Люди идут к святому месту и святым вещам. Эти люди шли к святым местам

Люди идут к святому месту и святым вещам

Очереди, которые выстроились в Минске к дарам волхвов, говорят о стремлении людей к духовному, заявил журналистам митрополит Минско–Могилевский архиепископ Тадеуш Кондрусевич после того, как приложился к святыне в столичном храме Иова Многострадального. «Здесь так много народа, так много машин и автобусов. Люди идут к святому месту и святым вещам. Сердце радуется, что люди тянутся сюда. Это еще один знак того, что материальные дела и удовольствия этого света не удовлетворяют человека. Этого для него мало, и он ищет духовного», — отметил архиепископ. Он напомнил, что о дарах волхвов говорится в Новом Завете, и это общехристианская святыня. «Они просто хранятся православной церковью, но это богатство всего христианства. И спасибо православной церкви за то, что она это сохранила», — сказал Тадеуш Кондрусевич.

По информации настоятеля прихода Храма–памятника в честь Всех Святых протоиерея Федора Повного, ответственного за принесение ковчега в Беларусь, к середине вчерашнего дня в очередях к дарам волхвов отстояли уже почти 200 тысяч человек.

Анна ЛЕБЕШЕВА.

Советская Белоруссия №11 (24394). Вторник, 21 января 2014 года.

Заметили ошибку? Пожалуйста, выделите её и нажмите Ctrl+Enter

Понравился материал? Поставьте ему оценку.

www.sb.by

Данилов монастырь - "Грядим помолитися лицу Господню"

К истории православного паломничества в России.

В стихотворении М.Ю. Лермонтова «Ветка Палестины» есть такие строки:

Заботой тайною хранима,

Перед иконой золотой

Стоишь ты, ветвь Ерусалима,

Святыни верный часовой…

Действительно, многие православные, и монахи, и миряне, хранили в святом углу, возле икон, такие «ветки Палестины» — пальмовые ветви, принесенные паломниками из Иерусалима. С пальмой и самой Палестиной связывают происхождение слова паломник.

Первоначально так называли только путешествующих в Святую Землю, в Иерусалим, ко Гробу Господню. Позже это наименование распространилось и на посещающих Святую Гору Афон, Константинополь и святые места России.

Паломничество — это не просто путешествие. Это путешествие к святым местам с благочестивой, душеполезной целью, оно отличается, например, от туристической поездки или экскурсии1.

В христианском мире паломничество в Святую Землю стало распространяться с IV века, под влиянием примера святой равноапостольной царицы Елены, которая посетила места земной жизни Христа Спасителя и обрела там великую христианскую Святыню — Крест Господень.

Если в IV-VI веках паломничество в Палестину было делом сравнительно безопасным, потому что средиземноморские берега населяли в основном христиане-единоверцы, принадлежащие к разным Поместным Церквам, то со времени мусульманского нашествия (VII век) паломничество в одиночку уже было сопряжено с опасностью: на христиан нападали «сарацины». Паломники поэтому старались двигаться большими группами.

Когда Русь приняла христианство, обычай совершать паломничество в Святую Землю уже прочно утвердился в христианском мире. Известно, что в середине XI века в Палестине побывал игумен из Дмитрова Варлаам (1062 г.). Из духовной литературы конца XII века мы узнаем, что паломничество понималось нашими благочестивыми предками как одно из телесных деланий, служащих ко спасению души, — вместе с постом, милостыней и др. Подобно этим подвигам, оно должно соединяться со смирением, без которого, по учению святых отцов, ни одно доброе дело не угодно Богу. Поэтому черниговский игумен Даниил, побывавший в Святой Земле в начале XII века и оставивший литературный памятник своего паломничества («Житие и хожение Даниила, Русскыя земли игумена»), неодобрительно отзывается о паломниках, которые «возносятся умом своим, яко нечто добро сотворивше, и погубляют мзду труда своего»2, тогда как и дома можно спасти свою душу. Понимая это рассудком, русский человек все же всем сердцем стремился увидеть места земной жизни Спасителя, пройти по Святой Земле и поклониться Гробу Господню.

В 1167 году преподобная Евфросиния Полоцкая, чтимая русская святая, шла в Иерусалим и молилась: «Абы ми дойти Святаго Града и поклонитися Гробу Господню и всем Святым местом, видети и целовати, и тамо живот свой скончати…» — что и совершилось: преподобная Евфросиния после поклонения Святыням, будучи уже в преклонном возрасте, скончалась на Святой Земле и была погребена в Лавре святого Феодосия близ Иерусалима3.

Историки предполагают, что уже в XII веке появляются так называемые калики перехожие — люди, которые остаются паломниками всю жизнь. Собственно, это странники, проводящие жизнь в пути. Сначала такой калика перехожий ходил в Иерусалим, в Царьград, на Афон, потом странствовал по отечественным святыням… С этими людьми связан особый род народно-поэтического песенного творчества — духовные стихи, или канты4. Странники пели их в пути и на отдыхе, там, где их принимали на ночлег. Таковы знаменитые духовные стихи «О двух Лазарях», «О Страшном Суде» и др.

К XV веку число паломничеств возрастает, и они становятся разнообразнее. Рассказывая о своих паломнических путешествиях, авторы этого времени сообщают о подробностях самого путешествия. Так, в 1420 г. иеродиакон от Троицы (из Троице-Сергиевого монастыря, будущей Лавры), Зосима ходил в Царьград, Афон и Иерусалим и оставил подробное описание своего путешествия. Есть и другие описания, относящиеся к этому времени. Но с середины XV века в истории русского паломничества наступает новый этап.

Взятие Константинополя турками окончательно предало христианские святыни Востока в руки «неверных». На Руси же в это время складывается убеждение в том, что Православная вера сохраняется в чистоте своей только здесь, что Святая Русь остается единственным Православным Царством, тогда как греки ослабели в вере. Наступают времена массового паломничества по русским святым местам.

