Мы шли под грохот канонады: «Маленький барабанщик» — Стихотворение Михаила Светлова

Что за юный барабанщик под грохот канонады?: a_bugaev — LiveJournal

Что за юный барабанщик под грохот канонады?: a_bugaev — LiveJournal

?

Category:

• Музыка
• Cancel

Помнится, в детстве нас учили песне про юного барабанщика:

Мы шли под грохот канонады,
Мы смерти смотрели в лицо.
Вперед продвигались отряды
Спартаковцев, смелых бойцов.

Средь нас был юный барабанщик,
В атаках он шел впереди
С веселым другом барабаном,
С огнем большевистским в груди.

В детстве оно вроде бы было понятно без особых пояснений. Этот барабанщик — он наш (это же «мы шли»), хороший, смелый («шел впереди»). Он храбро сражался с врагами, враги его убили, но песня о нем не умрет. Вот мы эту песню и поем.

Теперь эту вот песню втюхивают моему сыну, и он уже поет какую-то переделку на этот мотив.

И вот я заинтересовался — что же это за война такая, с серьезными боевыми действиями — канонадой, славным походом, ночными привалами и т.п.?
Только вот сегодня я узнал, что текст принадлежит Михаилу Светлову. Ну конечно, там же — Гренада, Каховка и т.д. интернационально-походно-революционная романтика

Спартаковцы — это, ясное дело, не болельщики клуба «Спартак», а «Союз Спартака», т.е. германские коммунисты, революция 1918-1919 года, Карл Либкнехт & Роза Люксембург. Было восстание, был расстрел из пушек, значит, вроде бы и канонада была? Ну а походы, ночные привалы и прочая пионерская романтика? Это что, Светлов нафантазировал?
Кроме того, слова «Промчались годы боевые, // Окончен наш славный поход» как-то не ассоциируется с подавлением коммунистического восстания и победой контрреволюции. Скорее это в одном ряду с песней «По долинам и по взгорьям // Шла дивизия вперед. … и на Тихом океане // Свой закончили поход».

Выходит так, что все эти знакомые с детства песни образуют единый смысловой ряд. В этом же ряду, кроме перечисленных — «Шел отряд по берегу, шел издалека», «Орленок, орленок, взлети выше солнца». Все эти песни в восприятии ребенка — об одном: война, поход, мужественный герой, враги, смерть героя, память не умрет. Географические и исторические подробности — не важны. Где эта Каховка, какие крестьяне в Гренаде, что за волочаевские дни, кто такие враги и чего они хотят, кроме как убить нашего героя? Все равно мы победили, а наш погибший герой живет в нашей песне.

Идут пионеры — салют Мальчишу!

Приложения
1. Аркадий Гайдар «Судьба барабанщика»

— Папа! — сказал я, когда последний отзвук его голоса тихо замер над прекрасной рекой Истрой. — Это хорошая песня, но ведь это же не солдатская.
Он нахмурился:
— Как не солдатская? Ну, вот: это горы. Сумерки. Идет отряд. Он устал, идти трудно. За плечами выкладка шестьдесят фунтов… винтовка, патроны…

2. Георгий Хазагеров. «Бесы в судьбе барабанщика»

3. maxim_sokolov — Плюс веймаризация всей страны

Tags: culture, Хазагеров

Subscribe

• Ремизов и Белькович про имперский порядок

  Месяц назад в рамках лектория СВОП была очень интересная беседа с участием Михаила Ремизова и Родиона Бельковича. Формулировка темы «Имперский…

• Моему блогу сегодня 20

  Двадцать лет назад, 20 декабря 2002 года, я пришёл в ЖЖ. Через ЖЖ я познакомился со многими людьми, некоторые сильно повлияли…

• Переслегин про СМИ

  Тут и про роль СМИ в текущем конфликте, и общие рассуждения про природу СМИ, их влияние и пределы возможностей. Есть и переклички с моим…

Photo

Hint http://pics.livejournal.com/igrick/pic/000r1edq

• 7 comments

Юрий Иванов «Мы шли под грохот канонады»

В этом году отмечаются две важные даты: 76-летие со дня Победы в Великой Отечественной войне 1941–1945 гг. и 75-летие образования Калининградской области. И в этой связи актуально вспомнить талантливое произведение калининградского писателя Юрия Иванова – «Мы шли под грохот канонады».

В основе романа лежат не только личные воспоминания автора, пережившего ужасы и лишения ленинградской блокады, но и видевшего опалённый Кёнигсберг в тяжёлые дни штурма. Впервые книга вышла в Калининградском книжном издательстве в 1978 году. Читатели-подростки конца 20 века по достоинству оценили и полюбили эту книгу. Пронзительное и искреннее произведение о войне продолжает волновать и современных читателей. По результатам ежегодного опроса, проводимого нашей библиотекой «Какая книга за последнее время произвела на Вас наибольшее впечатление?», эта повесть вошла в топ-100лучших книг.

Юрий Николаевич Иванов (1928-1994) – писатель, член Союза писателей СССР, учёный-океанолог и общественный деятель. Закончил Высшие литературные курсы Союза писателей СССР при Литературном институте им. М. Горького, был членом бюро Комиссии по морской литературе Союза писателей СССР, ответственным секретарём Калининградской писательской организации и председателем Калининградского областного отделения Российского фонда культуры. Для калининградцев его имя стало символом примирения прошлого, настоящего и будущегов непростой истории города Кёнигсберга-Калининграда. Писатель был романтиком и неравнодушным человеком, его любовь к Калининграду,к его истории и культуре была безграничной. Он приобрёл уважение не только борьбой за сохранение природы Куршской косы, но и памятников истории Калининградской области. При его участии появились памятники И. Канту и А. С. Пушкину, прибыло научно-исследовательское судно «Витязь», на базе которого и был создан Музей Мирового океана и начато восстановление Кафедрального собора.

Юрий Иванов

В своём творчестве Юрий Николаевич большое внимание уделял краеведческой теме. Им написаны «Танцы в крематории», «Огонь Кёнигсберга», «Огненные каникулы» и другие книги. Они свидетельство преступления против самого ценного на земле – Мира и Человечества.

Проиллюстрировал это реалистичное и правдивое произведение талантливый художник и графикВладимир Николаевич Рыжов. Чёткие и реалистичные рисунки, созданные мастером, соединяют военную жизнь главных героев с их мечтамио мирной жизни. И вселяют уверенность, что самые тяжёлые испытания обязательно пройдут и впереди счастливая и мирная жизнь.

Издательство «Речь» переиздало книгу Юрия Иванова «Мы шли под грохот канонады» в серии «Вот как это было» и полностью повторяет первое издание.

