Минусовка аты баты шли солдаты: Аты-баты » Скачать минусовку и текст песни

Съемки фильма. Леонид Быков. Аты-баты…

Съемки фильма

После обсуждения на студии сценария 27 октября 1975 года началась его режиссерская разработка, и уже 16 декабря фильм был запущен в подготовительный период. В течение двух последующих месяцев подыскивалась натура, готовились эскизы декораций, шли актерские пробы. В середине января 1976 года съемочная группа выехала в Загорск, где в скором времени должны были начаться натурные съемки. Однако из-за проволочек Министерства обороны, вовремя не выделившего необходимые войска, работу пришлось сдвинуть на неделю, на конец января.

9 февраля в Госкино СССР состоялось утверждение актерских проб. Просмотр состоялся в присутствии зампреда Госкино Бориса Пашенка и главного редактора сценарно-редакционной коллегии Даля Орлова. Все актеры руководству понравились. По просьбе Комитета кинематографии СССР Министерством обороны в распоряжение киногруппы наконец-то было выделено несколько армейских взводов и боевая техника: танки, артиллерия, автомобили…

Съемки фильма начались с одного из самых тяжелых эпизодов: марш-броска взвода Суслина. Режиссер сделал это намеренно, чтобы актеры с первых же дней погрузились в материал и поняли, что такое воевать в лютую тридцатиградусную стужу. Нелегко приходилось и в мирное время: на съемочной площадке то и дело глохла техника, заболевали люди. Однако никто не жаловался, понимая важность момента. Актер Леонид Марченко вспоминал: «Я никогда не забуду съемки фильма «Аты-баты, шли солдаты…». Загорск, Подмосковье. Мороз минус 30 градусов. Трудно очень. На следующий день съемка. Мы собрались в холле гостиницы. Актеры подошли к Быкову: «Леонид Федорович, может, отменим на этот день съемку, надо, ведь мороз, уже уши болят?..» А он ответил со всей честностью и детской непосредственностью: «А когда фашисты рвались к Москве, стояли такие же морозы. Ваши сверстники отстояли Москву, не думая о холоде. Вот теперь и подумайте…» Все тут же собрались и молча сели в автобусы. Съемка состоялась!»


Время съемок вспоминал и актер Виктор Мирошниченко: «…Однажды я опаздывал на съемку. В «Аты-баты…» в Загорск. Опаздывал на целую смену. Зная, как переживает по этому поводу Леонид Федорович, спешил ужасно. Сошел с электрички и пошел по шпалам – точно не знал, где именно в лесу находится наша съемочная площадка. Чуть не замерз – путь казался бесконечным в лесу. Машина съемочной группы подобрала меня. Не заезжая в гостиницу, я попросил отвезти меня на площадку.

Ну, думал, и получу же я сейчас. Но Леонид Федорович молчал… Я начал оправдываться:

– Понимаете, в той группе белая лошадь захворала. Хромать стала. А я же – при ней! Из кадра в кадр! Вот и опоздал – ждал, пока она…

– Ну, я тебе эту белую лошадь еще вспомню! – сказал Леонид Федорович. Сказал так, что я не понял – в шутку или всерьез. Но в картину он потом «втащил» эту белую лошадь… (Только было это в «Стариках»! – Н.Т.). Больше я ни разу не подвел его в работе.

…Мороз в Загорске в ту зиму 1975-1976 гг. был крепкий. Прилетел на съемку Вано Янтбелидзе из Тбилиси. Снимали строй. Стоит в строю и он. И вдруг: «Я больше не могу…». И, как сомнамбула, глядя перед собой, вышел из строя, несмотря на работающую камеру…

– Перерыв! – остановил съемку Леонид Федорович. – Чтобы Вано согрелся.