В XVI—XVII веках Русь была признана как центр Православного мира уже и за ее пределами. Представители Поместных Православных Церквей посещали Московское государство с паломническими целями. Так, побывавший в России во времена Алексия Михайловича в свите Патриарха Антиохийского архидиакон Павел Алеппский оставил замечательные записки о своем путешествии; в них он, в частности, отмечает любовь русских людей к святыне.

В основе паломничества лежит именно эта любовь ко святыне. Как известно, протестанты, не почитающие святынь, выступают противниками и христианского паломничества. Они ссылаются на слова Евангелия о том, что Богу надо поклоняться не на определенном месте, а в духе и истине. Интересно, что и люди далекие от веры и Церкви тоже высказываются против паломничества. Белинский в знаменитом письме к Гоголю с негодованием и насмешкой замечает по поводу паломничества писателя в Святую Землю: «Молиться везде все равно. В Иерусалиме ищут Христа только люди или никогда не носившие Его в сердце своем, или потерявшие Его…»5 Однако вера, любовь, как известно, не поддаются рациональному анализу, а главным побудительным мотивом паломничества является именно желание проявить любовь. Православные идут к святыням, подражая женам-мироносицам, которые, как сказано в Евангелии от Луки, «в первый же день недели, очень рано, неся приготовленные ароматы, пришли… ко гробу» (Лк. 24, 1). Они шли помазать тело Христа ароматами, и прежде всего ими руководила любовь к Нему.

Любое паломничество, даже в соседний монастырь, — это телесный труд и самоотречение, а не развлечение и отдых. Например, путь в Иерусалим занимал много времени и был не очень удобен: так, Гоголь плыл из Неаполя морем, пересаживался с парохода на пароход в разных портах, затем ехал по пустыне от Бейрута на лошадях и мулах. Верующие люди шли на эти трудности ради спасения души. Так что не суетная «познавательная» цель (как теперь говорят, «получение информации») владела паломниками, хотя за время паломничества они и получали новые знания.

Какую же душевную пользу получали паломники при посещении святынь? Прежде всего, присутствие на месте, освященном пребыванием Господа или Его святых, способствует размягчению окамененного сердца, помогает вознестись душою от земного к Небесному. То чувство умиления, которое испытывает православный человек при соприкосновении со святыней, сильно отличается от поверхностной сентиментальности — прежде всего тем, что при ней человек забывает себя и смиряется сердцем перед святыней. Вот несколько строк из книги Авраама Норова, русского паломника XIX века, «Путешествие по Святой Земле в 1835 г.»: «С одним из русских иноков мы собрались в одну светлую ночь поклониться в тишине священным местам Страстноtго пути Спасителя, и когда дошли до того места, где Пресвятая Богородица, по преданию, встретилась с изнемогающим под бременем Креста Сыном Своим, я первый рассказал брату иноку об этом укорененном здесь предании, — я видел, как вдруг живые потоки слез брызнули из глаз его…»6

Приведем описание известного русского паломника по святым местам Андрея Николаевича Муравьева, секретаря обер-прокурора Св. Синода. Речь идет о посещении пещер Киево-Печерской лавры; к мощам угодников Божиих прикладывается митрополит Киевский. «“Это гроб преподобного Антония! Место его подвигов при жизни и покоя по смерти ”, — сказал мне Владыка и продолжал идти к сему небурному пристанищу великого подвижника. С умилением простерся он пред его гробом, и трогательно было видеть во глубине пещеры набожное поклонение, воздаваемое через восемь столетий отцу иночествующих..»7 Столь же святые, утешительные чувства испытывает А.Н. Муравьев в Ростове, пред могилой старца Амфилохия, 40 лет простоявшего у возглавия мощей святителя Димитрия Ростовского: «С каким внутренним утешением простерся я пред сим памятником великого старца…»8

Итак, умиление сердца — вот чувство, сопровождающее паломничество православного человека. В стремлении обрести сердечное умиление он и отправляется в паломническое путешествие. Авраам Норов пишет во вступлении к своей книге: «Пройдя половину жизни, я узнал, что значит быть больным душою. Волнуемый каким-то внутренним беспокойством, я искал душевного приюта, жаждал утешения, и нигде не находил…»9. Выход из этого тяжелого душевного состояния он обрел в путешествии во Святую Землю.

Иногда паломничество совершали в покаяние, чтобы этим подвигом, потрудившись ради Бога, очиститься от греха. Часто русские люди предпринимали обетные паломничества — по обету, данному Богу в болезни или скорби житейской. Еще чаще к святыням шли (а совсем немощных везли близкие) болящие, ожидающие исцеления от телесной или душевной немощи через поклонение святыне, прикосновение к ней. Русские монастыри, особенно древние, прославленные, где почивали мощи святых, всегда переполняли болящие и убогие. Бывали случаи паломничества по призванию — когда Сам Господь или какой-либо святой во сне или видении призывал человека отправиться в то или иное святое место…

Люди шли туда, где есть святыни: святые нетленные мощи, чудотворные иконы, — и, по вере своей, получали и утешение, и исцеление.

Русские паломники чаще всего ходили в Киев, желая посетить «Матерь городов русских» с ее святынями, прежде всего Киево-Печерскую лавру, ее Ближние и Дальние пещеры с многочисленными мощами святых подвижников. «Сходить к киевским угодничкам» — такова была заветная мечта благочестивых русских людей. В Киев шли даже из Сибири — и, конечно, такой путь занимал немало времени. Обычно то, что такой-то человек «в Киев ходил», свидетельствовало о его особом, подвижническом благочестии. Другим важнейшим российским центром паломничества с XV века была Троице-Сергиева Лавра, куда поклониться игумену земли Русской, преподобному Сергию ходили по традиции даже русские Цари. В XIX — начале XX века особенно посещаемыми центрами паломничества стали также Саров и Оптина пустынь. Последняя стоит несколько особняком: Оптина не славилась ни нетленными мощами, ни чудотворными иконами — сюда совершались паломничества с целью общения со старцами.