Обложка книги, впервые вышедшей в Калининградском книжном издательстве

Чёрная, безжалостная туча войны уже нависает над ленинградскими подростками, когда они учатся в школе, ходят в кинои впервые влюбляются. С началом войны заканчивается их счастливое детство. Главный герой повести – Володя Волков, становится свидетелем и участником трагических событий, переживает растерянность и страх, гнев и беспомощность, которые оставляют глубокую рану в его душе. Эти же чувства переживают его одноклассники и товарищи – каждому выпадают тяжёлые невзгоды. Кого-то война ломает и уничтожает,а кого-то делает сильнее. Невыносимо горько читать о нечеловеческих испытаниях блокадой. Просто, но так, что щемит сердце, пишет автор о самых трудных днях и месяцахв осаждённом Ленинграде. Володя поседеет за несколько дней и даст клятву – всю жизнь бороться с фашизмом.Это трогательнаяи тяжёлая книга, но разве бывают лёгкие книги о войне? Читайте и помните!

Иллюстрация из книги

«Война. Сколько лет прошло, и не пора ли нам забыть о ней?Не хватит ли ворошить память и без конца вспоминать всех, кто погиб, кого нет рядом с нами?.. Нет! Я ничегоне забыл,я ничего никогда не забуду».

Иллюстрации из книги

– учит самоотверженности и стойкости;

– показана реальная правда блокады Ленинграда;

– воспитывает патриотизм и любовьк Родине;

– формирует нравственный стержень;

– раскрывает величие и духовность блокадников;

– мотивирует на выполнениесолдатского долга.

Иллюстрация из книги

Возрастная категория: 12+

Рекомендуемый возраст: от 12 и старше

• Иванов, Юрий Николаевич. Мы шли под грохот канонады: роман / Юрий Иванов; рисунки Владимира Рыжова. – Санкт-Петербург; Москва: Речь, 2019. – 351 с.: ил. – (Вот как это было).

Подготовила: Королева Г. И., эксперт по комплектованию библиотечного фонда

Источник иллюстраций: Букландия

Pickett’s Charge

by Robert C. Cheeks

Незадолго до 3 часов утра 3 июля 1863 года Роберт Э. Ли поднялся при свете звезд, съел спартанский завтрак со своим посохом и оседлал своего знаменитого серого коня, Путешественник, для поездки на горный хребет Семинари в Геттисберге. Он отправился на поиски своего «старого боевого коня», генерал-лейтенанта Джеймса Лонгстрита, командира I корпуса армии Северной Вирджинии. После двух дней боев в пышной летом сельской местности Пенсильвании крупнейшее сражение Гражданской войны все еще висело на волоске. С помощью Лонгстрита Ли намеревался перевесить чашу весов.

Когда Странник нес надежду Конфедерации на восток на своей широкой, сильной спине, предрассветная тишина была нарушена грохотом артиллерийского огня. Ли остановился, посмотрел на северо-восток и увидел, как на горизонте танцуют дульные вспышки. У него не было никакой возможности узнать, дошел ли штабной офицер, которого он послал на поиски генерал-лейтенанта Ричарда Юэлла, до командира 2-го корпуса с инструкциями Ли возобновить атаку на левый фланг Конфедерации, или вместо этого Федеральная армия атаковала его линии.

В любом случае, тщательно разработанный Ли план синхронной атаки с обоих флангов уже пошел наперекосяк. Что бы ни случилось сегодня, южные штурмы останутся «отдельным делом». Это было неблагоприятное начало самого важного дня войны.

После двух кровавых, но нерешительных дней сражений вокруг малоизвестной деревни Геттисберг, расположенной на перекрестке, Роберт Э. Ли проснулся со знанием того, что, так или иначе, третий день сражения будет решающим. Соответственно, он строил свои планы. Дивизия генерал-майора Джорджа Пикетта численностью 4500 человек прибыла поздно вечером 2 июля. Вместо того, чтобы бросить его в бой, Ли приказал Пикетту оставаться на месте. Его свежая дивизия на следующий день должна была возглавить штурм Союза слева, а Юэлл — справа. Во всяком случае, таков был план Ли.

Теперь, когда на северном конце его линии разгорелись бои, решительный Ли обдумывал изменение этих планов. Между тем, через дорогу, на Кладбищенском хребте, бойцы 2-го корпуса генерал-майора Союза Уинфилда Скотта Хэнкока торжественно ели свою халтуру и наблюдали, как артиллерия Конфедерации движется на юг в, казалось бы, бесконечной процессии вдоль Семинарского хребта. То ли по предвидению, то ли по чистому тяжелому опыту, ветераны 2-го корпуса знали, что все, что Ли имел в виду относительно Потомакской армии, будет направлено на их позиции. Целенаправленная тишина наполнила воздух.

Незадолго до рассвета Ли обнаружил, что Лонгстрит расположился лагерем к западу от холмистой гряды скал, известной как Логово Дьявола, которую накануне закаленные в боях конфедераты отбили у врага. Уроженец Джорджии Лонгстрит снова попытался убедить Ли, как он сделал это двумя днями ранее, повернуть на юг, обойти левый Союз и встать между янки и Вашингтоном. Затем, по собственному выбору Ли, они могли встретить неизбежную контратаку противника. Ли снова возмутился. «Враг там, — сказал он, указывая в сторону Кладбищенского холма, — и я собираюсь атаковать его там.» Он проигнорировал неоднократные предложения Лонгстрита и сообщил ему, что 1-й корпус будет атаковать Союз, как только Пикетт уйдет. дивизия прошла по Семинарскому хребту и заняла позицию.

— Генерал, — сказал Лонгстрит, — я всю жизнь был солдатом. Я был с солдатами, участвовавшими в боях парами, отрядами, ротами, полками, дивизиями и армиями, и должен не хуже других знать, на что способны солдаты. Я считаю, что никакие 15 000 человек, когда-либо готовившихся к бою, не смогут занять такую ​​позицию». Не убежденный, Ли сказал ему вызвать Пикетта.

Из-за смены частей, которые должны были участвовать в запланированной атаке, Ли решил сменить точку атаки на север. Теперь целью была небольшая группа деревьев чуть менее чем в миле от Кладбищенского хребта. План Ли оставался простым: мощнейший обстрел всей доступной артиллерии Конфедерации должен был охватить линию Союза вокруг деревьев, в то время как южная пехота должна была оставаться за Семинарским хребтом, вне поля зрения врага. Как только артиллерия будет закончена, пехота спустится с холма через долину и прорвет линию федерации, разделив Потомакскую армию пополам.

Дивизия Пикетта была поднята и поставлена ​​в боевой порядок. Справа от него находились бригады под командованием бриг. Генерал Кадмус Уилкокс и полковник Дэвид Лэнг. Слева от Пикетта дивизия генерал-майора Генри Хета, которой теперь командует бриг. Генерал Джонстон Петтигрю (Хет был ранен в первый день битвы) выстроился в строй. В тылу Петтигрю собрались две бригады из дивизии генерал-майора Дорси Пендера. В общей сложности было собрано менее 15 000 человек, чтобы нанести решающий удар по независимости Юга. Пятьдесят боевых знамен Конфедерации должны были быть вручены противнику на фронте длиной в милю. Это были крутые, гордые люди, лучшее, что могла предложить их нация.

