во все времена была очень высокой. Как и цена журналистской безответственности. И очень печально, что некоторые «акробаты пера» полагают себя вправе молоть чепуху только на том основании, что имеют прямой доступ к массовому сознанию.
А теперь - по существу и только на основе личного опыта. В то время я был молодым офицером, призванным из запаса на должность командира взвода. Но поскольку у меня был диплом выпускника исторического факультета, политотдел дивизии (92-я гвардейская учебная мотострелковая дивизия, пос. Соляные, г.Николаев) рекомендовал меня на должность секретаря комитета ВЛКСМ отдельного учебного батальона связи. Где я и был избран таковым на общебатальонном комсомольском собрании.
Чем же занимался в те годы типичный «циник и карьерист» старший лейтенант Селиванов? Если коротко, то всем. От строительства тренажерно-спортивной площадки до боевой подготовки. А поскольку батальон был учебный и мы готовили будущих младших командиров войск связи, то занятиям по специальности и общевоинской подготовке уделялось главное внимание. Полугодовой цикл обучения заканчивался так называемым полевым выходом. Если совсем просто – это сто километров пешком в составе роты при полном вооружении и амуниции по полному бездорожью, местами - по колено в грязи, или в снегу.
Последние десять километров этого «выпускного экзамена» назывались марш-броском. Когда вконец уставшие бойцы должны были двигаться еще быстрее, а порой и тащить на своих плечах выбившихся из сил товарищей. Потому что рота должна была прийти к финишу не отдельными личностями, а вся целиком - как единое боевое подразделение.
Где был в это время комсорг батальона? Правильно – месил грязь вместе со всеми, тащил на себе несколько автоматов и и всем своим видом старался показывать окружающим, что нет причин унывать. Хотя самому иногда оставалось совсем немного до того, чтобы шепнуться носом в залитую грязной жижей дорожную колею.
Любопытно, что если командиры рот проходили эту полевую экзекуцию только один раз, вместе со своими подчиненными, то мне, как комсоргу всего батальона, выпадала честь (пишу без кавычек!) маршировать с каждой следующей ротой. А куда денешься – работа такая! Личным примером «мобилизовывать и вдохновлять».
А была еще так называемая «обкатка танками». Это когда каждый боец должен побывать под настоящим, движущимся танком, чтобы преодолеть страх, научно именуемый «танкобоязнью». Догадайтесь с одного раза – кто должен был первым пройти это испытание? Правильно - комсомольский секретарь! И вовсе не потому, что у него это было прямо записано в служебных обязанностях. Просто так считалось правильным – быть впереди, особенно в непростых делах. И тем самым «снимать стресс» у новичков.
Ну, а для большего эффекта, я не сидел в окопе, как это было положено по условиям упражнения, а просто ложился на дорогу, примерно подгадывая такое место лежания, чтобы не попасть под гусеницы рычащей стальной махины. И действительно впечатление у бойцов было что надо! После такой демонстрации я не помню случаев отказа от выполнения этой учебно-боевой задачи.
Думаю, что вам смешно даже спрашивать у меня – как и где комсорг батальона отмечал Новый год? Конечно же - с любимым личным составом, в Ленинской комнате с лимонадом и пирожными. Такая работа! И день собственного рождения – под ночными звездами на полевых учениях. И никаких тебе поздравительных смсок от родных, потому что мобилок тогда не было. Зато разогретая по этому случаю на раскаленном радиаторе «Зурса» (армейский грузовик ЗиЛ-157) банка тушенки была лучшей в мире закуской к обязательному праздничному «стопарику».
Кстати, для гражданских «всезнаек», норовящих судить о вещах им неведомых – все политработники всегда, помимо прямых партийно-политических обязанностей, имели еще и свое четко определенное место в боевом расчете части. Я, например, в период учений всегда выполнял роль командира линейной кабельной группы. Работа которой была проста, как кирзовый сапог – вечером получить задачу на обеспечение связи с подразделением, дислоцированным «вон за той горой», а утром, в состоянии обмороженного суслика, ввалиться в теплую палатку братьев-славян и напугать их бодрым докладом про то, что связь установлена.
Вот такие мы были «карьеристы и циники». Люди, которые ничего в этом не понимают, не могут судить о вещах, недоступных их пониманию. Например, о том, как важно простому солдату иметь возможность общаться с «товарищем офицером» как с действительно своим товарищем, а не с официальным начальником. Такая «отдушина» для живого человека, оказавшегося в непривычных для него жестких и, чего греха таить, вынужденно бездушных условиях армии, порой очень важна. И эта возможность у него была благодаря тому, что партийные и комсомольские секретари не имели командирских функций и полагались в основном на свой личный авторитет.
Не скажу, чтобы он был у всех, или даже в одинаковой степени. Но к этому надо было стремиться – такая работа. Иначе грош тебе цена и в глазах солдат и того же политотдела. Чего греха таить, были и такие, кто видел в этой работе беззаботную синекуру. Но перспектив у них не было никаких и от них довольно быстро избавлялись. Не нужны в армии трутни.
А вот у заместителей по политчасти командные функции были. На уровне замкомандиров частей. Но, конечно же, и близко не было никакого бреда насчет покушения на единоначалие. Потому что всё, в конечном счете, решал командир. А когда он, бывало, решал неправильно, а порой даже преступно, то случалось и так, что возмездие настигало виновника именно оттуда, откуда не ждали.
В моем батальоне связи были факты воровства бензина для личных нужд. И был в штабе батальона такой мл.сержант по фамилии Лейнек. Который написал об этом письмо лично Леониду Ильичу Брежневу. А тот поручил разобраться на месте тому самому Главному политуправлению СА и ВМФ (ГлавПУру). Из Москвы в наш батальон нагрянула целая делегация. От полковничьих погон рябило в глазах. Копали, что называется, «на три штыка в землю». Кого из армии выпроводили, кому и партбилет на стол пришлось выложить. А сержанта того никто и пальцем не тронул – такая вот была «роль и влияние партии в войсках».
Поэтому странно сегодня читать «экспертов», которые считают едва ли не единственным правильным предназначением политработников чтение политинформаций. Это равносильно тому, что вообще не понимать о чем идет речь.
Армии нужны отнюдь не казенные политинформаторы, на лекциях которых будут засыпать даже мухи, но особый тип внутриармейских отношений, олицетворением которого всегда были политработники, или, если хотите, комиссары. И когда человек этого звания, по своему внутреннему содержанию, ему соответствовал, то, по собственному опыту знаю – цены ему не было. И особенно нуждаются в таком человеке сами командиры, во всяком случае, наиболее мудрые из них. Те, которые понимают, что солдаты - люди, а не роботы и что на одних приказах даже в армии далеко не уедешь. И всегда должен быть рядом человек достаточно свободный от армейской субординации, чтобы иметь право на свое независимое суждение.
И совсем не удивительно, что в ситуациях, когда от армии требуется максимальная отдача, тема воссоздания дееспособных политорганов мгновенно становится актуальной. Именно это произошло на Донбассе, где в войсках донецких республик практически сразу после начала серьезных боевых действий же были созданы соответствующих структуры, а в частях появились должности замполитов. Растущая тревожность окружающей Россию международной ситуации, похоже, стимулирует принятие аналогичных решений и на общегосударственном уровне. И это вполне естественное развитие событий. Как бы не старались убедить нас обратном те альтернативно одаренные граждане, которые свято уверены в своем праве судить обо всем, не зная ровным счетом ничего.
www.globalwarnews.ru
И комиссары в пыльных шлемах склонятся жадно надо мной…
parmari.livejournal.com
.jpg)