Паломничество к святыне основано на вере в единство Церкви земной (воинствующей) и Церкви Небесной (торжествующей, Церкви святых). Простой человек, не мудрствуя лукаво, говорил: «Пойду к преподобному Сергию», «пойду к киевским угодничкам» — и шел к ним как к живым, за благословением. Православные не сомневались, что на такое проявление любви и святые ответят им любовью. Архиепископ Никон (Рождественский) рассказывал в каком-то из своих «Дневников», как однажды, в праздник преподобного Сергия, когда из-за все прибывающих паломников в Лавру было невозможно войти, он увидел у ворот Обители древнего немощного старичка, кладущего земные поклоны. Владыка сказал с жалостью: «Дедушка, что же ты в праздник-то пришел? Ты ведь и Преподобного не увидишь!..» А старичок ответил: «Пусть я не увижу — зато он-то меня видит!..»

В паломничество отправлялись в теплое время года. Это объясняется тем, что настоящим паломникам полагалось идти к святым местам пешком, дабы потрудиться во славу Божию. Даже Императрица Екатерина, совершая свое паломничество к преподобному Сергию, часть пути шла пешком. Православные паломники не имели специального костюма (в отличие от западных пилигримов, которые носили плащ и широкополую шляпу), но их обязательной принадлежностью был посох, котомка с сухарями (у более состоятельных — со сменной одеждой) и сосуд для воды (в начале ХХ века — чайник).

Из повести Ивана Шмелева «Богомолье» мы узнаем интересные подробности о паломничестве в Троице-Сергиеву Лавру. Шли пешком, в удобной растоптанной обуви (с собой иногда несли хорошую «обедничную»), лишь совсем немощных везли на телегах. Из молодых и здоровых только очень занятые люди позволяли себе нарушить это правило — идти пешком. До Лавры шли два или три дня, останавливаясь на ночлег на постоялых дворах или у крестьян, на сеновалах… В дороге постились: самые строгие подвижники вкушали только сухарики и пили воду. С собой обязательно брали «копеечки» (денежную мелочь), чтобы в дороге творить милостыню многочисленным нищим. В пути старались не шутить, не смеяться, не пустословить — готовили душу. Шли с молитвой, с духовными песнопениями. Герои «Богомолья» поют тропари на шестой глас (которые знали наизусть все православные): «Стопы моя направи по словеси Твоему…» Часто паломники пели и духовные стихи: длинные, с простой мелодией и умилительными словами:

Как по Божией горе

Там поклоннички идут.

В руках свечки все несут,

Херувимскую поют.

В Русалим они идут…

Там Христос проходил

И следочки проследил…

Придя к цели паломничества, первым делом шли приложиться к главной святыне, ради которой предпринимался путь. Обязательно были на богослужении, исповедовались и на следующий день причащались Святых Христовых Таин. И только после этого осматривали «достопримечательности», отдыхали душой.

Часто в святом месте паломники старались получить благословение чтимого здесь старца, поговорить с ним, испросить духовного совета… И только после этого, духовно обогащенные и умиротворенные, паломники отправлялись в обратный путь. Вернувшись домой, они рассказывали о святынях, о чудесах и исцелениях, свидетелями которых были.

Был среди паломников и особый вид благочестия — умереть не на руках своих близких, а в дороге, в чужих местах, как странник, «чтобы убежать от славы и умереть так, чтобы никто не знал и гроба»10. И Господь, видящий тайное, воздаст… явно (Мф. 6, 4). Так скончалась «уважаемая всеми при жизни, известная даже высокопоставленным лицам. так горячо любимая в своей родной обители» игумения Арсения, настоятельница Усть-Мекдведицкого монастыря, предпринявшая паломничество в Саров, к преподобному Серафиму, чтобы у его святых мощей почить «одинокой странницей, и чужие люди убирали бы ее тело»11.

ХХ век — время массовых паломничеств по святым местам России. Так, в 1910-е годы московский священник храма Воскресения в Кадашах о. Николай Смирнов начал приходские паломничества по окрестностям Москвы и по дальним обителям. Его примеру последовали другие. Так, известно, что в 1920-е годы прихожане храма святителя Митрофана Воронежского под руководством своего настоятеля о. Владимира Медведюка (новомученика) совершали ближние и дальние паломничества (в том числе в Саров). Старец Алексей Мечев советовал своим прихожанам искать утешение и сердечное умиление в посещении московских монастырей и храмов.

И сегодня возродилась эта благочестивая традиция. По благословению Святейшего Патриарха Московского и всея Руси Алексия II, при Отделе Внешних Церковных Сношений Московского Патриархата организована Паломническая служба, ведающая вопросами паломничества. Многие храмы имеют свой опыт проведения паломнических поездок или походов по российским святыням, например, Троицкий храм в Останкине, храм Апостола Филиппа, церковь Вознесения («Малая») и другие приходы.

В наши беспокойные дни мы особенно нуждаемся в размягчающем, просветляющем и умиротворяющем воздействии святыни.

Преосвященный Зосима, епископ Якутский и Ленский (Давыдов)

Статья опубликована в журнале "Даниловский благовестник", вып. 9, 1998, с. 83–85.

< Назад
Вперёд >

msdm.ru

Зачем идти к святыне? — Чувашская Митрополия Паломнический отдел

Святой Иоанн Дамаскин писал, что «святые и при жизни исполнены были Св. Духа, когда же скончались, благодать Святаго Духа присутствует и с душами, и с телами их в гробницах, и с фигурами, и со святыми иконами их, — не по существу, но по благодати и действию».

Зачем идти к святыне? Если Бог — Дух, зачем прикладываться, разве нельзя помолиться издалека, что же, Бог не услышит? Как «передается» благодать? И можно ли нести фото близких?