– И тепло стало сразу всем…»

Узнав о трудностях на съемках, на подмогу Леониду Быкову добровольно прибыл милицейский взвод, готовый работать бесплатно и без выходных. Этот случай красноречиво подтверждает зрительскую любовь к Леониду Быкову, который никогда ей не злоупотреблял, платя за понимание и поддержку благодарной монетой, порой мало заботясь о самом себе. Владимир Конкин вспоминал: «Я никогда не забуду, с какой нежностью и заботой, особенно когда были морозы, пусть и последние, ветродуи, обжигающий ветер… он проверял каждого – одевали ли мы теплое белье, чтобы у нас ушанки были завязаны… А у него у самого по роли была ушанка завязана на затылке, короткая телогрейка, никакого белья. Лицо вишневого цвета, потому что оно было обморожено. Даже у нас носы лупились от мороза и ветродуев, а уж что говорить о нем. Он целый день на съемочной площадке. То новые мизансцены выстраивает, то камеру проверяют, то свет переставляют… И все время под этими ветродуями, так, что у него струпьями кожа слезала. Мы как какой-то эпизодик снимем и сразу в автобус, он нас загонял. А сам все время на улице, практически круглосуточно. Мы все как огурчики, а у него это обветренное, будто фронтовое лицо.

И когда мы, наконец, отсняли эту натуру, слава тебе, Господи, успели, уже пошла капель… И он пополз… Последняя граната… И этот клочок гимнастерки с орденом Красной Звезды висел на ветке… Я вот сейчас вспоминаю, и у меня прямо мороз по коже… Тогда мы не знали, что эта картина станет последней с биографии этого замечательного художника».

Фильм «Аты-быты…» мог стать последним и для самого Владимира Конкина, если бы не Леонид Быков. Сцена гибели младшего лейтенанта Суслина под танком требовала особенной подготовки. Для актера вырыли яму, в которую он должен был прыгнуть, как только танк подойдет на опасное расстояние, границу которого отметили флажками. Однако, не учли «мертвой зоны» танка – танкист не видит человека, стоящего прямо перед машиной. Вот как рассказывал об этом случае сам артист: «Танк уже подходит к флажочкам, и я прекрасно понимаю, что вот сейчас он эту линию перейдет, и он немножко будет меня давить, причем, давить навсегда. И у меня было ощущение какого-то паранойяльного безволия – когда ты знаешь, что тебя сейчас не будет, но тебе это как-то уже даже и не страшно. И Леонид Федорович понял, что меня заклинило. Это все доли секунды. Быков толкнул локтем ассистента нашего, стоящего на трансфлакаторе нашей камеры, парень естественно тут же все понял, вот что значит, съемочная группа у Лени Быкова, он сделал какой-то необыкновенный прыжок и в спину пнул меня ногой! И я полетел, и еще не успел долететь до дна этой ямы, как танк уже кружился у меня над головой…» Так молниеносная реакция Быкова спасла жизнь артисту.

Весь февраль съемки велись на пределе возможного, а тут еще произошло непредвиденное. Кинооператор Виталь Кондратьев вспоминал: «За месяц было отснято более полутора километров цветной кинопленки. Так уж вышло, что за все это время отснятый материал не проявляли. И вот, когда все масштабные батальные сцены были уже отсняты, коробки с пленкой отправили в Киев на проявку. Проходит день, другой. Все с нетерпением ждут результата. Наконец звонок из Киева, весь снятый материал – абсолютный брак. Оказывается, когда на студии готовили камеру в экспедицию, то забыли поменять рамку с обычного кадра на широкоэкранный. Вся работа – насмарку…

Ужас! Что делать? План студии горел, и Леонид Федорович срочно отправился в Москву. Там он пробился на прием к министру обороны маршалу Гречко, которому уже доложили о ЧП на съемках нового фильма, и он прекрасно знал, зачем к нему пожаловал режиссер. Не успел Быков перешагнуть порог его кабинета, как Гречко заорал: «А-а, явился! Что, Министерство обороны для вас – лакей? Бюро добрых услуг? Да вы все, б…» – и обложил семиэтажным матом съемочную группу. Во время всей «вступительной речи» маршала Быков стоял по стойке «смирно», то бледнея, то краснея. Наконец министр в буквальном смысле доорался до хрипоты, закашлялся и сел за свой уставленный телефонами и селекторами стол.