Сразу после полудня двое командиров бригад Пикетта, бриг. Генс. Ричард Гарнетт и Льюис Армистед добрались до вершины Семинарского хребта и посмотрели через долину на высоты, удерживаемые врагом. Гарнетт прекрасно осознавал, что это была прекрасная возможность стереть клеймо, которое, как он считал, все еще носило на нем след из-за того, что Стоунволл Джексон освободил его от командования после битвы при Кернстауне в прошлом году. Ли позаботился о том, чтобы обвинения в военном трибунале с Гарнетта были сняты и ему дали бригаду под командованием Пикетта. Теперь Гарнетт намеревался отыграть свои шпоры.

Его компаньон, «Ло» Армистед, служил в старой армии с генералом Союза Хэнкоком, который теперь ждал прямо напротив них в долине. Когда разразилась война, Армистед отправился на восток с Альбертом Сидни Джонстоном и его женой. Джонстоны устроили прощальную вечеринку накануне отъезда. Когда вечеринка заканчивалась, Армистед пожал руку своему старому другу Хэнкоку и сказал со слезами на глазах: «Хэнкок, до свидания». Ты никогда не узнаешь, чего мне это стоило». Мгновение Гарнетт и Армистед стояли, глядя на долину. Затем Гарнетт повернулся к Армистеду и сказал ровным, ровным тоном: «Это отчаянная попытка». Армистед согласился. — Да, — сказал он. «Но вопрос во Всемогущем, и мы должны оставить его в Его руках».

Пока два бригадира вели торжественную разведку позиций противника, их командующий генерал и его штаб проезжали через собравшиеся подразделения в тылу Семинарского хребта. Ли заметил, что очень немногие из полевых офицеров были ему знакомы. «Я скучаю, — пробормотал он, — по лицам многих дорогих друзей». шапки в молчаливом приветствии генералу. Ли, в свою очередь, касался своей шляпы. Он с тревогой увидел, что у многих солдат были бинты. «Многие из этих бедных мальчиков должны уйти в тыл, — сказал он. «Они не годятся для службы». Но никто не ушел; человеку, они остались со своими полками.

Теперь Ли стало ясно, что два предыдущих дня бойни сделали с его командованием. В формирующейся теперь штурмовой колонне два командира дивизии были ранены и не могли выйти в бой; четверо из шести бригадиров тоже были либо убиты, либо ранены, и их заменили старшие полковые командиры, большинство из которых не имели опыта работы на этом уровне. Во многих случаях эффективная боевая мощь рассматриваемых частей была ниже 50 процентов.

Когда приближалось время запланированного артиллерийского обстрела, Лонгстрит отправил поспешное сообщение полковнику Э.П. Александер, начальник артиллерии: «Если артиллерийский огонь не отбросит врага или сильно его деморализует, чтобы сделать наши усилия достаточно надежными, я бы предпочел, чтобы вы не советовали генералу Пикетту атаковать. Я буду во многом полагаться на ваше суждение, чтобы решить вопрос, и ожидаю, что вы сообщите генералу Пикетту, когда представится удобный момент». 0003

Сообщение встревожило 28-летнего Александра. Он ответил Лонгстриту: «Генерал, я смогу судить о влиянии нашего огня на противника только по его ответному огню, потому что его пехота почти не видна, а дым затенит все поле боя. Если, как я делаю вывод из вашей записки, есть какая-либо альтернатива этой атаке, ее следует тщательно обдумать, прежде чем открывать огонь… даже если это будет полностью успешным, это может быть только очень кровавой ценой». два. Наконец Лонгстрит приказал: «Пусть батареи откроются. Приказывайте вести огонь с большой осторожностью и точностью». Ровно в 13:07, по словам гражданского профессора математики в Геттисберге, первый сигнальный пистолет повстанцев выстрелил. На краткий миг время остановилось, когда над долиной устрашающе поднялись серо-голубые клубы дыма. Затем массированные батареи, стреляя залпами, начали обрушивать на врага дождь смерти и разрушения.

Хэнкок отдавал приказы о выдаче говяжьего пайка корпусу, когда из-за долины донесся знакомый хлопок латунной 12-фунтовой пушки. Через мгновение выстрелила еще одна пушка. Хэнкок, уже посмотрев в сторону звука, увидел поднимающийся вверх дым от пушки.

«Вниз, вниз! Укрыться!» — раздались крики пехотинцев, когда раздался рев повстанческой канонады. Снаряды разрывались группами по четыре-пять, снося все стоящее. «Ничто выше четырех футов не могло жить», — вспоминал позже один выживший. Вдобавок к адскому грохоту и вою ракет дым от бомбардировок вскоре окутал всю долину. Стрельба продолжалась с севера на юг в повторяющемся цикле смертей. Начальник штаба артиллерии Союза бриг. Генерал Генри Хант осматривал секцию орудий на Литтл-Раунд-Вершине, когда повстанцы открыли огонь. С острым профессиональным взглядом он сообщал, что обстрел противника был «неописуемо грандиозным».0003

«Убийственное железо» и «столпотворение» — два разных описания, которые дали солдаты, подвергшиеся обстрелу. Самая большая концентрация артиллерии в истории страны поразила своих жертв с предсказуемым эффектом. Лошади и артиллеристы были ужасно ранены и убиты, когда артиллеристы повстанцев «шли» своими залпами от гребня хребта на восток, к месту, где стояли машины скорой помощи, артиллерийские поезда и резервная артиллерия. Один наблюдатель отметил, что в штаб командующего генерал-майора Джорджа Мида обстреливали шесть раз в минуту, выгнав генерала и его штаб на улицу — только чтобы найти их мертвых и покалеченных лошадей, все еще привязанных к перилам забора.

Пехота Хэнкока, стоявшая на гребне Кладбищенского хребта, заметила, что снаряды, за исключением коротких снарядов, разрывались далеко позади них. Хотя сильная жара и влажность, а также дым от снарядов и отсутствие воды делали условия чрезвычайно некомфортными, фактические потери в результате обстрела были незначительными. Фактически вновь введенный в строй бриг. Генерал Александр Уэбб, командующий бригадой 2-го корпуса, небрежно сел в «небольшой роще», которую повстанцы выбрали в качестве своей главной цели, закурил трубку и с некоторым пренебрежением наблюдал за артиллерийским обстрелом.

Хант приказал федеральным артиллеристам экономить боеприпасы и не отвечать на огонь противника. Однако Хэнкок быстро отменил приказ Ханта. Он хотел, чтобы его пехота знала, что их поддерживают. Ответный огонь прошел над батареями повстанцев и начал падать на плацдармы пехоты на западной стороне Семинарского хребта. На самом деле огонь был настолько яростным, что Лонгстрит, Пикетт и Армистед сочли необходимым ехать среди войск в знак пренебрежения. Точно так же Хэнкок ехал впереди своего корпуса, показывая войскам характерный ласточкин хвост 2-го корпуса.