— Ну, смотрите: вот приезжает к вам очень дорогой для вас человек. Можно, наверное, помахать ему издалека. А можно подойти и пожать ему руку.

Святыня — это не просто останки, вещи, чудотворные иконы или какие-то предметы, которыми святые пользовались при жизни.

Все, что связано со святыней — это событие, связанное с жизнью святого в Царстве Божием, и может быть, с моей жизнью на земле.

И в этом свете вопрос, зачем идти к одной святыне, частицы которой есть в других храмах, получает новый смысл.

Я сам в какой-то мере поддался этому соблазну и начал рассуждать так же «технологично»: есть в одном месте, зачем же бежать в другое?

Когда в 2011 году к нам в Москву привозили Пояс Пресвятой Богородицы, я тоже сначала так подумал: ну что, я служу, причащаюсь, к частице Ризы Богородицы в Соборе Христа Спасителя прикладываюсь регулярно. И когда меня от Патриархии послали на послушание беседовать со стоящими в очереди в храм Христа Спасителя, и я прикоснулся к Поясу, я понял: это же Богородица приехала! Сама Пресвятая Богородица пришла в нам! Как же не пойти, не встретиться с Ней?

То, что Ее Пояс привезли в Россию, причем впервые, — ведь это сюжет из Ее жизни, совершенно новый сюжет, событие, которое происходит здесь и сейчас! Да, Она присутствует в Москве и в других святынях, но впервые Ее Пояс был вывезен с Ватопеда, горы Афон, Ее удела. Это Она о нас так сегодня позаботилась, так выразила свою любовь!

Думаю, так и с мощами святителя Николая.

Ведь для христианина время — категория нелинейная. Когда мы празднуем Благовещение, мы же не просто вспоминаем, как более 2000 лет назад архангел Гавриил принес Деве Марии и всему миру Благую весть. Мы празднуем это как Благую весть, которую мир получает вновь и вновь!

Как и другие праздники, как и Воскресение Господа мы не просто вспоминаем за каждой литургией, а приобщаемся Его воскресению.

Вот, например, икон Богородицы очень много, но каждый ее образ — это событие в Ее исторической жизни, Ее участие в жизни какого-либо человека.

И человек чувствует это, хотя и не всегда может объяснить, почему ему так хочется прийти, вроде нет конкретных просьб. Но есть радость встречи.

Я потом очень благодарил Бога за то, что меня туда направили в эти дни. Я смотрел на людей и думал, что сам бы поленился прийти, сидел бы и умничал, а когда все увидел, то понял, что происходит, какой я бесчувственный.

— Вот побывал человек в Иерусалиме, приложился ко многим святыням, а тут в Москву тоже привезли святыню, — надо идти «обновлять благодать»?

— Разве мы не регулярно молимся, исповедуемся, причащаемся? Когда мы после причастия грешим и теряем благодать, мы с сожалением о своих грехах приносим покаяние и укрепляемся Святыми Христовыми Тайнами.

Во всем этом есть повторяемость. Вся жизнь в Церкви строится по определенному кругу: суточному, годичному. Повторяются службы, праздники.

Наша человеческая природа энтропийна, человеку свойственно забывать, остывать.

Мы сейчас помним, переживаем, а в какой-то момент нам для укрепления и поддержки опять необходимо вернуться в то же символическое окружение, чтобы снова понять, как общаться с Богом.

Мы нуждаемся в восстановлении и обновлении своих сил, очищении своей памяти. Не случайно святые отцы называют исповедь вторым крещением, когда восстанавливается мир человека с Богом, с Церковью.

— А если у человека нет личных отношений с тем святым, мощи которого привезли, нет никакого особого чувства близости? Но этот святой велик, все идут. Может человек сохранить дистанцию или это будет как-то неблагочестиво?

— Это будет искренне. Бог видит наше сердце и лучше понимает, что у нас на душе, чем мы сами. Не всегда можно понять, надо или не надо идти к святыне.

Общение с Богом происходит на глубоко личном уровне, а каждый человек уникален. И что именно происходит в тайне общения души с Богом, никому не ведомо.

Какой этап отношений сейчас у человека с Богом — кто точно на это ответит? Никакие схемы здесь не подходят, они могут быть только ориентирами.

Один мой знакомый считал приезд Пояса не то что пиаром, но все же некой акцией. Но к Поясу пошел, сохраняя при этом скепсис.

А когда приложился, с ним произошло невероятное: он ощутил такой мир в душе и любовь к нему Пресвятой Богородицы, что словами почти ничего не мог выразить, кроме восклицаний: «Как хорошо!».

Вот то, чего мы, православные, порой боимся, помня о хранении чувств, трезвении и пр. А тут не сработала защита, пробило этого скептика, потом он так радовался, как ребенок. Человек этот много лет уже в Церкви.

Но и хорошо, что мы всего не знаем, потому что в противном случае возникал бы соблазн свести все к схеме, превратить в технологию. Господь хранит тайну, потому что он уважает нашу свободу.

Священник Максим Крижевский, старший преподаватель кафедры Культурологии ПСТГУИсточник

Просмотры (29)

putnik.cerkov.ru

Данилов монастырь - "Грядим помолитися лицу Господню"

К истории православного паломничества в России.

В стихотворении М.Ю. Лермонтова «Ветка Палестины» есть такие строки:

Заботой тайною хранима,

Перед иконой золотой

Стоишь ты, ветвь Ерусалима,

Святыни верный часовой…

Как по Божией горе

Там поклоннички идут.

В руках свечки все несут,

Херувимскую поют.

В Русалим они идут…

Там Христос проходил

И следочки проследил…

Преосвященный Зосима, епископ Якутский и Ленский (Давыдов)

Статья опубликована в журнале "Даниловский благовестник", вып. 9, 1998, с. 83–85.