Быков воспользовался паузой, тихо и очень вежливо извинился и попросил, чтобы Гречко его выслушал. Тот немного поутих, закурил сигарету. После долгого разговора «по душам» министр вызвал своего помощника и поручил ему разобраться «с этими горе-киношниками». Мне об этой «задушевной беседе» Леонид Федорович рассказал спустя полгода на киностудии…»

Когда «добро» на продление сроков военной экспедиции было получено, съемки под Загорском продолжились. А тот разнос, который устроил Леониду Быкову министр, вскоре аукнулся режиссеру серьезными проблемами с сердцем, но об этом позже.

Вот как тот же случай с браком пленки вспоминал Леонид Бакштаев: «При всей жесткости, требовательности, необходимой в профессии режиссера, Леонид Федорович не терял в себе доброты к людям. И это чувствовал каждый, кто общался с ним, работал. Я вспоминаю тот заснеженный, вьюжный февраль, зябкий морозный ветер, глубокий снег, сугробы… Снимается эпизод боя, танковая атака, где заняты войска, актеры, съехавшиеся из разных концов страны. По этому поводу «Мосфильм» наконец прислал несколько немецких «тигров», гремят взрывы, горят подбитые танки, колдуют пиротехники…

И вдруг к вечеру оператор обнаружил по вине его ассистента брак! Снято 300 полезных метров сложнейшего игрового эпизода – и все это нужно выбросить в корзину. Значит, опять нужно собрать военную технику, массовку, просить актеров, «давших» два-три съемочных дня, остаться еще на день, «просить» на завтра мороза и снега у синоптиков, все переснимать заново. Быков ни слова не сказал виновнику, не обрушил на него справедливых слов своего негодования, только тверже стали побелевшие скулы, весь он как-то съежился, стал меньше, молча сел в машину и уехал в гостиницу. Природная интеллигентность и мягкость, высокая нравственность и воспитанность этого замечательного человека не позволяли ему разрядиться, выплеснуться, он гасил в себе обуревавший его пламень…


Как навязчивая мелодия, в ритм февральской метели шуршащей по заснеженному полю, вертятся у меня в голове блоковские строчки: «…разыгралась что-то вьюга, ай вьюга, ай вьюга, не видать совсем друг друга за четыре за шага…». Я готовлюсь к первому моему кадру в фильме Леонида Быкова «Аты-баты, шли солдаты…» и должен сказать сейчас совсем другие слова…

В морозном воздухе пронзительно застывали звуки марша «Прощание славянки», который играл духовой деревенский оркестр: кларнет, баритон, бас-труба и турецкий барабан. Не суетится массовка, готовы все службы к съемке, собранные на окраине небольшой деревушки в Подмосковье, где остановилась наша съемочная группа. В четырех шагах от меня на холмике, заметенном снегом, за оградой, стоит обелиск, там похоронен мой отец в братской могиле.

Сейчас я открою калитку, ступлю в глубокий снег, медленно сниму военную фуражку и скажу: «Здравствуй, батя!..» Тут я не один: мы, сыновья и дочери наших молодых отцов, погибших здесь в далеком сорок четвертом году, приехали сюда в годовщину боя, на станцию Подбедня, чтобы почтить их память.

Но я никак не могу собраться, отогнать эти блоковские слова, кружащиеся снежинками вокруг меня. Вот сейчас помощник режиссера хлопнет дощечкой, объявят номер дубля, и я войду в кадр.

Леонид Быков сидит рядом, ждет моей готовности. Я молча благодарен ему, что он дает мне возможность сосредоточиться, проникнуться этими щемящими до боли, грустными и ясными звуками марша. Вспомнить свое далекое военное детство: бесконечные бомбежки, слезы и страх перепуганных насмерть, таких же, как я, детишек в тесном и душном бомбоубежище. Кочующих погорельцев по дымной дороге, от запада к востоку, и длинные-длинные дни и ночи долгой оккупации в темной белорусской деревушке Добрынь. Все это глубоко запало в мою память, нужно только вспомнить, воскресить…

Леонид Федорович внимательно смотрит на меня, глаза его, всегда мягкие и грустные, сейчас пытливы и властны, они ждут ответа. Молча киваю головой, тихо звучит его глухой голос: «Начали… Мотор!» Оборвалась музыка. Во внезапной тишине слышу знакомый волнующий стрекот кинокамеры. Еще маленькая пауза – и я шагнул к калитке в свой первый дубль, навстречу новой роли Константина Святкина в фильме «Аты-баты, шли солдаты…».