Пока Лонгстрит и Пикетт наблюдали за канонадой с южной оконечности Семинарского хребта, от Александра прискакал посыльный. «Если ты вообще идешь, ты должен приехать немедленно, иначе я не смогу оказать тебе надлежащую поддержку», — написал Александр. Медленно и внимательно Лонгстрит прочитал сообщение. — Генерал, мне идти вперед? — спросил Пикетт.

Лонгстрит не ответил; он просто кивнул головой и отвернулся.

— Я поведу свою дивизию вперед, сэр, — ответил Пикетт. Не говоря ни слова, Лонгстрит отвернулся и сел на лошадь. «Я не хочу выдвигать это обвинение, — сказал он Александру через несколько минут. «Я не понимаю, как это может преуспеть. Я бы не сделал этого сейчас, если бы генерал Ли не приказал и ожидает этого».0003

Несколько мгновений оба мужчины стояли в тишине, наконец нарушенной наступлением бригады Гарнетта по восточной стороне Семинарского хребта. Бригада бригадного генерала Джеймса Кемпера подошла справа от Гарнетта, за ней последовала бригада Армистеда. Слева подошла дивизия Петтигрю, справа — дивизия Пендера. Уилкокс и Лэнг подошли и остановились в тылу людей Пикетта. Затем, как на параде, все командование — три полные дивизии — оделось в свои ряды. Врагу было развернуто 50 трибун знамён.

Впереди лежали четыре пятых мили первоклассных сельхозугодий Пенсильвании, переплетенных заборами, которые постепенно поднимались к гребню хребта. В центре хребта была знаменитая группа деревьев. У тех, кто станет свидетелями приближающейся атаки, это видение останется в памяти на всю оставшуюся жизнь.

Армистед обратился к знаменосцу 53-го полка Вирджинии. — Сержант, — спросил он, — ты собираешься раскрасить сегодня неприятельские работы?0003

Кемпер крикнул Армистеду: «Поторопитесь, я собираюсь захватить эти высоты и нести их, и я хочу, чтобы вы меня поддержали».

«Я сделаю это», — ответил Армистед. «Посмотрите на мою линию; никогда еще она не выглядела лучше на параде».

«Вставайте, мужчины, на свои посты!» — воскликнул Пикетт. «Не забывайте сегодня, что вы из старой Вирджинии!»

В северной части штурмового строя Петтигрю обратился к одному из командиров своего полка: «А теперь, полковник, во имя чести старого доброго Северного штата, вперед!»

Они шли на восток от подножия Семинарского хребта в установленном темпе 100 ярдов в минуту. Те батареи Союза, у которых еще были снаряды для стрельбы, открылись, как только конфедераты двинулись к ним. Ожидающая пехота Хэнкока смотрела с молчаливым восхищением. Мировоззрение Повстанцев было быстро разорвано снарядами, но столь же быстро были заполнены бреши — цена, которую им пришлось заплатить за независимость Юга.

Несмотря на предчувствие Мида, что Ли атакует центр его линии, командующий Союзом не предоставил Хэнкоку дополнительных войск. Столкнувшись с 12 000 повстанцев, которые теперь неуклонно приближались к Эммитсбург-роуд, на полпути между двумя армиями, у Хэнкока было всего шесть бригад — около 6000 боеспособных. Но это были крутые, суровые люди. — Давай, Джонни. Продолжайте идти! — кричали они через линию.

По заранее подготовленному сигналу Пикетт приказал «Наклониться влево», и 4500 человек его дивизии ответили. На другой стороне долины федералы восхищались хладнокровием повстанцев. Они были «чертовски храбрыми ребятами», как позднее признал один из ветеранов Союза. Дивизии Пикетта понадобилось две-три минуты, чтобы завершить смену направления, и все это время снаряды падали. Офицер в команде Гарнетта сообщил, что видел до 10 человек убитыми или ранеными в результате одного разрыва снаряда. Когда была дана команда остановиться, линии Конфедерации переоделись и перестроились под огнем, к большому удивлению защитников Союза.

Переформирован, атака снова началась. Как только левый фланг конфедератов достиг Эммитсбург-роуд, 8-й полк Огайо дал залп по незащищенным флангам 3-го полка Вирджинии под командованием полковника Джозефа Мэйо. Как только жители Огайо нанесли удар по вражеским бригадам, батарея Союза на Кладбищенском холме произвела залп из 29 орудий, который поразил и деморализовал левых конфедератов.

Словно боец, получивший удар раз-два, люди Мэйо сломались и побежали с боевыми флагами и всем остальным. Четыре полка, то есть четверть дивизии Петтигрю, удрали. Вся левая дала признаки внезапного обрушения. Но хладнокровные офицеры успокоили войска, и атака продолжилась. Наступающая линия Конфедерации, длиной 1 1/2 мили, немного повернула на юго-запад, все еще сохраняя строй. Это было в 400 ярдах от гребня Кладбищенского хребта.

Аккумуляторы Союза теперь наказываются за право Пикетта. Войска Кемпера не рвались, как на другом конце линии, а теснились в центре, пытаясь найти облегчение от выстрелов и снарядов. Однако никакого облегчения не наступило — скученные шеренги значительно облегчили задачу канониров по прицеливанию. Фланги были разрушены, а центр, теперь уже около 500 ярдов в ширину и клиновидной формы, начал терять строй, когда люди Пикетта и Петтигрю смешались.

Правое крыло наступающей колонны — бригады Кемпера, Гарнетта, Армистеда, полковников Биркетта Фрая и У. Ли Лоуранса — теперь было в пределах 300 ярдов от небольшой рощицы. Перед деревьями была каменная стена, которая шла прямо на север на 100 ярдов, поворачивала на восток на 80 ярдов, а затем снова шла на север, пока не остановилась у Циглеровой рощи. За каменной стеной, под углом, где она поворачивала на север, стояли 69й и 71-й Пенсильванские полки. В сотне ярдов сзади 72-й и 106-й Пенсильванские полки образовали вторую линию обороны. Бригада Вермонта заняла позицию слева от Кистоунских Стэйтеров.

Осталось триста ярдов. Пикетт отправил курьера на Лонгстрит с просьбой о поддержке справа от него — похоже, дивизия доберется до позиций Союза. Пенсильванцы открыли огонь, когда начали падать боевые флаги Конфедерации. Через линию атакующих раздался крик повстанцев, едва слышный за грохотом пушек и мушкетов. Гарнетт, которому разрешили ехать из-за болезни, крикнул: «Готовься. Хорошенько прицелься. Огонь низкий. Огонь!» Пули повстанцев Минье пронеслись по линии Союза.

Гарнетт и его лошадь получили ответный удар, генерал умер до того, как упал на землю. Кернстаун был забыт, его боевые шпоры победили. Кемпер получил ранение в пах и упал почти одновременно с Гарнеттом. Только Армистед, надев шляпу на острие меча, действуя как проводник своей бригады, продолжал идти вперед.