< Назад
Вперёд >

msdm.ru

СВЯТЫНИ ИДУТ К ЛЮДЯМ

Беседа с епископом Саратовским и Вольским Лонгином

Этой красноречивой фразой одной из своих прихожанок поделился со мной протоиерей храма в честь Казанской иконы Божией Матери Лазарь Новокрещеных, имея в виду принесение святых мощей святых преподобномучениц Великой княгини Елизаветы Федоровны и инокини Варвары в Саратовскую епархию. Во время пребывания иерусалимской святыни в Саратовской епархии владыка Лонгин каждый день служил Божественную литургию архиерейским чином, и в эти дни в храмах яблоку негде было упасть. Епископ Саратовский и Вольский Лонгин очень тепло встретил представителя РПЦЗ епископа Бостонского Михаила и возглавляемую им делегацию, которая сопровождала по России мощи преподобномучениц Великой княгини Елизаветы и инокини Варвары. После Преосвященнейший владыка Лонгин любезно согласился дать небольшое интервью редактору сайта Фонда Андрея Первозванного. Как известно, этот фонд инициировал принесение в Россию святых мощей преподобномучениц Великой княгини Елизаветы Федоровны и инокини Варвары. – Владыка, хотелось бы спросить Вас о том значении, которое имеет пребывание святых мощей преподобномучениц Великой княгини Елизаветы Федоровны и инокини Варвары в России. – Я думаю, что трудно переоценить это событие для всей нашей страны, для всех, кому дорого имя великой угодницы Божией и самоотверженно последовавшей за ней сестры Варвары. Принесение в Россию мощей преподобномученицы Елизаветы – это ее возвращение в славе в страну, которую она так полюбила и где претерпела мученическую смерть. И это, прежде всего, акт исторической справедливости и выражение народного покаяния. Прибытие на саратовскую землю честных мощей Великой княгини Елизаветы Федоровны – это настоящий праздник. В сонме наших святых она являет собой один из самых светлых, тихих и в то же время ярких и значимых образов, помогающих осознать проблемы нашего народа, который нередко убегает от самого себя, стыдится своей культуры, своей истории, пытается быть «как все». К сожалению, это оборачивается отчуждением от самой России, тем более – от Православной Веры. И в этом смысле жизнь Елизаветы Федоровны является удивительным примером того человека, который воспитывался в другой религиозной и культурной среде, но истину нашел в Православии. Она не только полюбила Россию, наши святыни, нашу историю, наш народ, фактически чужой ей по крови и по традиционному укладу. Она смогла понять всю глубину и истинность нашей веры, всю красоту христианской души нашего народа. Ее покорили русские люди, принявшие в свое сердце Христа. Причем покорили настолько, что уже после революции, неоднократно имея возможность уехать (и никто бы ее не осудил за это!), она предпочла остаться в России, чтобы испить вместе с русским народом страшную чашу страданий и скорбей. Спустя десятилетия за это мужественное решение народ российский вознес преподобномученице благодарную молитву. К мощам пришли тысячи людей, и в том числе почти неверующие, еще не открывшие для себя значение Церкви, но любящие свою страну и уважающие ее историю. И это несмотря на то, что Церковь сегодня еще очень сильно умалена, хотя по всей России и воздвигаются храмы. Впереди – труды и труды. Однако в самой гуще всех наших работ и забот мы не должны забывать главное: наша вера должна проповедоваться прежде всего нашими делами. Следование в жизни своим христианским убеждениям, исполнение евангельских заповедей – вот то, к чему мы призваны. Этого ждут от нас не только люди, общество, но и Господь. В таком контексте пребывание святых мощей Великой княгини Елизаветы и инокини Варвары в России приобретает огромное значение. Ведь, основав в Москве Марфо-Мариинскую обитель, Елизавета Федоровна соединила тем самым молитвенное служение Богу с практическим служением людям. И это был высочайший образ служения. Очень значимо для нас и то, что принесение мощей святых преподобномучениц на нашу Родину возглавляет епископ Бостонский Михаил, представитель Русской Православной Церкви Заграницей. Это первое реальное действие, направленное на воссоединение двух частей Русской Православной Церкви. Оказавшиеся в начале XX века за рубежом, православные люди постарались сохранить свою Веру, свою русскость, свою любовь к родной земле, воспитать в этой любви и Вере своих детей. Сейчас нам никто не мешает исповедовать Веру Христову. Мы с нетерпением ждем, когда наступит время общения двух ветвей Русской Православной Церкви в полном объеме, чтобы мы снова могли вместе причащаться Святых Христовых Таин. Мы будем молиться перед мощами святых преподобномучениц Елизаветы и Варвары о нашей Церкви и нашей земле с любовью и заботой о ней. – Владыка, на крестном ходе, проходившем по улицам Саратова, я видела очень много детей, в том числе совсем маленьких. Это не может не радовать, ведь сколько храмов ни строй, если туда не придут дети и подростки, они вскоре опустеют. Как Ваша епархия взаимодействует с воспитательно-образовательными учреждениями, школами, вузами? – Все, что мы можем делать в наших условиях, мы делаем. Сотрудничество нашей епархии с вузами и школами сейчас находится в стадии становления. Действуют и открываются новые приходские воскресные школы, и мы надеемся, что скоро детей в храмах будет больше. – А расскажите о сотрудничестве с учреждениями культуры. – Да, такое сотрудничество действительно идет. Совсем недавно в большом зале Саратовской консерватории состоялся открытый общедоступный концерт хора нашего кафедрального Собора. Вообще с консерваторией у нас сложились самые добрые отношения. Проводим мы и общие выставки с Радищевским музеем, который, обладая богатейшим собранием живописи, является одним из лучших музеев русской глубинки. Кстати, в 2003 году этот музей получил в ВВЦ в Москве диплом самого лучшего музея фестиваля «Интермузей». До революции Саратов смело можно было назвать культурной столицей Поволжья. Это был университетский город, и его консерватория, к слову сказать, считалась третьей после московской и петербургской. К счастью, эти культурные традиции не потеряны. – Владыка, поделитесь вашими впечатлениями после проведения Фондом Андрея Первозванного программы по принесению мощей Великой княгини Елизаветы Федоровны и инокини Варвары в разные епархии РПЦ. – Я не устаю повторять в проповедях: «Братия и сестры, не ждите, что за вас все сделает духовенство. Церковь – это не только духовенство, но и миряне. Церковь – это мы все». И то, что делает Фонд Андрея Первозванного, – это как раз очень наглядное свидетельство того, что свое служение миру может осуществлять не только клир, но и общественные церковные организации. Мы помним, сколько было открыто в начале 90-х различных фондов, которые не прожили и года. То, что Фонд Андрея Первозванного не оказался однодневкой, свидетельствует о том, что его деятельность действительно важна и нужна, что его сотрудники искренно хотят трудиться на благо Отечества и Русской Православной Церкви.