Когда я вспоминаю Быкова, меня не покидает ощущение, что он жив, что он где-то рядом. Мне кажется, я вижу его небольшую стройную фигуру, идущую по длинным коридорам студии. Вот он сидит на ступеньках и о чем-то говорит со мной тихим, ласковым голосом, и в его печальных глазах сейчас вспыхнут лучики мягкого юмора, сбегутся морщинки венчиком, и весь он засветится добротой и сердечностью. Доброта… Пожалуй, это было главной чертой в его характере. Прекрасное, емкое слово – доброта! Как подчас нам не хватает доброты друг к другу, внимания, чуткости, бескорыстия!»

Съемки того же эпизода вспоминала и Наталия Наум: «Работая с Леонидом Федоровичем в фильме «Аты-баты, шли солдаты…», я с огромным вниманием присматривалась к его методу работы с актерами, к его беспредельно уважительному отношению. Он работал с той требовательностью к себе, которая исключает нерешительность, колебания, дезориентирующие исполнителей ролей и всех, кто сталкивался в работе с режиссером-постановщиком…

Мне посчастливилось в этом фильме сыграть небольшую роль, но какое наслаждение принесла она мне! Съемки у обелиска. Звучит песня «День Победы» – для настроения актеров, для создания соответствующей атмосферы. Перед командой «Мотор!» Леонид Федорович сам произнес слова одного из сыновей, отец которого похоронен под обелиском. Он так произнес эти слова, что мы перестали быть актерами, мы стали детьми отцов, отдавших свою жизнь за нашу жизнь…

Воздействие Леонида Быкова как режиссера, актера и человека было магическим, огромным».

Другая участница этих съемок, Евгения Уралова, сыгравшая в фильме дочь Кимки и Суслина, рассказала мне такую историю: «Воспоминания о Леониде Быкове почему-то всегда вызывают у меня слезы, отчего – не знаю… Наша первая встреча произошла, когда я в студенческие годы за три рубля в день подрабатывала в массовке и случайно оказалась на съемках «Зайчика». Снималась сцена на берегу в открытом ресторанчике. Меня поразило тогда, что Быков подошел к каждому из массовки и объяснил, что за сцена снимается. К тому времени у меня уже был опыт работы в массовке, и я привыкла, что на нас никто не обращает внимания. Больше я с Быковым не встречалась и видела его только в кино. Меня очень тронули его «Старики»… Когда он задумал «Аты-баты, шли солдаты…», неожиданно пригласил меня на пробы. Позвонила ассистентка Быкова и сказала, что меня вызывают в Киев. Я отказалась. Потом после очередного спектакля мне передали, что внизу меня кто-то ждет. Это был Быков, который специально пришел пригласить меня на пробы. Пришлось вновь отказываться, объясняя это тем, что не люблю войну и не хочу сниматься в подобных фильмах, к тому же, у меня маленький ребенок. Быков был непреклонен: «Евгения Владимировна, я вас прошу, приезжайте, пожалуйста, мы немного снимемся для начальника». Он так меня уговаривал, что отказаться было невозможно…

После этого мы долго созванивались с ассистенткой. Когда я приехала, меня встретили на машине, потом заехали за Быковым, и мы поехали вместе на студию. Мне дали текст. Это был монолог за столом. Я оказалась перед камерой, за которой рядом с оператором стоял и Быков. Он смотрел на меня с такой мольбой, с такой поддержкой… Я прочитала свой монолог и увидела, что Быков плачет… Потом он подошел ко мне, поблагодарил и сказал: «Не отказывайтесь, я вас очень прошу».

И вот мы приехали на съемки под Загорск. Меня потрясли его обтрескавшиеся от мороза, почерневшие лицо и руки, и такие несчастные глаза… В то время Озеров снимал свою эпопею, и вся военная техника была отдана ему, потом еще приключился брак с пленкой… Артисты хоть как-то грелись, что-то выпивали, а Быков и этого позволить себе не мог. Так хотелось ему хоть чем-то помочь. Ему было очень тяжело – то не дают павильон, то нет техники. Он даже заболел. Жаль, что эта работа досталась такой большой кровью.