Слева от Пикетта дивизия Петтигрю, за вычетом четырех полков Мэйо, не отставала. При пересечении Эммитсбург-роуд Петтигрю был спешен в результате артиллерийского обстрела. Он приказал генерал-майору Исааку Тримблу ​​подтянуть две его бригады. Тем временем бриг. Генерал Александр Хейс, командующий справа от Хэнкока, приказал выдвинуть две 12-фунтовые пушки на линию фронта, произвести двойной выстрел и залповый огонь по человеческим массам менее чем в 100 ярдах от них.

Пехота Союза на фланге Петтигрю выстроилась в линию глубиной четыре. По команде 400 пуль калибра 0,58 врезались в нападавших, сбросив сотни. В рядах Конфедерации раздался слышимый стон, достаточно громкий, чтобы его можно было услышать сквозь шум боя. Левая сторона Петтигрю вздрогнула и ответила на испепеляющий огонь ударом в центр, как это сделала правая сторона Пикетта.

Боевой дым полностью покрыл поле. Цели было трудно разглядеть. Артиллерия Союза охватила командование Тримбла; Сам Тримбл был ранен осколком в ногу и сбит с ног. Еще один залп, и линия Конфедерации начала колебаться и прогибаться; меткая стрельба из тысячи ружей сломила поддержку Петтигрю.

Левая часть Петтигрю атаковала к северу от «Угла». Там солдатам нужно было прикрыться еще на 80 ярдов; они так и не попали туда. Защитники Союза кричали: «Фредериксбург!», — их насмешки доносились между залпами. Полк Миссисипи, «Университетские серые», понес 100-процентные потери и даже не достиг линии Союза. К северу от Угла ни один повстанец — кроме тех немногих, кому было разрешено сдаться, — не прорвал оборону противника.

Знаменосец и сержант одного полка Северной Каролины шли, пока не достигли каменной стены; у федеральных защитников не хватило духу сбить их. Мгновение Бунтарь и Янки стояли, глядя друг на друга через каменную стену. Наконец солдат Союза крикнул: «Перейди на эту сторону Господа!» Два конфедерата сдались, полностью выполнив свой долг.

Пока атака левого фланга рассыпалась, правый Петтигрю присоединился к выжившим из дивизии Пикетта, чтобы сокрушить передовую позицию Союза у рощицы. Армистед был последним выжившим бригадным генералом, и он позволил команде несколько кратких мгновений постоять у каменной стены, чтобы перевести дух.

Хэнкок подъехал справа, когда Армистед, шляпа которого теперь была надвинута на рукоять меча, снова приказал своим людям идти вперед. Полковник Артур Деверо из 19-го«Массачусетс» подбежал к Хэнкоку с криками: «Они прорвались; цвета переливаются через каменную стену! Впустите меня туда! Хэнкок не жалел слов. — Иди туда довольно быстро, — сказал он.

К тому времени, когда Деверо двинул свой полк вперед, к нему присоединились войска 42-го Нью-Йоркского добровольческого полка. Бой становился все более отчаянным. Конфедераты, во главе с Армистедом, двинулись вперед. С высоко поднятым мечом Армистед скомандовал: «Вперед, мальчики! Дайте им холодное оружие!» Он потянулся, чтобы коснуться ближайшей пушки Союза, и залп огня сразил его.

В кровавый Угол полки Деверо бросились в атаку, опустив головы, вытянув штыки. Бои были ожесточенными — контроль над войсками ни с одной стороны был невозможен. По отдельности, группами по пять или десять человек, войска Союза и Конфедерации боролись, пинали, бодали, кололи штыками, ножами и кулаками друг друга. Теперь все это было первобытным рефлексом, ни причины, ни политики, ни даже ненависти или мести. Это было просто убить или умереть.

Хэнкок наблюдал, как битва медленно продвигалась по гребню хребта. Пуля попала ему в седло и попала ему в ногу. Хладнокровно и саркастически Хэнкок вытащил седельный гвоздь из бедра и спросил, «какие боеприпасы» используют раввины. На рану генерала наложили жгут, но на все просьбы покинуть поле боя он отказывался.

За гребнем Кладбищенского хребта бежали еще две бригады Союза. Теперь в бой вступили мужчины из штата Мэн, Массачусетса, Нью-Йорка и Миннесоты. Бой стал еще страшнее. Один участник позже вспоминал, что «странный и ужасный звук, исходящий из глоток тысяч людей, эхом разнесся по хребту». Артиллерия Конфедерации вновь открыла огонь из-за долины. Снаряды падали без разбора, убивая и калеча независимо от армии и звания.

Дополнительный вес двух новых бригад начал давить на правых Конфедерации. Двенадцать трибун цветов Союза, беспорядочно разбросанных по Углу, начали двигаться на запад. Атака повстанцев была остановлена.

Выжившие южане поспешили занять оборонительные позиции на западной стороне каменной стены. Затем, оглянувшись, они впервые осознали, что поддержки нет. Никто не шел на помощь. Некоторые из мужчин сломались и побежали, другие остались и сражались, пока их не убили. Остальные сдались, разделяя чувства товарища-лейтенанта, который «почувствовал, что мы, в конце концов, не опозорены». Всего 4,900 южан были убиты, ранены или взяты в плен. Несколько дней спустя капитан из Вирджинии напишет: «Мы не добились ничего, кроме славы, и потеряли наших самых храбрых людей». «Все это придет в конце концов», — утешал он их. — Мы обсудим это позже. А пока все хорошие люди должны сплотиться. Нам нужны все хорошие и настоящие люди прямо сейчас». Несколько его солдат, сильно израненных, не ответили на его слова.

В этот момент подъехал Пикетт. «Генерал Пикетт, — сказал Ли, — разместите свою дивизию в тылу этого холма и будьте готовы отразить наступление противника, если он воспользуется своим преимуществом».0003

— Генерал Ли, — сказал Пикетт, плача, — теперь у меня нет дивизии. Армистед убит, Гарнетт убит, а Кемпер смертельно ранен…

— Пойдемте, генерал Пикетт, — перебил Ли. «Это была моя битва, и вина лежит на моих плечах. Солдаты и офицеры вашего командования сегодня написали имя Вирджинии так высоко, как никогда прежде. Ваши люди сделали все, на что способны мужчины. Вина полностью моя».

Позже он скажет Лонгстриту, который с самого начала выступил против обвинения: «Это все моя вина. Я думал, что мои люди непобедимы». В тот жаркий летний день в Геттисберге, когда судьба двух наций висела на волоске, он был почти прав.

Эта статья была написана Робертом Чиксом и опубликована в журнале America’s Civil War .

Для получения других замечательных статей обязательно подпишитесь на журнал Гражданская война в Америке сегодня!