Беседовала Ирина АХУНДОВА

rusderjavnaya.ru

Святитель Николай в Москве: идти к мощам обязательно?

Зачем идти к святыне? Если Бог — Дух, зачем прикладываться, разве нельзя помолиться издалека, что же, Бог не услышит? Как «передается» благодать? И можно ли нести фото близких?

Фото с сайта pstgu.ru

Священник Максим Крижевский, старший преподаватель кафедры Культурологии ПСТГУ

Встреча со святым

— В храмах Москвы есть множество великих святынь. Но если привозят, вот как сейчас, мощи святителя Николая, одного из самых известных и любимых в России святых, частицы мощей которого есть во множестве московских храмов, все бегут. Зачем?

И в этом свете вопрос, зачем идти к одной святыне, частицы которой есть в других храмах, получает новый смысл.

Думаю, так и с мощами святителя Николая.

— Многих искренне верующих отпугивает сама мысль о том, что придется «пробиваться» к святыне, в толпе, в ажиотаже, а помолиться хочется в тишине и «без свидетелей».

— А на литургии мы тоже молится «без свидетелей»? Слово «литургия» в переводе с греческого означает «общее дело». И на ней, между прочим, выстраивается очередь к причастию, иногда длинная.

Конечно, когда на литургии тебя теснят со всех сторон, это не способствует молитве. Понятно и желание уставших от многолюдия москвичей побыть с Богом в тишине. Но поэтому в этом вопросе нет никаких руководств и инструкций: когда, кому и у какой святыни надо побывать.

Если у церковного человека есть сомнения, он может спросить у духовника, если нет — он поступает так, как подсказывает сердце.

Наша человеческая природа энтропийна, человеку свойственно забывать, остывать.

«Развели православные язычество»

Паломники в очереди в храм Христа Спасителя к дарам волхвов. Фото с сайта rtvi.com

— Нередко можно услышать обвинения верующих, стремящихся непременно приложиться к святыне, освятить на ней какие-то предметы, в язычестве, магизме. Действительно, зачем прикладываться? Бог по-другому не услышит?

— Бог и по-другому услышит. Один священник, дежуривший в храме Христа Спасителя во время пребывания Пояса Богородицы, мне рассказывал, что исцеления были в самой очереди, то есть у тех, кто еще не прикоснулся к Поясу, а только собирался. И таких исцелений было больше, чем непосредственно у святыни.

Но никакого язычества в самом желании прикоснуться к святыне нет.

Разве можно упрекнуть в язычестве кровоточивую жену, прикоснувшуюся к одежде Господа, тут же получившую исцеление, да еще и похвалу от Него? («Дерзай, дщерь, вера твоя спасла тебя». Мф 9: 20-22).

Святыня и оставлена нам Богом для того, чтобы мы могли и телесно, а не только умозрительно, мистически, духовно, участвовать в богообщении.

Бог сотворил мир из материи, освятив ее духом, наш Спаситель был богочеловеком, Сама Церковь — это Тело Христово, — на этом основании и стоит наше отношение к святыне.

В основе природы святыни — действия тех божественных нетварных энергий, о которых свт. Григорий Палама говорил, что они не есть Сущность, но из Нее исходят.

Эти энергии присутствуют в каждой точке исторического существования Бога и его святых. Собственно, эти точки мы и называем святынями.

Для верующего человека они остаются источниками благодати.

Почему святыни не всем «помогают»?

Фото с сайта onlinetambov.ru

— Христос похвалил кровоточивую жену за ее крепкую веру, по которой она получила исцеление. Но многие приходят с очень крепкой верой и даже с последней надеждой, но не все получают помощь. Почему?

— Потому что вера нужна не только дерзновенная, но и смиренная. Не только в то, что Господь силен нас исцелить, помочь, но и в то, что Ему лучше ведомо, что человеку нужно: поболеть или исцелиться, что-то получить или подождать.

Это смиренная вера помогает принять Его волю, не настаивать на своем. Ведь Бог помогает исцелиться, если это помогает нашему спасению, то есть важно не только в земной жизни, но и в жизни вечной.

«Да будет воля Твоя», — таков истинный мотив любого христианского прошения, в этом и проявляется согласие двух воль, Божественной и человеческой, — синергия, как говорят богословы.

Спаситель Сам нам подает такой пример согласия с Божественной волей и послушание ей, и послушания не по долгу, тем более корысти, а по любви.

Только в христианстве отношения между творением и Творцом — это отношения любви. Конечно, бескорыстные отношения с Богом, когда уже нет страха, по слову ап. Иоанна, а есть только любовь, — это наша цель, по сути, это святость. Но мы к этому призваны, и Бог дает нам эту возможность, снисходя к нашей немощи, младенчеству, предлагая идти путем сначала наемника, а потом сына.