Потом, когда были съемки в Киеве в павильоне, у меня случилось воспаление среднего уха, Быков, заметив, что я все время держусь за него, предложил намотать что-нибудь на голову, чтобы ухо было в тепле. Быков всем сострадал, переживал, если что-то не получалось… В сцене у могилы, когда звучит песня, было холодно. Все смеялись, грелись… Начинаем снимать, а у артистов веселые глаза. И тогда я предложила Быкову: «А давайте, не включайте музыку, спойте сами…» И он это подхватил. И спел за камерой так, что всем стало стыдно, и все получилось, как нужно. Такая вот была отдача. Быков был замечательным партнером, режиссером. У меня он вызвал абсолютное доверие. Он знал каждую сцену, каждого персонажа, он как бы через себя пропускал, прочувствовал за всех, знал и понимал, что происходит. И как я могла сомневаться? Я же могла пропустить этот фильм и работу с таким человеком!»


Как видим, все актеры, несмотря на трудности, с удовольствием и благодарностью снимались у Леонида Федоровича. Они понимали – судьба предоставила им редкий шанс встречи с замечательным мастером. Исполнительница роли Кимки Елена Шанина вспоминала: «Фильм снимался в такое время, когда все лучшее в кино и театре как раз было сделано в рамках военной темы. Здесь можно было, не касаясь политики, остаться человеком. В картине у меня была роль о любви, которая обречена на смерть. А о таком материале каждая актриса мечтает! Надо сказать, что Леонид Быков был невероятно терпелив ко мне. Снимали мы в поле, зимой, в страшные холода. Никаких комфортных условий, разумеется, не предполагалось. Поэтому все жутко обморозились. Но любые неудобства покрывала особенная творческая атмосфера. У актеров было такое ощущение, что все вокруг создается только для них. Мы все были просто одержимы нашей работой».

Данный текст является ознакомительным фрагментом.

СЪЕМКИ

СЪЕМКИ
Съемки фильма с новым исполнителем возобновились 29 апреля с пересъемки эпизодов в дворницкой, в которых некогда снимался Александр Белявский. «Дворницкую» снимали четыре дня: 29 — 30 апреля, 4 — 5 мая. Причем в первые два дня снимали первое появление Воробьянинова в

СЪЕМКИ

СЪЕМКИ
Съемки фильма длились более двух лет: с середины 1970 по 1972 год. Натуру снимали в самых разных местах. Часть в Берлине, но большинство эпизодов пришлось снимать в СССР. Дело в том, что телевидение пожалело денег на зарубежные командировки, поэтому приходилось

Съемки

Съемки
С телеоператором выезжаем в город. Вчера еще людный, а сегодня словно вымерший микрорайон следит за нами пустыми глазницами окон. Очень неуютно, буквально физически ощущаю на своей спине холодный взгляд снайпера. Снимаем обглоданные трупы.В одном месте

СЪЕМКИ

СЪЕМКИ
В двадцатых числах апреля в павильоне № 11 «Мосфильма» была возведена декорация «Квартира Шефа». 24 апреля началось ее освоение. На следующий день в 9 утра съемки фильма начались. В тот день снимали эпизоды: Граф и Лелик приходят к Шефу; Шеф высыпает монеты из трости в

ХРОНОЛОГИЧЕСКАЯ РАСКАДРОВКА ФИЛЬМА «БРИЛЛИАНТОВАЯ РУКА» (съемки — 1968 год)

ХРОНОЛОГИЧЕСКАЯ РАСКАДРОВКА ФИЛЬМА «БРИЛЛИАНТОВАЯ РУКА» (съемки — 1968 год)
Машина на улице заграничного города — 27 сентября (Баку)контрабандисты у входа в аптеку — 27 сентября (Баку)машина у аптеки — 28 сентября (Баку)туристы спускаются по трапу теплохода — 20 июня (Сочи)на

ХРОНОЛОГИЧЕСКАЯ РАСКАДРОВКА ФИЛЬМА «КАВКАЗСКАЯ ПЛЕННИЦА» (съемки — 1966 год)