[cat totalposts=’30’ offset=’0′ category=’889′ excerpt=’true’ order=’desc’ orderby=’post_date’]

[cat totalposts=’1′ offset=’30’ category = ‘886’ excerpt = ‘true’ order = ‘desc’ orderby = ‘post_date’]

Геттисберг — 3 июля. 1863

Великолепный, Мрачный, Неотразимый

Орудия повстанцев начинают бой 3 числа. день в Геттисберге. Самая громкая канонада, которую когда-либо слышали на континенте. Gettysburg 2013

Великолепный, Мрачный, Неотразимый –  Полковник Фрэнк Аретас Хаскелл, адъютант генерала Джона Гиббона, написал эти три слова в письме, описывающем ныне известную атаку Конфедерации в Геттисберге 3 июля 1863 года. Атака Пикетта, массированная атака конфедератов произошла на третий и последний день ожесточенных боев в небольшом городке в Пенсильвании и печально известна как высшая точка Конфедерации. Полковник Хаскелл, размещенный на Кладбищенском хребте с солдатами Второго корпуса армии Союза, должен был ощутить на себе всю тяжесть этой массированной атаки и, по ее завершении, стать свидетелем кардинальных перемен в войне.

Закат на Кладбищенском хребте в Геттисберге, штат Пенсильвания. 2013

У полковника Хаскелла 3 июля тоже была особая, уникальная перспектива. После ранения обоих генералов, Гиббона и Хэнкока, Хаскелл остался единственным офицером Союза в седле во время этой исторической атаки. Наблюдая за боем со своей лошади, полковник Хаскелл имел непревзойденное представление о наступлении конфедератов в тот день. Вскоре после помолвки полковник Хаскелл рассказал об этих событиях в длинном письме своему брату в Висконсин.

Письмо, ставшее теперь уже известным, не предназначалось для публикации и представляет собой смесь военно-тактического обзора и поэтической драмы. Длинная отправка, кажется, служит Haskell своего рода катарсисом; написанная всего через несколько дней после битвы, корреспонденция быстро течет с красноречием 19-го века, поскольку полковник Хаскелл вспоминает ранние утренние бои у Калпс-Хилл и свой опыт работы адъютантом генерала Гиббона, доставляя и получая сообщения во время битвы. , получив ранение и, наконец, помогая «заделать брешь» в разгар боя.

Дым орудий наполняет деревья во время реконструкции битвы за холм Калпс. 2013

Утром 3 июля. В 1863 году две армии стояли лицом друг к другу на открытой местности длиной в милю. После атак с флангов Союза в течение последних двух дней генерал Роберт Э. Ли нацелился на 3 июля. был центром позиции Союза в Геттисберге. Когда генерал Ли посмотрел с Семинарского хребта на длинный склон Кладбищенского холма, он увидел шанс разрезать Потомакскую армию надвое. Конфедераты сосредоточат всю свою власть на позиции Союза на Кладбищенском хребте, в частности, на 9-м0126 роща деревьев в центре. Генерал Ли начал этот последний штурм Геттисберга с мощной канонады, самой мощной из когда-либо слышанных на Североамериканском континенте.

Вид с Семинари-Ридж на Кладбище-Ридж в Геттисберге, штат Пенсильвания, 2013 г.

Реконструкция, 2013 г.

обе стороны» битвы . Во время обеих полуторавековых реконструкций воздух в утро этого запланированного сценария битвы был заряжен ожиданием и эмоциями.

Реконструкторы Конфедерации отдыхают перед «Атакой Пикетта» на ферме Буши, Геттисберг, Пенсильвания 2013

На реконструкции Blue & Grey Alliance (BGA) Холм Калпс на ферме Буши. Эта конкретная группа из примерно 300 преданных своему делу реконструкторов называется «активистами кампании» из-за, во-первых, их приверженности аутентичности. В то утро среди этой группы я встретил друга, опытного реконструктора Джорджа Алкокса. Заметив лишь несколько небольших костров и отсутствие палаток или укрытий в лагере, я спросил Джорджа, как они провели прошлый вечер? Джордж сказал: «О, прошлой ночью лило, мы спали здесь под дождем…» «Как вы это делаете?», — спросил я. он ответил: «Хардтэк и виски»… Джордж рассказал, что, пройдя весь день и сражаясь, поселился у подножия Калпс Хилл измученный, с небольшим количеством еды и несколькими глотками виски, «вы можете проспать почти что угодно».

Войска Конфедерации высаживаются в лесу и ждут начала битвы. Геттисберг, Пенсильвания, 2013

Я шел с этими повстанцами участниками кампании , когда тысячи реконструкторов Конфедерации начали собираться и выстраиваться на празднование 150-летия Атаки Пикетта . Пехота повстанцев начала разворачиваться на красивой лесной поляне на хуторе Бушей. Теперь лес тут и там был заполнен группами солдат CSA со сложенными друг на друга винтовками, которые в последний раз перекусывали или вздремнули в последнюю минуту.

14-й полк Теннесси готовит свой боевой флаг на ферме Буши, Геттисберг, Пенсильвания 2013

Я заметил группу реконструкторов, демонстрирующих свой боевой флаг; все еще спорный боевой флаг Конфедерации со звездами и полосами. Я подошел и, к счастью, стал свидетелем замечательного полувекового события. Реконструкторы были из Теннесси, по виду 14-го полка Теннесси, CSA. Старший сержант этого отряда, самый поседевший, настоящий, выглядящий мятежником, которого я когда-либо видел, сейчас прикрепляет этот боевой флаг к длинной, довольно опасной на вид пике.

Командир 14-го Теннесси обратился к своим войскам, комментируя флаг, слова 2-й Манассас, Шарпсбург и Чанселлорсвилл, вышитые на боевом флаге. Как честь всех мужчин, погибших, защищая это знамя в прошлых боях, была с ними в этот день. Затем офицер, обращаясь к солдатам в 21 веке, упоминает, что знаменосцем полка сегодня является пра-пра-правнук первого знаменосца 14-го Теннесси, раненного в Геттисберге в 1863 году. Он продолжил, что великий Правнук солдата, поднявшего знамя после того, как первоначальный носитель был ранен, сегодня тоже был в полку. Оба этих реконструктора будут выполнять задачу, которую их предки выполнили с 14-м штатом Теннесси 150 лет назад.