Именно доверие Богу, признание Его воли большей, нежели своя, открывает для человека подлинные отношения с Богом, отношения со-бытия, причастия Его божественной жизни.

И именно в этом — принципиальная разница с язычеством.

Христианские философы эту разницу видят к двух модусах отношения человека к Богу и миру: иметь или быть?

Христианин, приступая к святыне, хочет не иметь, а быть, то есть он хочет не просто что-то получить от Бога, а он хочет быть «вместе с Богом», приобщения Богу. Для него именно это — самое важное.

Язычник, приступая к святыни, хочет иметь. В «иметь» есть некая интровертная направленность.

Для язычника идол — средство, использовав которое согласно определенной инструкции (ритуалу), можно получить то, что просишь. Это отношения чистой выгоды, корысти. Сам идол при этом человеку просящему может быть вовсе неинтересен, он для него — источник того, что можно взять.

Приступая к святыне или к тому, что он считает святыней, язычник предполагает, что он должен знать особый код, пароль. Таким образом он уже изначально предполагает свою способность управлять ею. Языческая молитва может заканчиваться каким-то юридическим определением, типа: дай мне то-то, а я тебе за это то-то. И это в лучшем случае.

Есть ритуалы, когда надо какое-то количество раз протанцевать вокруг костра, и все получится. А вот если не получится, то тут можно с «богом» и расквитаться.

Например, у якутов в некоторых древних традициях шаманизма есть такая форма, как наказание «богов», если они не помогают.

Я сделал все, что положено! Честно исполнил все предписания, но если «бог» не помог, я его высеку, я даже его выкину и нового вырежу (из дерева, кости), раз старый испортился.

Конечно, в этих практиках еще не было понятия о монотеистическом Откровении, поэтому для них вопрос, откуда у нового идола возьмется божественная сила, не стоял. Работал принцип: есть пароль, я его набрал и вошел, а если не вошел, надо что-то делать.

Этот принцип работает в языческой религии и сегодня, несмотря на то, что некоторые его культы стремятся к монотеистическому сознанию. Но всегда в язычестве нарушается равновесие синергии.

Как мировоззрение, отношение к миру, пусть и неотрефлектированное, язычество очень распространено. Не секрет, что многие люди, идущие сегодня ко христианским святыням, идут с чисто языческими мотивами. Может быть, неосознанно.

И тогда, если они не получают просимого, возникает разочарование, обида: как же так, был, стоял, приложился, а то, что просил — не получил. Значит, зря ходил? Не сработало?

А почему не получил, на благо ли это ему — во всем этом человек разбираться не хочет, потому что это предполагает труд, честное заглядывание в себя, и можно встретить то, что тебе не понравится, а это внесет беспокойство в жизнь. Но именно такой взгляд на себя и мог бы стать первым шагом к истине.

Но, на самом деле, просящий человек всегда что-то получает от Господа, да, не всегда то, что сам просит, но то, что ему нужней в данный момент. И очень важно прислушаться, чтобы не пропустить — что же хочет дать тебе вот сейчас Господь?

А между двумя полюсами: иметь и быть, в общем, все мы находимся, кто-то к какому-то полюсу ближе, кто-то дальше. Наверное, в абсолютной точке полюса «иметь» находится Денница.

Нужны ли святому фотографии наших близких?

Фото с сайта pravnovosti.ru

— Было замечено, что православные прикладывают к святыням фотографии близких, которые не могут прийти. Это неправильно? Почему? Добрая воля есть: человек верит, очень хотел прийти, и близкий думает: пусть он тоже прикоснется к святыне. Он поступает так из любви, мотив хороший.

— Все зависит от того, каким смыслом человек наполняет это действие, как он сам себе объясняет эту связь: почему он решил принести именно фотографию? И от этой связи очень многое зависит. Как люди церковные, мы должны понимать, что просто молитвы достаточно, я подошел, от всего сердца помолился, зачем же еще прикладывание фотографии?

— Получается, если я сам прикладываюсь, это нормально, а фото близкого — уже магизм? Непонятно.

— Если, прикладывая фотографию, я святому так намекаю, чтобы он «запомнил» в лицо моего ближнего, которого надо исцелить, подстраховываю святого, на всякий случай, от ошибок, тогда я выстраиваю, пусть неосознанно, связь магическую, манипулирую святыней.

Сам термин святой — святость — означает отделенный от обычного, профанного. И если мы к святыне прикладываем какой-то предмет, то он тоже должен быть уже не профанным.

Он должен значить что-то в наших отношениях с Богом, иметь богослужебное символическое значение. Можно прикладывать крестики, иконки, четки, можно даже платок, который вы надеваете в храм, для молитвы. А, прикладывая предмет, не имеющий отношения к нашей духовной жизни, мы пытаемся привнести в область священного несвященные смыслы. Вот есть традиция, что крещальную рубаху потом не надевают.

Есть и такая традиция, что предметы, вещи из храма нельзя использовать в простом быту, обиходе. Например, если ковер лежал в алтаре, его нельзя стелить ни в трапезной части храма, ни в притворе. То есть существует определенная иерархия предметов в наших отношениях с Богом. Обратного хода нет — это неблагочестиво.

— Если человек идет к святыне, не понимая четко даже своих мотивов, принесет ли это ему пользу?

— Мы очень мало знаем о том, как и с чем человек идет к святыне. В очереди к Поясу я видел детей, которые уже в детскую очередь не проходили, но все равно были еще маленькими для многочасового стояния, их привела мама, поставила и они стояли по 10 часов, не понимая, в чем они участвуют, и не имея к тому личного отношения. Может, это малодушие, но мне до сих пор больно их вспоминать. Не знаю, надо ли бы было их вести? Я не мог себе ответить на этот вопрос.

Конечно, ребенок может получить милость от Бога по вере матери, даже если она не церковная, но она пришла, привела ребенка, значит, она на что-то надеялась, это уже усилие и направление воли. Не знаю.