ХРОНОЛОГИЧЕСКАЯ РАСКАДРОВКА ФИЛЬМА «КАВКАЗСКАЯ ПЛЕННИЦА» (съемки — 1966 год)
Шурик на осле — 1–2 июня (Алушта)Шурик у санитарной машины — 13 июня (Куйбышево)Эдик заводит машину — 13 июня (Куйбышево)Шурик мотает осла — 17 июня (Куйбышево)толкают осла — 17 июня (Куйбышево)Эдик

СЪЕМКИ

СЪЕМКИ
В двадцатых числах апреля в павильоне № 11 «Мосфильма» была возведена декорация «Квартира Шефа». 24 апреля началось ее освоение. На следующий день в 9 утра съемки фильма начались. В тот день снимали эпизоды: Граф и Лелик приходят к Шефу; Шеф высыпает монеты из трости в

ХРОНОЛОГИЧЕСКАЯ РАСКАДРОВКА ФИЛЬМА «БРИЛЛИАНТОВАЯ РУКА» (съемки — 1968 год)

ХРОНОЛОГИЧЕСКАЯ РАСКАДРОВКА ФИЛЬМА «БРИЛЛИАНТОВАЯ РУКА» (съемки — 1968 год)
Машина на улице заграничного города — 27 сентября (Баку)контрабандисты у входа в аптеку — 27 сентября (Баку)машина у аптеки — 28 сентября (Баку)туристы спускаются по трапу теплохода — 20 июня (Сочи)на

СЪЕМКИ

СЪЕМКИ
Съемки фильма с новым исполнителем возобновились 29 апреля с пересъемки эпизодов в дворницкой, в которых некогда снимался Александр Белявский. «Дворницкую» снимали четыре дня: 29–30 апреля, 4–5 мая. Причем в первые два дня снимали первое появление Воробьянинова в

СЪЕМКИ

СЪЕМКИ
Вплоть до конца 69-го выбирались места натурных съемок. Выбрали Одессу и все ту же Новую Каховку. 2 марта 1970 года начался подготовительный период (подбор актеров, ранее не утвержденных, строительство декораций и т. д.). Этот этап длился почти два месяца. 27 апреля

СЪЕМКИ

СЪЕМКИ
Съемки фильма длились более двух лет: с середины 1970 по 1972 год. Натуру снимали в самых разных местах. Часть в Берлине, но большинство эпизодов пришлось снимать в СССР. Дело в том, что телевидение пожалело денег на зарубежные командировки, поэтому приходилось

СЪЕМКИ

СЪЕМКИ
Съемки фильма начались 26 августа с экспедиции в Ростов-Ярославский, где снимались натурные эпизоды: погоня за демонами по Кремлю, народ у стен Кремля, отправление войска на войну. Как вспоминал позднее Л. Гайдай:»Часть съемок проходила в старинном русском городе

СЪЕМКИ

СЪЕМКИ
Первый съемочный день фильма датирован 29 января 1977 года. В тот день в павильоне были сняты эпизоды в декорациях «Гостиница» и «Трактир». Павильонные съемки длились уже полтора месяца, когда 10 марта состоялся просмотр отснятого материала членами

СЪЕМКИ

СЪЕМКИ
Где-то после майских праздников в мосфильмовском павильоне № 1 началось строительство декораций «Каюта Фадеича», «Дом Зотова», «Квартира Старобогатовых». Первой была построена «каюта», с которой и начались съемки. 2 июня снимали эпизод из начала фильма: милиционер

ХРОНОЛОГИЧЕСКАЯ РАСКАДРОВКА ФИЛЬМА «КАВКАЗСКАЯ ПЛЕННИЦА» (съемки — 1966 год)

ХРОНОЛОГИЧЕСКАЯ РАСКАДРОВКА ФИЛЬМА «КАВКАЗСКАЯ ПЛЕННИЦА» (съемки — 1966 год)
Шурик на осле — 1 — 2 июня (Алушта)Шурик у санитарной машины — 13 июня (Куйбышево)Эдик заводит машину — 13 июня (Куйбышево)Шурик мотает осла — 17 июня (Куйбышево)толкают осла — 17 июня (Куйбышево)Эдик

Съемки

Съемки
Человека делают счастливым три вещи: любовь, интересная работа и возможность путешествовать.
Иван

Бесплатная минусовка песни солдаты в путь / В путь