14-й Теннессиский полк CSA спокойно стоит в ожидании дневного боя. Геттисберг, Пенсильвания, 2013

Завершая речь, командир спрашивает, не хочет ли старший сержант сказать несколько слов войскам. В силу момента седой сержант-ветеран начинает, но выговаривает лишь несколько предложений, прежде чем задыхается. Почти весь полк в этот момент в слезах, все делают мгновение, делают глубокий вдох, пожимают друг другу руки и….. в лесу начинается рев! Слышу крик: «Это генерал Ли, генерал Ли!»… из леса вижу элегантного седовласого солдата верхом на большой серой лошади, останавливаюсь, снимаю шапку и обращаюсь к войскам…

«Генерал Ли» посещает свои войска перед «атакой пикетта» на ферме Буши, Геттисберг, Пенсильвания 2013

Реконструкторы замолкают, когда Ли въезжает в их гущу, останавливаясь, чтобы сказать несколько последних ободряющих слов перед битвой. Когда генерал Ли уезжает в 21-й век, войска сходят с ума — реконструкторы смотрят друг на друга так, будто только что увидели привидение…

В конце концов я выступил с этими войсками и принял участие в праздновании 150-летия Атака Пикетта атакует вместе с реконструкторами Конфедерации навстречу своей судьбе на кладбищенском хребте на ферме Буши. Этот опыт был ошеломляющим, громким, сбивающим с толку и отчаянным, когда я боролся с желанием сфотографировать все подряд. Имея всего несколько кадров пленки, я попытался добраться до каменной стены на Кладбищенском хребте . В конце концов я упал туда, у скальной стены, буквально в тени рощицы , и сделал свой последний снимок с этого ракурса.

Реконструкторы Союза в «Стоунволл на Кладбищенском холме» на ферме Буши, Геттисберг, Пенсильвания. 2013

Геттисберг – 3 июля. 1863 г., около 300 артиллерийских орудий разного размера и калибра обеих армий, стреляющих, по-видимому, одновременно; громоподобный. ошеломляющая бомбардировка – рвутся снаряды и летят стальные пушечные ядра почти каждую секунду, непрерывно, в течение двух часов.

900:02 Орудия повстанцев открывают канонаду в Геттисберге. 2013

Хаскелл описывает потусторонность этого шквала и оживляет сцены сказочными библейскими видениями битвы. Он пишет: «Гром и молнии этих двухсот пятидесяти орудий и их снарядов, чей дым затемняет небо, непрестанны, всепроникающи в воздухе над нашими головами, на земле у наших ног, вдали, вблизи, оглушительный, пронзительный, поразительный; и эти градины — массивное железо, заряженное взрывным огнем».

Хаскелл приветствует артиллеристов Союза, работающих над своими орудиями, описывая свои владения буквально как Ад,  ‘Эти орудия — разгневанные демоны, не земные, чьи пасти полыхают дымными языками живого огня, и чье мутное дыхание, насыщенное серой, клубится вокруг них и по земле дым ада. Эти грязные люди, спешащие, кричащие, с исступленными душами, бороздящие сумрачные шары и зажигающие искру, находятся в их союзе и являются лишь их добровольными служителями».

Орудия Конфедерации ведут огонь во время реконструкции в Геттисберге. 2013

Полковник Конфедерации Уильям Оутс описывает канонаду с точки зрения повстанцев : «Это была самая мощная канонада, которая когда-либо происходила в мировой истории войн. Земля изрядно дрожала, воздух был серы и дыма, кессоны были взорваны, орудия спешены, лошади убиты, и в течение двух часов земля была продырявлена ​​разрывающимися снарядами». *

Орудия Союза отвечают на канонаду повстанцев во время реконструкции битвы при Геттисберге. 2013

У солдат Союза на Кладбищенском хребте не было другого выбора, кроме как выдержать этот обстрел, прижаться к земле и переждать. Притаившиеся за низкой каменной стеной на Кладбищенском холме люди Хаскелла, казалось, спокойно приняли натиск. Когда полковник Хаскелл спросил, что они думают об обстреле, солдаты язвительно ответили: «О, это хулиган» и «нам это нравится». Хаскелл пишет , «Итак, они лежали под самой тяжелой канонадой, которая когда-либо сотрясала континент, и среди них было в тысячу раз больше шуток, чем голов».

Солдаты Союза в строю делали предсказания о том, что означала бомбардировка. Многие догадывались, что натиск мог означать лишь то, что конфедераты отступают, а канонада прикрывает их отход. Но когда обстрел наконец закончился, когда рассеялся дым, каждый солдат армии Союза увидел над покатой долиной огромное море повстанцев, выходящих из леса и начинающих готовиться к атаке. 12 500 солдат-ветеранов Конфедерации почти из каждого штата Конфедерации выстроились в боевую линию, достигающую мили в длину.

Вид с Кладбищенского хребта на атаку Пикетта в Геттисберге, штат Пенсильвания. 2013

Полковник Хаскелл, услышав о нападении пехоты, садится верхом и направляется к Кладбищенскому холму.

Повстанцы выходят из леса, чтобы начать Атаку Пикетта. Геттисберг. 2013

«Мы вскочили в седла, несколько прыжков привели нас на всевидящий гребень. Сказать, что люди побледнели и затаили дыхание от того, что там увидели мы и они, было бы неправдой. Разве шесть тысяч человек не могут быть смелыми и без тени страха и тем не менее перед враждебными восемнадцатью тысячами, вооруженными и находящимися не в пяти минутах ходьбы от них, побелеть как пепел? Никому на этом гребне теперь не нужно говорить, что враг наступает».

Когда конфедераты продвигались вперед, многие на линии Союза были поражены присущей им воинственной красотой сцены, как будто повстанцы были на параде . Хаскелл пишет: «Красные флаги развеваются, их всадники скачут вверх и вниз; оружие восемнадцати тысяч человек, ствол и штык, блестит на солнце, наклонный лес сверкающей стали. Они движутся, как одна душа, в полном порядке, без препятствий ни канавы, ни стены, ни ручья, по гребню и склону, через фруктовый сад, луг и ниву, великолепные, мрачные, непреодолимые».

Забор вдоль Эммитсбург-роуд, который выходит на Кладбищенский хребет. Геттисберг, Пенсильвания, 2013

В тот день 1863 года, когда войска конфедератов пробирались через это смертоносное поле, не было Rebel Yell . Казалось, что каждый человек в строю принял во внимание то, что ждет впереди, и затаил дыхание перед тем, что казалось невыполнимой задачей. Когда войска конфедератов перешли в атаку, орудия Союза открыли огонь и начали обстреливать наступающих повстанцев артиллерийским огнем.

Орудия Союза во время реконструкции битвы при Геттисберге, штат Пенсильвания, 2013 г.

Хаскелл, «Все имеющиеся у нас орудия сейчас активны, и от огня снарядов, по мере того как дальность становится все короче и короче, они превращаются в шрапнель. и канистры, не колеблясь и не останавливаясь, продолжают продвигаться стойкие линии врага. Орудия повстанцев не отвечают на наши, и сегодня не слышно никаких атакующих криков, как это обычно бывает у повстанцев.

Когда конфедераты входят в зону досягаемости мушкетов, люди Хаскелла в нетерпении открывают огонь…  

«Вдоль каждого вражеского фронта, в тысячу ярдов, с самым узким промежутком между ними, полыхают и катятся залпы; такой густой звук, как когда летний град бьет по крышам города».

Конфедерат ранен во время «Атаки Пикетта» на ферме Буши, Геттисберг, Пенсильвания 2013 г.