Но в очереди были и такие, которые пришли даже не по языческим соображениям, а по принципу: все идут и я должен, ведь чем больше толпа, тем большим психологическим магнетизмом она обладает. А если человек не понимает смысла происходящего, ему легче подпасть под эффект массового психоза. И вот пришел такой человек, и что? А мы не знаем. Господь видит сердце человека. Может быть он, отстояв в очереди, вдруг испытал к окружавшим его людям какие-то чувства сострадания, и Пресвятая Богородица коснулась и его сердца. Это тайна.

— Есть мнение, что если бы не было предварительных объявлений о том, что, например, Спиридон Тримифунтский помогает в решении финансовых проблем, а Пояс Богородицы — исцелиться от бесплодия, а святитель Николай — вообще «во всем», паломников было бы гораздо меньше.

— Пожалуй, большинство людей, приходящих к святыням, которые в последнее время привозят в Москву, — это люди нецерковные. И им очень не хватает разъяснений: что такое святыня, зачем к ней идти? Думаю, Церкви такую работу нужно начинать еще до того, как святыню привезут. И не в церковных СМИ, где все это есть, а по центральным каналам ТВ провести несколько передач с разъяснением в понятных для людей формулировках, может быть, с прямой связью в вопросах- ответах.

Это поможет предупредить и нелепые ситуации, которые случаются, и несчастные случаи. И многие подходили бы к святыне уже с совершенно другим отношением. Конечно, всегда нужно взвешивать свои силы. Если человек не имеет возможности по состоянию здоровья или другим причинам, например, выстоять длинную очередь, в этом нет ничего предосудительного. Во время обострения болезни есть другие возможности молиться Богу, чем стоять по 20 часов на холоде, жаре или ветре.

Святыня «в тираже»?

Фото с сайта onlinetambov.ru

— Сегодня стало очень много копий святынь, например, копий отпечатка стопы Богородицы, Гроба Господня. Такое тиражирование сакрального не грозит благочестию? — От того, что крестов много, наше отношение ведь к Кресту не меняется. Копирование — это один из способов выражения смысла, инструмент человеческой памяти. Повторение для религиозных культур — наиболее распространенная форма такой передачи смысла. Есть «эксклюзивные» повторения — отпечаток стопы Пресвятой Богородицы в Почаеве, на горе Вознесения, другие святыни, связанные с непосредственным физическим контактом святого. Но любая икона — уже копия. Принцип копирования получил осмысление на Седьмом Вселенском соборе (787).

Хотя нельзя не согласиться, что проблема тиражирования святынь есть. Мы видим, как на каждом углу висят календари с иконами вместе с календарями с котятами.

Но главная опасность девальвации святыни — в неблагоговейном к ней отношении. Если вам не удается сохранить здоровое духовное напряжение, внимание и любовь к святыням, лучше не надо прикладываться к ним, не покупать их изображение.

Надо соизмерять свои действия и свои возможности. Ведь почитание икон — это тоже духовный труд. Иконы нужны для того, чтобы им молиться. Они дают возможность ощутить себя в присутствии Бога, Богородицы, святых. И если вы не чувствуете способности молиться тем иконам, которые вы дома развесили, благочестивее будет даже оставить только те, которым вы молитесь, читаете тропарь, а остальные поставить одна за другой, чем вообще их игнорировать.

www.miloserdie.ru

Изучайте русский язык и русскую литературу

Задание. Определите проблему, которую поднимает Василий Песков в своём

тексте.Определите тему текста.Какие средства выразительности характерны

для этого текста? Выпишите их.

Святые места.

Любовь к Родине. Что означают эти слова? Я вспоминаю свой первый приезд в Москву. Сойдя утром с поезда, я отправился на Красную площадь. Мимо, торопливо рассуждая о пустяках, шли люди. Меня удивляло, что никто из них не испытывает трепета к этому священному месту. Я дождался открытия собора Василия Блаженного. Запомнились камни на лестнице, по которым прошло столько людей. А ведь перед войной появилась идея снести собор и расширить Красную площадь. К счастью, храм не сломали. Сегодня и Красная площадь, и храм Василия Блаженного –священные для россиян места. Поскольку древние мастера свой талант могли выразить лишь строя храмы, соборы, монастыри, то, сохраняя их, мы сохраняем и память об этих мастерах. В суете ежедневных дел мы обязательно должны помнить свои истоки, ибо наше прошлое и окружающий нас мир мы называем одним словом – отечество, любовь к которому нужно обязательно воспитывать… (В.Песков)

Проверить.

Святые (эпитет) места.

Любовь к Родине. Что означают эти слова? Я вспоминаю свой первый приезд в Москву. Сойдя утром с поезда, я отправился на Красную площадь. Мимо, торопливо рассуждая о пустяках, шли люди. (инверсия) Меня удивляло, что никто из них не испытывает трепета (метафора) к этому священному ( эпитет) месту. Я дождался открытия собора Василия Блаженного. Запомнились камни (инверсия) на лестнице ( метонимия), по которым прошло столько людей. А ведь ( сниженная лексика) перед войной появилась идея(инверсия) снести собор и расширить Красную площадь. К счастью (вводное слово), храм не сломали. Сегодня и Красная площадь, и храм Василия Блаженного –священные для россиян места. Поскольку (подчинительный союз со значением следствия) древние мастера свой талант могли выразить лишь строя храмы, соборы, монастыри, то, сохраняя их, мы сохраняем и память об этих мастерах. В суете ежедневных дел (метафора) мы обязательно должны помнить свои истоки (метафора), ибо(книжная лексика) наше прошлое и окружающий нас мир мы называем одним словом – отечество, любовь к которому нужно обязательно воспитывать…

Однородные члены предложения, вопросительные конструкции.

Проблем: Отношение к святым местам.

– Определите тему текста. - Тема исторической памяти.

natalyasambirskaya86.blogspot.com