Реконструкция 2013 г. в Атака Пикетта . Ранее утром члены комитета вручили памятные медали ветеранам-реконструкторам, присутствовавшим на реконструкции знаменитой битвы в 1963 году, посвященной 100-летнему юбилею. Эти старые солдаты, реконструировавшие более 50 лет, совершат в этот день свою последнюю атаку .

Ферма Кодори на Эммитсбургской дороге на поле битвы при Геттисберге. 2013

Моей предпочтительной позицией для приближающейся битвы из-за тысяч зрителей была небольшая группа деревьев на холме, служащая Cemetery Ridge , вид на атаку Конфедерации. Кучка деревьев давала мне убежище, удерживала меня от драки и давала мне беспрепятственный обзор на угол в каменной стене справа от меня, где происходил самый разгар боя.

То, что происходит дальше, — это реконструкция резни Армии Северной Вирджинии 3 июля. 1863 г. Повстанческие реконструкторы атакуют «без защиты» через широкое поле и вверх по склону «Кладбищенского хребта» к ожидающим войскам в синих тонах. Когда войска Союза открывают огонь, сотни реконструкторов конфедератов падают «мертвыми и ранеными» в этой драме. В конце концов, длинная каменная стена на «Кладбищенском хребте» завалена «мертвыми, ранеными и дерущимися людьми» мрачной, серой массой, колеблющейся в дыму…. .

Орудия Союза из Род-Айленда наблюдают, как конфедераты начинают наступление. Геттисберг, Пенсильвания 2013

Геттисберг – 3 июля 1863

«Колонна Лонгстрита, продвигавшаяся к Кладбищенскому хребту, была разорвана нашей артиллерией и раздавлена ​​огнем пехоты Хэнкока, и исчезла, как океанские волны, разбивающиеся о скалистый берег». *

Поскольку битва продолжалась, Хаскелл пишет : «Конфликт был ужасным, но я не видел никаких колебаний во всей нашей линии». Так продолжалось до тех пор, пока Хаскелл не посмотрел направо и не заметил возле рощицы солдат бригады Уэбба, разбившихся в строю и отступивших от натиска повстанцев.

Артиллеристы Союза осматривают повреждения после атаки Пикетта. Геттисберг. 2013

Хаскелл мчится верхом к роще с мечом в руке и останавливает отход, взывая к солдатскому патриотизму и небольшой помощи с обратной стороны своего меча. Бой здесь, в роще деревьев и в углу стены, становится отчаянным, когда солдаты используют мушкеты с дубинками и штыки. Бой был очень тесным, две армии теперь находились всего в нескольких футах друг от друга, разделенные низкой каменной стеной.

«В этом месте из-за его укрытия и дыма мало что было видно от противника, кроме вспышек его мушкетов и развевающихся флагов. Эти красные флаги накапливались у стены каждую минуту, и они сводили нас с ума, как один и тот же цвет сводит с ума быка».

» Двенадцать знамен (наших) полков вызывающе развеваются в промежутках вдоль фронта; у каменной стены, на неравных расстояниях от нашей в сорок, пятьдесят или шестьдесят ярдов, струится почти вдвое больше боевых знамен противника».

«Мужчины не аплодируют и не кричат; они рычат, и над этим беспокойным морем, слышимым грохотом мушкетов, проносится глухой гром бури рычаний….. Вот верная волна накатывает, как бы перешагивая через свою преграду, гребень. Пистолеты сверкают мушкетами. На мое «Вперед, к Стене!» отвечает контркоманда повстанцев: «Спокойные люди!» и волна откатывается назад. Опять вздымается, и снова тонет».

Конфедераты переходят каменную стену на Кладбищенском хребте во время реконструкции «Атаки Пикетта», 2013 г.

Когда повстанцы наконец отбиты и битва стихла, Хаскелл пишет:

«В тот момент суждение почти отказалось верить чувствам. Неужели эти жалкие негодяи вокруг нас, которых наши люди сейчас разоружают и сгоняют в стаи, лихие бойцы дивизии Пикетта, чьи твердые линии и сверкающее оружие всего несколько мгновений назад двинулись вверх по склону, чтобы уничтожить нас? Являются ли эти красные тряпки, которые наши люди с насмешкой разбрасывают, пламенными Южными Крестами, трижды пылкими, боевыми знаменами восстания, что вызывающе махали у стены? Мы знаем, но переход был настолько внезапным, что мы до сих пор с трудом можем в это поверить».

Битва стихает на «Кладбищенском хребте» в Геттисберге 2013.

На следующий день, 4 июля 1863 года, в Геттисберге пошел дождь. Армии продолжали сталкиваться друг с другом на этой теперь освященной земле, но битва была окончена. В тот же вечер генерал Ли и армия Конфедерации начали отход обратно в Вирджинию. Битва при Геттисберге закончилась.

Вдоль Кладбищенского хребта, Геттисберг, Пенсильвания, 2013

  После битвы Хаскелл размышляет о своем опыте в Геттисберге, прекрасном выступлении, которое продемонстрировали его люди, но, что удивительно, и конфедераты заслужили похвалу, «Противник тоже проявил решимость и доблесть, достойные лучшего дела. Их поведение в этой битве заставляет меня даже гордиться ими как американцами».

Хаскелл, оправляющийся от пулевого ранения, возвращается на поле боя 6 июля, всего через два дня после конфликта.

Закат в доме Брайана, Геттисберг, Пенсильвания 2013

 «Кажется очень странным, когда я снова приближаюсь к подковообразному гребню, не видеть, что он покрыт тысячами солдат, лошадей и орудий, но все они исчезли — армии, по моему мнению, исчезли — и в то прекрасное летнее утро тишина и безмолвие смерти пронизывали те места, где еще совсем недавно гремела крики и грохот пушек. Недавние дожди смыли многие неприглядные места и сгладили многие изъеденные следы конфликта; но по-прежнему не требовалось никакого проводника, кроме глаз, чтобы следовать по следу этой бури, которую небесные бури были бессильны вскоре совсем стереть».

Реконструктор стоит на страже у угла на Кладбищенском хребте, Геттисберг, Пенсильвания. 2013

Хаскелл, посетивший поле боя всего через пару дней после боя, говорит о том, что большая часть свидетельств боевых действий исчезла всего через несколько дней после битвы. боевой. Дожди 4 июля 1863 года смыли кровь с полей вокруг Геттисберга, и маленький городок в Пенсильвании необъяснимым образом снова стал тем сонным, тихим перекрестком, которым он был до июля 1863 года. Ридж, Геттисберг, Пенсильвания, 2013 г.

Но, может быть, все не так сильно меняется, как мы думаем. Прогуляйтесь по городу Геттисберг сегодня, городу, арестованному битвой, которая произошла 150 лет назад, и вы обнаружите, что медленно возвращаетесь в прошлое……

Угол возле рощицы на Кладбищенском хребте в Геттисберге, Пенсильвания, 2013

Примечания –

«Битва при Геттисберге» Фрэнк Аретас Хаскелл

«Битва при Геттисберге» by Полковник Уильям К.